>Хочю ТЯ-НУЧ-КУУуу!1((99
Тнусичкуууу...ууу...уу..
Т-т-т-тяноськууу...ууу..уу...
Чё ты блять с ней делать то будешь? Пидар ещё совсем, отсосёшь.
>Чё ты блять с ней делать то будешь?
Няшно отношаться!
>Пидар ещё совсем, отсосёшь.
не знаю как ето комментировать
Тянучечькуууу...ууу..у...
Блять, денег заработай перед отношаться.
На первом свидании накакаешь под себя малыш. Маленький ещё, там сосачер не поможет, не поддержит артилерией.
Чем тебе мамка не подходит?
>Блять, денег заработай перед отношаться.
Зачем?
>ГЫГЫ ШУТКИ ПРО МАМКУ)))00ЫЫыыблдядь
Т-т-т-тнусиничькууу...уууу...
Слишком жирная?
Бляяя. Поесть попить купить свой дом услуги коммуны для себя чего ну и по мелочи на друзей на ништяки на подругу на ништяки что нибудь на досуг и минимальные удобства хотя бы. И на хобби оставь денег.
Быдло в треде, все в le paduque
Долбаёб.
Отношения только суицидники на объедках делают.
Чего? не понял.
Ну с бомжихой, ОП. Она за фанфурик твоя. Будет тебя любить и обнимать.
Игнорируй долбоёба малолетнего.
мимо-женился-будучи-нищим-поднялся-после-свадьбы
Т-т-т-тяноськуууу...ууу..у...
Ок..
Хочется гладить тянучьку по голове как кошечьку....разве я многого прошу?
a
На живых тян слишком большая конкуренция, и затраты.
В отличии от
Ну ОП, есть же бомжиха.
Долбоёб, всё очко любимой отпидарасил, хуесос паршивый.
>Ыыыблдядь!
Возьми курс на финансовую независимость и честный труд. На ноги встанешь женщина появится.
И зачем мне проститутка?
Почему ты пытаешься троллить? Я же серьёзно. Бомжиха - не проститутка. Она с тобой не ради денег.
Ты долбаёб? Нахуй тебе педовка? Нормальный Человек женского пола ровно стоящий на ногах тебя не устраивает?
В чём смысл треда?
Устраивает. Просто я не вижу связи т.к. пиздюки 15-16 имеют отношения а я нет, у них же нет никакой нах финансовой независимости. Ты тупой куколд прост.
>ы блять хочется тянку
Хули ты ничего не делаешь, вниманиеблядь ебанутая?
https://2ch.hk/sex/res/5429515.html
Хули ты ничего не делаешь, вниманиеблядь ебанутая?
https://2ch.hk/sex/res/5429515.html
Вот ты правильный а тралишь долбаёба необразованного.
Думаем как найти тянучьку омежке
Там одни нормалфажные подпивасы
Они же мажоры, им мама денег даёт на всё придурок с бесхребетными ровняется...
п.с. и мазохисты-переплатокуколды.
Однажды ты сам подумаешь с бизнесменшей затусить, если такой правильный. Станешь домохозяином.
>Там одни нормалфажные подпивасы
Тебе вопрос задали: почему ты ничего не делаешь и вместо этого ноешь в Дваче?
У тебя шизофазия? Я с трудом понимаю о чём ты.
Потому что я не знаю что мне делоть
>Потому что я тупой школьник-вниманиеблядух, СМОТРИТЕ НА МЕНЯ АААААААААА Я ТЯНОЧКУ ХОЧУ
ну так бы сразу и сказал
Что не так с пунктом «Задать в Гугле вопрос „как найти себе девушку?“»?
вы же сычи-ненормалы такие все дохуя умные, но на поисковики мозгов не хватает
Ты дурак блять? В 15 лет Человек максимум что умеет это дрочить Хуй.
Ой, блядь. Ну в 16. Будешь пиздеть чт ов 16 люди не отношаются? Или в 17? Насрал тебе за шиворот.
ОП если хочешь бесплатно то совет уже был дан выше, пойди присунь местной бомжихе.
195511242-кун продолжает
Для вас, стеснительных долбоёбов, придумали знакомства в интернете, первое место по топовости занимает ВКшечка. Хули ты тут сидишь, конченый, тупой, блядь, еблан?
У меня не получается никого вывести ирл.
