бамп
бамп
бамп
Поиграй в слендер, лестницу, шорох очень атмосферная, тургор тоже очень атмосферная, самое то в это играть ночью в такой обстановке.
Как-то ночью я проснулся от стука во входную дверь. На часах было 2:37 и очень странно, что кто-то пришел ко мне в такой поздний час.
Стучал ночной посетитель очень настойчиво. Я осторожно подошел к двери, чтобы посмотреть на того, кто пришел, как вдруг: "Откройте быстрее" - произнёс истерический
женский голос.
Как любой нормальный человек,
я хотел помочь и уже потянулся открывать дверь. Повернувшись, ключи издали довольно громкий звук,
из-за которого ночной посетитель стал стучать ещё настойчивее и продолжил кричать: "Откройте быстрее". Но теперь в женском голосе было что-то не так,
тембр его стал более грубым. Я отошел от двери и стал слушать, теперь мне уже открывать не хотелось...
Время тянулось очень долго. Было страшно даже издать звук, поэтому я сидел, оперевшись спиной о большой деревянный шкаф,
и ждал. Посетитель продолжал стучать, точнее он уже с силой долбил в дверь. Голос этого существа изменился, теперь это был не женский истерический крик,
а монотонный, местами звериный, рык, уже приказывающий мне открыть дверь.
Я поднялся и тихо подошел к двери, чтобы посмотреть на это существо.
То, что я увидел в глазок, повергло меня в yжас: в полумраке стояло огромное,
человекоподобное горбатое существо. Его светящиеся в темноте глаза смотрели прямо на меня. Оно чувствовало меня.
Жадно облизнувшись, ночной гость с силой врезался в дверь. От этого металлическая дверь содрогнулась, я понимал, что если существо пробьется, то мне конец.
В миг всё прекратилось. В квартире стало тихо, даже слишком. Меня пробил холодный пот, я чувствовал, что оно стоит там и кажется ждет,
пока я издам хоть один звук. Темнота давила на меня. Временами мне казалось, что просиди я тут ещё немного, то точно слетел бы с катушек.
Вдруг в квартире на этаж ниже открылась входная дверь. Чудовище снова начало двигаться. Через несколько секунд я услышал крик моей соседки,
а потом все резко стихло...
Позже по подъезду ещё долго разносились разные крики, а после опять наступила тишина.
Но уже буквально через 5 минут снова оно начало ломиться в мою дверь. Осознав, что мне конец, я стал дожидаться, когда это существо ворвется в мою квартиру.
Темнота сгущалась, я был испуган, словно маленькое дитя. Вжавшись в дальний угол комнаты, сидел, не издавая звуков, и не шевелился.
Все же во всем этом было и приятное... не было той давящей на меня тишины.
Не помню, сколько ещё так просидел, но все же, не выдержав, я отключился...
Проснувшись (что уже было хорошо), первым делом посмотрел на часы - время было 10:42, из-за двери доносились голоса.
Решив, что это был ночной кошмар, я вышел из квартиры, и то, что я увидел, дало мне понять, что это был далеко не сон.
Обшивка двери, выходящая в подъезд, была вся разобрана до металла, он же, в свою очередь, был весь в вмятинах.
По всему подъезду - на стенах, лестницах, перилах и некоторых дверях была кровь.
Всюду валялись обглоданные кости и части человеческих тел, двери некоторых квартир были нараспашку. Как позже я узнал от полицейских,
нечто ворвалось в 7 квартир, не оставив никого в живых.
Стучал ночной посетитель очень настойчиво. Я осторожно подошел к двери, чтобы посмотреть на того, кто пришел, как вдруг: "Откройте быстрее" - произнёс истерический
женский голос.
Как любой нормальный человек,
я хотел помочь и уже потянулся открывать дверь. Повернувшись, ключи издали довольно громкий звук,
из-за которого ночной посетитель стал стучать ещё настойчивее и продолжил кричать: "Откройте быстрее". Но теперь в женском голосе было что-то не так,
тембр его стал более грубым. Я отошел от двери и стал слушать, теперь мне уже открывать не хотелось...
Время тянулось очень долго. Было страшно даже издать звук, поэтому я сидел, оперевшись спиной о большой деревянный шкаф,
и ждал. Посетитель продолжал стучать, точнее он уже с силой долбил в дверь. Голос этого существа изменился, теперь это был не женский истерический крик,
а монотонный, местами звериный, рык, уже приказывающий мне открыть дверь.
Я поднялся и тихо подошел к двери, чтобы посмотреть на это существо.
То, что я увидел в глазок, повергло меня в yжас: в полумраке стояло огромное,
человекоподобное горбатое существо. Его светящиеся в темноте глаза смотрели прямо на меня. Оно чувствовало меня.
Жадно облизнувшись, ночной гость с силой врезался в дверь. От этого металлическая дверь содрогнулась, я понимал, что если существо пробьется, то мне конец.
В миг всё прекратилось. В квартире стало тихо, даже слишком. Меня пробил холодный пот, я чувствовал, что оно стоит там и кажется ждет,
пока я издам хоть один звук. Темнота давила на меня. Временами мне казалось, что просиди я тут ещё немного, то точно слетел бы с катушек.
Вдруг в квартире на этаж ниже открылась входная дверь. Чудовище снова начало двигаться. Через несколько секунд я услышал крик моей соседки,
а потом все резко стихло...
Позже по подъезду ещё долго разносились разные крики, а после опять наступила тишина.
Но уже буквально через 5 минут снова оно начало ломиться в мою дверь. Осознав, что мне конец, я стал дожидаться, когда это существо ворвется в мою квартиру.
Темнота сгущалась, я был испуган, словно маленькое дитя. Вжавшись в дальний угол комнаты, сидел, не издавая звуков, и не шевелился.
Все же во всем этом было и приятное... не было той давящей на меня тишины.
Не помню, сколько ещё так просидел, но все же, не выдержав, я отключился...
Проснувшись (что уже было хорошо), первым делом посмотрел на часы - время было 10:42, из-за двери доносились голоса.
Решив, что это был ночной кошмар, я вышел из квартиры, и то, что я увидел, дало мне понять, что это был далеко не сон.
Обшивка двери, выходящая в подъезд, была вся разобрана до металла, он же, в свою очередь, был весь в вмятинах.
По всему подъезду - на стенах, лестницах, перилах и некоторых дверях была кровь.
Всюду валялись обглоданные кости и части человеческих тел, двери некоторых квартир были нараспашку. Как позже я узнал от полицейских,
нечто ворвалось в 7 квартир, не оставив никого в живых.
Эта история, анон, произошла со мной два месяца назад, и, по-моему, еще не закончилась.
Не знаю, с чего начать.
На окончание школы мне подарили котенка. Обычного, беспородного, белого с черными лапками и черным пятном на спине. Каждый в семье звал его по-своему - Васька, Мурзик, Барсик, - а отзываться он почему-то начал на "Петровича". Отец обратился в разговоре к приятелю, а котенок прибежал и стал тереться об ноги.
Мы живем на первом этаже. Когда Петрович подрос, он время от времени начал выбираться на улицу через форточку. Кастрировать его мы не стали, и каждую весну он пропадал невесть где, один раз убежал аж на месяц - вернулся грязным, как чума, и с оторванным ухом.
Этой весной я взяла отпуск и уехала на сессию в другой город, а родители, сразу после нее, должны были месяц провести в санатории. Мы договорились, что вернусь я ровно в день их отъезда. Пока я была на сессии, мы созванивались, и в очередном разговоре мать между делом сообщила, что Петрович опять сбежал. К следующему разговору он не вернулся, к следующему - тоже, а потом экзамены кончились и мне пришла пора возвращаться.
Петрович, заметно потрепанный, ждал меня на лестничной площадке, на коврике. Я позвала его, он подошел, потерся, и я открыла дверь.