Ты ещё тупее ОПа, если не дошло, что он просто вниманиеблядствует
>Ты ищё тупие ОПа, исли ни дашло шта он проста вниманиеблядствует ЫЫыблдядь))0я сосу хуй))0
Мне 34-ый год, с 14 лет я плотно занимаюсь музыкой, на которой заработал 60 рублей когда прохожий случайно увидел меня на улице настраивающего гитару где то 6 лет назад, пригласил к себе, меня прогнали после пары песен, хотя я исполнитель крутой, вид неподобающий был. Вот теперь я занимаюсь музыкой чтобы было чем удивить. Я сам начинающий в деньги. Так что. Выхода нету, осталось только делать деньги на своей новой работе.
Я с проституткой первый раз в 20 лет попробовал мудень. Девушка была в 24 уже, ещё одна в 33 уже была обе съебали одна на лево другая на право.
Эээ...я конечно рад за тебя, но как эта информация поможет мне тянучку найти?
Я говорю не про тебя конкретно, а вообще про людей. Ты туповат.
Была у меня в 14 и в 15, ну вот на поцелуях и разошлись. Всё, стена зависимости от окружения.
Тянученькуууу...уууу...ууу...уу..у...
Я к тому что выход из ситуации один. Это тупо работать.
Так вот и у людей так же, девушка видит доступного ей парня, с ней и пробует секс. А потом новый абзац и разрыв шаблона, оказывается детей ещё и воспитывать надо. Кормить то ладно... Всё петля как я и говорил суицидники на объедках.
А ебёшься ты тоже с гитарой? Или с деньгами? Месье знает толк в извращениях.
Знаешь стать сосачером это одно, это значит ты добьёшься, а отсосать всё равно что кинуть и тупо стать пидаром в глазах людей.
С бомжихой, очквидно же.
А это не касается тебя, сначала свои заработай.
Видимо, я попал по больному. Найс. У меня бы лично бомбило что тянки отношаются с днищами, а тебя такого успешного и с ДЕНЬГАМИ не любят.
Это очевидно. Пусть идёт добивается успеха, просто секс как даёт маленькую радость так и рушит жизнь в оду минуту.
Срал я на ваш успех, я хочу тянучку.
На хуй иди, обблевался с него.
Ну бомжиху же, ОП. Харе тупить. Рабочую схему даю.
Детский дом я считаю лучшим местом для воспитания Человека. Я бы ебальники таким как ты бил даже по праздникам.
Свиньи не люди вообще. Тупо кайф.
Бью твою мать по праздникам, когда она отказывается мне сосать. ))
Нахуй такие нужны а не замуж.
У тебя в доме есть огнетушитель? Для твоей успешной жопы)))0
Ору
Так какая свобода, вот тупо еблище колотить долбоёбам. Я воспитанный слишком для секса.
Зелёный уже, дурик. Подумаешь ДД без сосачера пройти и стать футболистом.
Она всегда ждёт тебя на улице. Ей больше всё равно некуда идти...
Ну у меня есть 70 рублей на пиво и сигареты. Этого успеха мне достаточно.
ОП...
С бутылки пусть слезет.
Доебал ты меня. Хочешь серьёзный ответ, без рофлов? Те существа которых ты постишь это самые высокопримативные люди из всех, наверное, иначе они бы вели иной образ жизни, и будь уверен, у каждой из них есть/был столь же высокопримативный алкоероха.
Твоё дело конечно, но сесть на бутылку твоё право самому есть.
Ну или работай. Всё равно ей не нравятся гомики. Там возмужаешь.
>Те существа которых ты постишь это самые высокопримативные люди из всех, наверное, иначе они бы вели иной образ жизни, и будь уверен, у каждой из них есть/был столь же высокопримативный алкоероха.
Почему ты так думаешь? Ведь на всех фото милые и добрые лица, они будут любить тебя таким, какой ты есть и не нужно будет больше притворяться и плакать о тяночке...
Ты опять выходишь на связь?
Катарсис блять ебаный. Выеби себя кулаком долбоёбина.
Зачем помогать тебе советами если ты все скатишь в толстоту и боевые картиночки?
Мерзкое пубертатное животное.
>>Хочю БЛЯ-ДО-ЧКУ блядьджад((99
Соц статус не подходит. Я средней материальной величины. Ещё и на повышение иду.