- Заходи, будь как дома, - сказала я коту (он с чего-то замешкался, обнюхивая порог) и легонько подтолкнула его под зад. Он вбежал домой, сразу бросился к своей миске - там даже было немного корма, потом к лотку, в общем, все как всегда. Я решила, что надо бы отнести его к ветеринару - мало ли, чего он нахватался, но я жутко хотела спать и меня начинало тошнить - накануне, а потом и по дороге, в поезде, я и моя подруга отмечали сданную сессию.
Я проснулась к вечеру, и мне было предсказуемо плохо. Лучше мне не стало и на следующий день, и через день - вроде ничего не болит, но голова кружится и мутит. Я даже сделала тест, прости господи, на беременность - всегда предохранялась, но чем черт не шутит.
А потом позвонила...мне страшно писать дальше.
Потом позвонила из санатория мать, и выронила трубку, когда я рассказала ей, что Петрович пришел домой.
Петрович умер, сказала она, а мы решили тебе соврать. В подвале травили крыс без предупреждения, он наелся приманки с зоокумарином и прожил после этого сутки. К тебе, наверное, явился какой-то бродячий кот, похожий на него.
Я расстроилась и растерялась. Как - умер? Как - бродячий? Быть не может, я что, не узнаю Петровича?
Разговаривала я, стоя посреди кухни, и дверь в коридор была закрыта. С самого начала разговора кот скребся в дверь. Услышав о том, что кот не может быть Петровичем, я сказала матери "сейчас проверю" и решила впустить его и осмотреть повнимательней, но когда я потянулась к дверной ручке, кот скрестись перестал и до меня донесся, как мне показалось, смешок.
Я отдернула руку. Неожиданно стало очень тихо.
- Ирра...- детским голосом сказало нечто за дверью. - Ирра - дурра.
Ручка повернулась сама.
Я не помню, что было дальше. Я пришла в себя в психиатрическом отделении местной больницы, глубокой ночью, привязаная к кровати. Перепуганные родители примчались из санатория - мать слышала мои вопли по телефону.
Никакого кота они не нашли.
Пережитое списали на стресс от сессии, усталость и плохой алкоголь. Мне назначили курс успокоительных и психотерапию. Психотерапевту я рассказываю про все подряд - парень, родители, подруги...
Проблемы со здоровьем - головокружение и прочее - исчезли, как не было.
В последнее время, выходя из дому я то и дело утыкаюсь взглядом в покойников. Лежит мертвец, над ним - господа полицейские, иногда вокруг зачем-то вертится судмедэксперт. Умирают бомжи, жившие в окрестных подвалах - мало ли, от чего, может, у них эпидемия...
Они бездомные, бомжи. А в свой дом я ту тварь пригласила.
Я жду ее каждую ночь.
Не знаю, с чего начать.
На окончание школы мне подарили котенка. Обычного, беспородного, белого с черными лапками и черным пятном на спине. Каждый в семье звал его по-своему - Васька, Мурзик, Барсик, - а отзываться он почему-то начал на "Петровича". Отец обратился в разговоре к приятелю, а котенок прибежал и стал тереться об ноги.
Мы живем на первом этаже. Когда Петрович подрос, он время от времени начал выбираться на улицу через форточку. Кастрировать его мы не стали, и каждую весну он пропадал невесть где, один раз убежал аж на месяц - вернулся грязным, как чума, и с оторванным ухом.
Этой весной я взяла отпуск и уехала на сессию в другой город, а родители, сразу после нее, должны были месяц провести в санатории. Мы договорились, что вернусь я ровно в день их отъезда. Пока я была на сессии, мы созванивались, и в очередном разговоре мать между делом сообщила, что Петрович опять сбежал. К следующему разговору он не вернулся, к следующему - тоже, а потом экзамены кончились и мне пришла пора возвращаться.
Петрович, заметно потрепанный, ждал меня на лестничной площадке, на коврике. Я позвала его, он подошел, потерся, и я открыла дверь.