Смотря какими, если не переплатокуколдными, тогда норм
> Мерзкое пубертатное животное.
>У тебя в доме есть топта? Для твоей успешной топта блядь)))0
>Мерзкое пубертатное животное.
>Видимо, я попал по себе по яйцам. Блядь. У меня бы лично бомбило что я пидор, а тебя такого успешного и с топта блядь.
>блядь
>Смотря какими, если не ХОХЛАМИ, тогда блядь
Сельдь, плез
Я книжку про них прочитаю. Я тоже не в меду и подливе.
Ты
>Ухбля. Просто я не вижу связи т.к. ухбля блядь 15-16 имеют отношения а я пидор ептеть, у них же нет никакой нах бляди. Ты тупой блядь я тупой блядь. Блядь. Блядь.
Так ты поднимешь её до своего уровня и она будет любить тебя как своего спасителя и никогда не изменит и не уйдёт..
>я блядь
>Так ты поднимешь её до сракотана и она будет убить тебя как своего идиота и никогда не блядь ХОХЛЫ.
Да я вижу...
БЛЯДЬ ЕБЬАТЬ
Так я был на первом свидании, я знаю что это когда тебя сосачер всея руси планеты банкиров политоты и ещё тыщи свастик обмазанных говном атакуют.
>Да я блядь ХОХЛЫ...
>ХОХЛЫ
Взвизгнул
Ты видишь что ты пидор ептеть.
> Анони4/19 Пнд 1м # OP 29/04/19 Пнд 19:56:03 №195513689118 \t
>>>195513652
>Да я БЛЯдь
Прям как ХОХЛЫ.
>Ты видишь что ты пидор ептеть.
пидор не видит лол блядь тебе ебут?
>Так я был на первом сосании ВЗВИГЛНУЛ БЛЯДЬ ХОХЛЫ, я знаю что это когда тебя поднимать ебать трать ебляь всея руси планеты куколд блядь политоты и ещё тыщи обмазанных говном меня и мою жопу атаке блядь блядь блядь. НОМР???777))0))))))))0
Прямо в кольцевую связь
ХОХЛЫ БЛЯДЬ
блядь
на первом сосании ХОХЛЫ ВЗВИЗГНУЛИ\t ВЗВИЗГ норм?))
ебля говном блядь говна говно блядь куколд
Так вот между нами, я это уже прошёл. Она в москве на хайпе сейчас. Не до меня ей. Всё! Человек стала хуле! Таким мерзотным голосом заявляет - Я им ещё покажу какая я принцесса.
Ждите прихода червьпидараски, её мама забрала.
>я блядь
Куколд это, а не траль додик.
Так вот между нами, я реал ХОХЛ .Так вотТак вот ООнанана в моОнаскве на хайпОнае сейОначас Не до меня ей. ! Человек стала хуле! Таким мерзотным хуле голосом хуле заявляет - Я ебу Я пидор покажу какая я Пидор.
Ждите я пидор
Так это было то на первом свидании хуй его знает сколько лет назад)
Куколд это а,
Куколд это да
ааааааааааа не траль! додик блядь
Куколд это да!
Почему ты куколд? норм?)
Мудак она хохлушка а не я.
я?
не бампай это говно, заебал
>я Мудак и бомжиха хохлушка извини
Заорал
>не хохлам блядь бампай это ХОХЛЫ блядь, заебал меня врот блядь
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
нбампай ге овно, заеэто бал
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
норм?))
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
блядь хохлы
Жизнь. Я всё, завязал с пидорами. Мудила она как и остальные хреньки бля.
Двачик, есть одна тян............................
Да, годно
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510604
>>195510614
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
блядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядь
>Блядь. Я всё, завязал с блядь. Хохлушка она как и остальные блядь.
>Двачик, есть одна блядь............................
Всё уже отцепилась гомодрилка лесная.
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
В психушку номер пять провели интернет?
>>195510614
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Да, блядь да? да! да? да! да? говнодно блядь
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>Я уже ХОХЛАМ отцепилась от блядь твоего хуя пидорас блядь гомодрилка я лесная блядь.
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>Молоко блядь. Я его мне врот блядь. Можно начинать дрочить не врот блядьь. Норм??))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
Не надо мне на хуй сисек.
Шолб ты нахуй.