- Заходи, будь как дома, - сказала я коту (он с чего-то замешкался, обнюхивая порог) и легонько подтолкнула его под зад. Он вбежал домой, сразу бросился к своей миске - там даже было немного корма, потом к лотку, в общем, все как всегда. Я решила, что надо бы отнести его к ветеринару - мало ли, чего он нахватался, но я жутко хотела спать и меня начинало тошнить - накануне, а потом и по дороге, в поезде, я и моя подруга отмечали сданную сессию.
Я проснулась к вечеру, и мне было предсказуемо плохо. Лучше мне не стало и на следующий день, и через день - вроде ничего не болит, но голова кружится и мутит. Я даже сделала тест, прости господи, на беременность - всегда предохранялась, но чем черт не шутит.
А потом позвонила...мне страшно писать дальше.
Потом позвонила из санатория мать, и выронила трубку, когда я рассказала ей, что Петрович пришел домой.
Петрович умер, сказала она, а мы решили тебе соврать. В подвале травили крыс без предупреждения, он наелся приманки с зоокумарином и прожил после этого сутки. К тебе, наверное, явился какой-то бродячий кот, похожий на него.
Я расстроилась и растерялась. Как - умер? Как - бродячий? Быть не может, я что, не узнаю Петровича?
Разговаривала я, стоя посреди кухни, и дверь в коридор была закрыта. С самого начала разговора кот скребся в дверь. Услышав о том, что кот не может быть Петровичем, я сказала матери "сейчас проверю" и решила впустить его и осмотреть повнимательней, но когда я потянулась к дверной ручке, кот скрестись перестал и до меня донесся, как мне показалось, смешок.
Я отдернула руку. Неожиданно стало очень тихо.
- Ирра...- детским голосом сказало нечто за дверью. - Ирра - дурра.
Ручка повернулась сама.
Я не помню, что было дальше. Я пришла в себя в психиатрическом отделении местной больницы, глубокой ночью, привязаная к кровати. Перепуганные родители примчались из санатория - мать слышала мои вопли по телефону.
Никакого кота они не нашли.
Пережитое списали на стресс от сессии, усталость и плохой алкоголь. Мне назначили курс успокоительных и психотерапию. Психотерапевту я рассказываю про все подряд - парень, родители, подруги...
Проблемы со здоровьем - головокружение и прочее - исчезли, как не было.
В последнее время, выходя из дому я то и дело утыкаюсь взглядом в покойников. Лежит мертвец, над ним - господа полицейские, иногда вокруг зачем-то вертится судмедэксперт. Умирают бомжи, жившие в окрестных подвалах - мало ли, от чего, может, у них эпидемия...
Они бездомные, бомжи. А в свой дом я ту тварь пригласила.
Я жду ее каждую ночь.
качать неохота.
да и играть я не особо любитель.
Хочется почитать годных историй
бампай оп тоже хочу криоты а тред уплывает
Шкаф
Как-то один раз я ночевал у своих друзей Сергея и Иры после хорошей пьянки в честь годовщины их свадьбы. Машину вести в моем состоянии было чревато, а у него большой дом, доставшийся в наследство от бабки, комнат много. Разумное предложение, тем более для холостяка, которого дома никто не ждет.
- Ты смотри. У нас ночью часть свет выключают, – предупреждал меня Серж, – так что будь по аккуратнее. Мой сын вечно разбрасывает игрушки кругом. Раз сам чуть не убился.
Я сказал, что все понял и, взяв постельное белье отправился спать. Но толи я слишком много набрался впечатлений в этот вечер, толи сказывалось новее место, а спал я исключительно плохо. Постоянно снились какие-то кошмары, было душно (и это при настежь открытом окне) и мерещилась всякая чертовщина. Часа в два ночи вдобавок ко всему, меня одолел страшный сушняк. И если с кошмарами я еще как-то боролся, то жажда заставила меня окончательно проснуться и отправиться на поиски живительной влаги.