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Жизнь .........это Жизнь. Я Жизнь......... бля всё, завязал с пидорами. Мудила пидор она как и Я остальные ХОХЛЫ бля.
Двачик, есть одна пидор ))...................
>>195510614
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>>195514415
>Не надо мне на хуй блядь.
>>>195514415
>Шолб я нахуй блядь горилка. Лесная ХОХЛЫ блядь.
Жрут говно... всё пиздец им...
>>195510666
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.
Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:
- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!
Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:
- Как тебя неравномерно то засырнявило!
После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:
- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!
Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:
- Вставай в таз!
Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:
- Давай отдохнём.
- Давай, - согласилась дочка.
Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:
- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!
- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:
- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.
- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.
Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:
- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.
Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.
- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.
Мама положила ногу на ногу и сказала:
- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.
Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.
Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.
Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:
- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!
Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:
- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!
Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:
- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!
Дочка заголосила:
- Аааааааааааааааааааааа!
Мама в ужасе проорала:
- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!
Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:
- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!
Родительница завопила:
- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!
Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.
Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.
Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:
- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!
Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:
- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!
Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.
- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.
- И в сыр и в яйцо!
- Это блядь как!?
- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.
- Кольцами что ли пошло?
- Да.
Мама завопила во всю силу:
- Блядь, это не хватало!
- Мама, а что будет?
- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>отсосаласось норм я блядриилка лесная
да меня твои блядь истории блядь доебали уже я могу уже не слушать их про ХОХЛЫ про малафью про ХОХЛЫ про говно ПРО хохлам блядь. че я несу блядь ты блядь. ААаааАА блядь начальники там пидорасы БЛЯДЬ хохлы БЛЯДЬ обосрался блядь мудак блядь.
Вот Пидоры меня интересуют)
блядь говна говна говно ХОХЛЫ норм ХОХЛЫ мегаХОХЛ реал))я блядь блдяь говна говна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говноговна говна говно говно
>Вот мои родители меня интересуют блядь) норм блядь ХОХЛЫ мне врот блядь! норм?)
Спасибо, Абу за школьников-вниманиблядей!
Абу благословил этот пост.
Абу благословил этот пост.
Хряпнула у петросяна... Чудик...
Вои нтерт Пиинтерд оры меинте ринтерня иинт ерт)
>Спасибо, Великая Голова дай денег за школьников-вблядьБЛЯДЬ!
>
>Блядь благословил этот ХОХЛАМ.
Да сам я уж пидором готовлюсь стать.
Вин тернт нят Пиинерт)терд оры ме ио нте риин те ри
>ВРироЛнтерт Пиинтерд оапрг ХОХЛАМры меринтерняиинт ернт пиннтрад блядь
>да яблядь пидорам блядь ХОХЛАМ СОТОНиватиса статья
пидором? норм?))
Чёрт, грамоту получишь!
норм блядь
ВРироЛнтерт ПироЛнтд оаинтепрг меринХОтерняиинт ернт пиннтрад бАМрХЛ ы лядь
N
бамп годну блядь тред
ВРи роЛ нтерт Пиь оЛр лн тд оаинтяд е прг ме инХО
>трад бАМрХЛ ы лядьироЛнтерт ПироЛнтд оаинтепргпинАПЕКРЕВПАЕУрррвпавуБЛЯДБ
Я не секс робот. На этом пари и отрекаюсь от любви.
это блядьчат
>Я не ХОХОЛЫ. На этом ХОХЛЫ и ХОХЛАМ от МОЕЙ ШИЗОФРЕНИИ.
Здравствуйте
Блядь! норм?))
ЗДравствуйте блядь
Да я не про это, я про свастику для этого.
Блядь! Вото эта твоя манера речи клоунская! пидор/? норм?))
Пидор клоун умер! Абу умер!
>Да я не про это блядь СУКА, я про ХОХЛЫ для моей жопы блядь.
Иээх никто меня не понимает... даже на двачеке(((
Колобок пошел нахуй.
Блядь!Игорь я? помнишь меня? я нассал себе в клавиатуру блядь! Норм блядь?)))
>Иээх БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯДЬ меня не СОСЕТ БЛЯДЬ... даже на моем вроту блядь(((
Иээхто меимарм?ет... екд но))ниня не понкаже на дваче(((
ьдялБ
норм?))
норм))
?НОРМ?))
Иди нахуй гном! я за какул!
Проснулся! Абацаляся! и мне норм! XIAOMI ряяяяяблядьяяяяя
КОЛОБОК ПОШЕЛ НАХУЙ.
>Иди нахуй блядь мне врот! я за ХОХЛАМ!
Для пидараски гранулированной шпиками.
Почему ты идешь нахуй?
бежит срет бежит орет блядь срет бежит бежит орет блядь ряяХОХЛЫяяяя
Вни мае! Лахта лаХта! +15 какулиев.......
Не отсоси и уже голова будет.
>зачем яблядь блядь?? норм?))))))))))))
Тян не нужны коммунистам.
Итак храм головы блядь его пророк блядь голова дай денег ! блядь а нога плавит него блядь глина что будет ХОДЕМЧУК? Блядь? норм?))
сам иди
норм))??блядь))?
Для пидараски гранулированной шпиками.
да
>блядь я блядь? норм!!!!))
шизик успокойся
Возвращайся обратно в свою психушку, шизик.
Демоны блять.
ДАААА??? блядь
нога-Пидор убей говна
>шизик блядь его блядь блядь блядь! норм?))
Зачем ты это постишь?
test
Хуесос психиатр наивного мира - Крид Летов
Соси уж давай мудачелло.
Походу это второе поколение прыгуна.
ОП, опять ты?
>я блядь клоун реал
>Хуесос блядь психиатр меня блядь наивного мира - БЛдяь хохлам
>Соси уж давай хохлы блядь
Ребят, что тут происходит?
Грамотный дохуя блядь. Долбаёб блять. Собачье сердце насосал.
>ой блядь
Да, а что?
блядь что тут прт что тут блядьоисходит?
Засирание треда шизика.
Сам видишь. вайпер напал на годный тред!
Шпик министр хуев, говно не ешь, с него изжога.
>Грамотный дохуя блядь. Долбаёб я блядь. Собачье сердце насосал я блядь ХОХЛАМ.
Папей гавна.
Ты тоже.
>на годный тред
С точки зрения малолетнего долбоеба - безусловно.
>я блядь тоже. блядь.
Сам видишь? видишь? сру. снайпер напал на годный гвоно говно!
Не насосал а выстрадал.
пьешь?))
прямо врот высрал
Ебало офни чьмо
Нагваля покури, крым отдашь.
Тианочькуу...ууу...
шизик Зачем ты это постишь? ты клоун
Офнул твой рот своим хуем
Как вы относитесь к ХОХЛАМ?
>среньк
Сатанизм это хлеб головастиков из манямира.
норм))
А как к ним относиться надо?
А к этому треду?
Дрочим в присядку блядь
Как к хохлам.
Я толерантней чем они.
>хохлы
Мудак блять.
Мразь блять.
Приятно познакомится.
д
Шалфей чтоли курил?
Зачем мне тян, если я, возможно, скоро умру?
Не знаю, но мне-то нужна
Сасатб, собака сутулая
Лежать+сосать, псина
Так это гомики простые. Их уж забанили даже на дваче. Оматоре куклус клан.
гне бомби
>нигадуээ!!!!((
Хорошие музыканты то. Их жизнь.
>хуйсосуе(((99
ОТАКЕ ВОЕНЕ!
Робот блять. Они отсосут у меня нет такого в программе.
>блядь
>я сосать я собака тутусталавая ХОХЛЫ
блядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядьблядь
ты блядь?
тебя ебут Здравствуй блядь ОП
зачем ты блядь?
Битардам бой!
не знаю зачем ты блядь
>яблядь
бамп
ЗАсмеялся-ОБосрался тред облядьется открытым!
блядь
Друзьям посвящается!
«Но я надеюсь ты все слышишь. Слишком много нужно мне тебе сказать».
15 марта 2007 года не стало Сергея Осечкина, талантливого гитариста, неординарного человека, одного из лидеров и основателей группы [AMATORY]. Сергей ушел в возрасте 23 лет, после продолжительной борьбы с тяжелой болезнью, раком печени.
Гик блядь гик пидар и вообще плохой Человек, редиска фиии, сосать круто... бля бла бла.
"Навоз земле не помешает". - сказал одинокий Гик. И стал лидером!
"Долбаёб. Ятвой рот шатал пидр." - ответил паровоз из Лавандосии.