Света в доме не было, как и обещал Серж. Однако глаза уже привыкли к темноте, так что особых проблем я не испытывал. Добравшись до холодильника, я достал пачку холодного сока и одним махом ополовинил ее. Тут я услышал тихий, едва слышный, детский плач. Я нахмурился. Плакать мог только Платон, четырехлетний сын Сергея. Я немного постоял на кухне, прислушиваясь, но плачь продолжался, а Ира и Сергей видимо слишком крепко спали.
Я вернул сок в холодильник и решил посмотреть, что там с ребенком. С одной стороны, это конечно была не моя забота, но сделать вид, что ничего не слышал и лечь спать, я тоже не мог. Идя на звук, я дошел до двери в самом дальнем конце коридора и остановился. Плачь совершенно определенно шел из-за двери, так что я приоткрыл ее и заглянул в комнату. Типичная детская – разосланная кровать слева, стол у окна, громада шкафа темным пятном по правую сторону.
- Платон? – спросил тихонько я. – Это дядя Денис. Ты чего плачешь?
В углу кто-то зашевелился и плач затих.
«Ага, а вот и Платон» подумал я и зашел в комнату. Прикрыв за собой дверь, я подошел к малышу, который сидел в углу, укутавшись одеялом, и тихонько всхлипывал, обняв какую-то игрушку.
- Ну, – спросил я как можно более доброжелательно. – И чего мы ревем?
Платон промолчал, а потом тихо сказал.
- Страшила.
- Что? – я ничего не понял в тот момент.
- Сзади, – совсем уж тихо прошептал ребенок и замолчал. Черт. Я наверно отложил китайскую стену в этот момент. Я буквально затылком почувствовал, что сзади действительно кто-то стоит и мне жутко до дрожи в коленках.
Я резко обернулся. Сзади никого не оказалось:
- В шкафу, – Платон встал рядом со мной, – оно ждет, когда ты уйдешь.
Я разозлился на себя. Взрослый мужик боится каких-то детских страшилок? Я взял себя в руки и, бормоча положенные в такие моменты слова, что, мол, это все сон и ничего тут нет, подошел к шкафу. Платон остался стоять в углу.
- Видишь? Тут ничего нет, – сказал я, и резко открыл дверцы. Шкаф действительно оказался пуст. Я уговорил Платона лечь спать, пожелал ему спокойной ночи и пообещал чуть что – сразу наказать любого страшилу в пределах этого дома.
Утром меня разбудил Сергей. Мы с ним позавтракали, и стали собираться на рыбалку. Уже рядом с озером я вспомнил свое ночное приключение и со смехом рассказал его своему другу. Серж промолчал и сказал:
- Разворачивай.
- ???? – я с удивлением посмотрел на друга. Тот был бледным как смерть.
- Платон спал всю ночь рядом с нами. А в дальней комнате по коридору когда-то давно спал мой старший брат.
- Брат? – спросил я, чувствуя холодок по спине.
Серж кивнул:
- Его нашли мертвым, когда ему было четыре. Он говорил, что видел кого-то, оно выходило из шкафа. И мой сын говорит, что тоже его видит.
Как-то один раз я ночевал у своих друзей Сергея и Иры после хорошей пьянки в честь годовщины их свадьбы. Машину вести в моем состоянии было чревато, а у него большой дом, доставшийся в наследство от бабки, комнат много. Разумное предложение, тем более для холостяка, которого дома никто не ждет.
- Ты смотри. У нас ночью часть свет выключают, – предупреждал меня Серж, – так что будь по аккуратнее. Мой сын вечно разбрасывает игрушки кругом. Раз сам чуть не убился.
Я сказал, что все понял и, взяв постельное белье отправился спать. Но толи я слишком много набрался впечатлений в этот вечер, толи сказывалось новее место, а спал я исключительно плохо. Постоянно снились какие-то кошмары, было душно (и это при настежь открытом окне) и мерещилась всякая чертовщина. Часа в два ночи вдобавок ко всему, меня одолел страшный сушняк. И если с кошмарами я еще как-то боролся, то жажда заставила меня окончательно проснуться и отправиться на поиски живительной влаги.
Света в доме не было, как и обещал Серж. Однако глаза уже привыкли к темноте, так что особых проблем я не испытывал. Добравшись до холодильника, я достал пачку холодного сока и одним махом ополовинил ее. Тут я услышал тихий, едва слышный, детский плач. Я нахмурился. Плакать мог только Платон, четырехлетний сын Сергея. Я немного постоял на кухне, прислушиваясь, но плачь продолжался, а Ира и Сергей видимо слишком крепко спали.
Я вернул сок в холодильник и решил посмотреть, что там с ребенком. С одной стороны, это конечно была не моя забота, но сделать вид, что ничего не слышал и лечь спать, я тоже не мог. Идя на звук, я дошел до двери в самом дальнем конце коридора и остановился. Плачь совершенно определенно шел из-за двери, так что я приоткрыл ее и заглянул в комнату. Типичная детская – разосланная кровать слева, стол у окна, громада шкафа темным пятном по правую сторону.
- Платон? – спросил тихонько я. – Это дядя Денис. Ты чего плачешь?
В углу кто-то зашевелился и плач затих.
«Ага, а вот и Платон» подумал я и зашел в комнату. Прикрыв за собой дверь, я подошел к малышу, который сидел в углу, укутавшись одеялом, и тихонько всхлипывал, обняв какую-то игрушку.
- Ну, – спросил я как можно более доброжелательно. – И чего мы ревем?
Платон промолчал, а потом тихо сказал.
- Страшила.
- Что? – я ничего не понял в тот момент.
- Сзади, – совсем уж тихо прошептал ребенок и замолчал. Черт. Я наверно отложил китайскую стену в этот момент. Я буквально затылком почувствовал, что сзади действительно кто-то стоит и мне жутко до дрожи в коленках.
Я резко обернулся. Сзади никого не оказалось:
- В шкафу, – Платон встал рядом со мной, – оно ждет, когда ты уйдешь.
Я разозлился на себя. Взрослый мужик боится каких-то детских страшилок? Я взял себя в руки и, бормоча положенные в такие моменты слова, что, мол, это все сон и ничего тут нет, подошел к шкафу. Платон остался стоять в углу.
- Видишь? Тут ничего нет, – сказал я, и резко открыл дверцы. Шкаф действительно оказался пуст. Я уговорил Платона лечь спать, пожелал ему спокойной ночи и пообещал чуть что – сразу наказать любого страшилу в пределах этого дома.
Утром меня разбудил Сергей. Мы с ним позавтракали, и стали собираться на рыбалку. Уже рядом с озером я вспомнил свое ночное приключение и со смехом рассказал его своему другу. Серж промолчал и сказал:
- Разворачивай.
- ???? – я с удивлением посмотрел на друга. Тот был бледным как смерть.
- Платон спал всю ночь рядом с нами. А в дальней комнате по коридору когда-то давно спал мой старший брат.
- Брат? – спросил я, чувствуя холодок по спине.
Серж кивнул:
- Его нашли мертвым, когда ему было четыре. Он говорил, что видел кого-то, оно выходило из шкафа. И мой сын говорит, что тоже его видит.
тнн бич
Когда я была маленькая, меня часто оставляли на ночь одну дома. Наверно именно по этой причине мне разрешили завести собаку. Отец был дальнобойщиком, а мать часто оставалась на ночную смену в больнице, где она работала медсестрой. В очередной раз, когда мама захлопнула за собой двери, я заперла все замки и даже накинула цепочку. Я проверила в доме все окна, все кроме одной форточки были заперты, я оставила форточку открытой, что бы хоть какой то воздух попадал в дом. Я как обычно отправилась спать, а мой пес забрался под кровать и мирно сопел там.
В эту ночь я уснула быстро, но посреди ночи меня разбудил странный капающий звук, похоже что я не закрутила кран в ванной. Я была слишком напугана, чтобы пойти и проверить. Я только опустила руку под кровать и почувствовала, как мой пес лизнул меня. Это настолько успокоило меня, что я тут же уснула. Я просыпалась от этого капающего звука еще раз пять и каждый раз успокаивалась, когда мой пес лизал мою руку под кроватью. Наконец мне это надоело настолько, что я решилась и стремительно направилась в ванную.
Звук усиливался по мере приближения к ванной. И вот я стою на пороге ванной, включаю свет... Крик ужаса застрял у меня в горле. Моя собака была привязана хвостом к душу, а из ее горла капала кровь, издавая этот ужасный звук. Когда я смогла отвести взгляд от этой ужасной картины, я увидела надпись кровью на зеркале: «Мне понравился вкус твоих пальцев»...
В эту ночь я уснула быстро, но посреди ночи меня разбудил странный капающий звук, похоже что я не закрутила кран в ванной. Я была слишком напугана, чтобы пойти и проверить. Я только опустила руку под кровать и почувствовала, как мой пес лизнул меня. Это настолько успокоило меня, что я тут же уснула. Я просыпалась от этого капающего звука еще раз пять и каждый раз успокаивалась, когда мой пес лизал мою руку под кроватью. Наконец мне это надоело настолько, что я решилась и стремительно направилась в ванную.
Звук усиливался по мере приближения к ванной. И вот я стою на пороге ванной, включаю свет... Крик ужаса застрял у меня в горле. Моя собака была привязана хвостом к душу, а из ее горла капала кровь, издавая этот ужасный звук. Когда я смогла отвести взгляд от этой ужасной картины, я увидела надпись кровью на зеркале: «Мне понравился вкус твоих пальцев»...
Ну и нахуя ты бампаешь тред всякой шнягой, я выше дал ссылку на кучу годных паст. Не поднимай тред, рано ещё.
это не я.. это хуй какой то..
я читаю годноту.
Люблю эту википодобный криписборник.
Из чистого крипи особенно выделяю зеленую дверь.
Из серьезного творчества: Метро в Снежинске
http://barelybreathing.ru/wiki/%D0%97%D0%B5%D0%BB%D1%91%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%B4%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8C
http://barelybreathing.ru/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE_%D0%B2_%D0%A1%D0%BD%D0%B5%D0%B6%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B5
Засмеялся-проигрался (смех))))
Лoл, проиграл с пикчи. Он пришел кредит оформлять?
Добавил 1 фото в папку фут-фетиша.
Пропьянствую неделю без просыха, а потом резко брось. И к тебе такой придет.
==>
Бамп крипи файлами из deepnet`а
Cradle.avi. На этом видеогруппа подростков изучает подвал какого-то дома, попутно снимая это на камеру с плохим разрешением. Качестово видео не позволяет ничего разобрать. Большую часть времени камера переходит между участниками группы, трясется, дергается, таким образом делая сюжет малопонятным.
Однако ближе к концу видео, качество приходит в норму, и вы можете четко разглядеть молодую девушку, стоящую в углу лицом к стене. У нее длинные черные волосы и носит она что-то напоминающее платье из белоснежной ткани. Вы увидите ее только на долю секунды, однако многие, видевшие это видео, люди утверждают, что с этой девушкой что-то не так. Но что именно — этого никто так и не смог объяснить. Но настоящей особенностью этого видео является то, что происходит на компьютере пользователя после его окончания. На последней секунде видео развернется на весь экран. Наряду с этим будет постоянно проигрываться не виденная раньше часть, на которой будет показано окно в стене. После 15 повторов этого момента вы снова увидите эту девушку, стоящую по ту сторону окна, спиной к зрителю, медленно раскачивающуюся вперед-назад. Через несколько минут видео оборвется а компьютер пользователя выключится навсегда.
Cradle.avi. На этом видеогруппа подростков изучает подвал какого-то дома, попутно снимая это на камеру с плохим разрешением. Качестово видео не позволяет ничего разобрать. Большую часть времени камера переходит между участниками группы, трясется, дергается, таким образом делая сюжет малопонятным.
Однако ближе к концу видео, качество приходит в норму, и вы можете четко разглядеть молодую девушку, стоящую в углу лицом к стене. У нее длинные черные волосы и носит она что-то напоминающее платье из белоснежной ткани. Вы увидите ее только на долю секунды, однако многие, видевшие это видео, люди утверждают, что с этой девушкой что-то не так. Но что именно — этого никто так и не смог объяснить. Но настоящей особенностью этого видео является то, что происходит на компьютере пользователя после его окончания. На последней секунде видео развернется на весь экран. Наряду с этим будет постоянно проигрываться не виденная раньше часть, на которой будет показано окно в стене. После 15 повторов этого момента вы снова увидите эту девушку, стоящую по ту сторону окна, спиной к зрителю, медленно раскачивающуюся вперед-назад. Через несколько минут видео оборвется а компьютер пользователя выключится навсегда.
Он же чёрт, его обязанности - полы в хате мыть и грязь убирать.
БАМП ПАСТОЙ
Итак, я думаю, что все на этом сайте наслышаны о таких байках, вроде СКП,Константах и.т.д.
Сегодня же я расскажу историю о более реальной вещи, о закрытом сервере гугла, или как его называют некоторые хакеры и программисты - Google trash deep (Помойная яма).
Я занимаюсьпрограммированием и веб-отраслью вот уже 5 лет, имею неплохой опыт.
У нас с друзьями есть своя неофициальная, так сказать," корпорация Автомат&со" (в честь контр страйка, игры детства). Я и мои два друга держим один довольно популярный в своей отрасли форум, и на одной из тем мы выкладывали всякие истории о сверхъестественном, что мы встречали в интернете. В один из воскресных вечеров я администрировал наш форум. Я обнаружил, что в вышеуказанной теме появилось свежее обсуждение, насчет этого мифического сервера гугл. Его на нашем форуме давно уже обсуждали. В обсуждении некто Anon28 гласил:
Итак, сегодня с 2:20 до 3:00 будет доступен диптреш, буду ддосить оборону гугла. Кто думает, что мы тут фигней страдаем - получат пруфы к утру.
Для всех желающих посетить яму, ключ - 291384{google|route=close29201trashserver39302}
Постов в обсуждении наплыло штук 200 - это была взрывная новость! Легендарная "яма" будет открыта!
Ах, ну да, я же рассказал вам саму легенду...
Когда то давное, еще в бородатых 2000-х среди программистов и веб-мастеров появились вопросы: куда гугл девает весь забаненый и удаленный из веб-поиска контент, вроде неугодных правительству документов,наркофагии, педофильскогопорно, и, в конце концов,смертельных файлов...?
Естественно, они просто его удаляют: - подумает типичный юзер. Но мало кто знает, что ничто не создается и ничего не исчезает в этом мире.Ячейки памяти сервера нельзя вот так вот просто взять и очистить,информация не может летать в воздухе.В конце концов, если просто взять и удалить "контент", то он все равно останется в системе, и вполне подлежит восстановлению. Именно для этого и был создан сервер#211 или же Google Trashdeep.
Именно этот сервер является по праву столицей самого ужасающего контента во всем инете, и не такой порнографии, вродемереаны, а именно настоящий психоделический хардкор, влияющий на психику и здоровье. Вообщем - Google Trashdeep - самый большой ящик Пандоры во всем мире. Эту историю рассказал на одном американском форуме некий аноним, который представлялся бывшим сотрудником Гугла. Он так же описывал приблизительное местонахождение сервера:
"...Мы вообще мало говорили об этой штуке, босс мог просто уволить, если бы ты при нем заговорил о сервере 211. Но мой друг, Джереми, из отдела управлениями хостингами, по секрету говорил мне прибризительные места хоста - это может быть заброшенный бункер под Вроцлавом, в Польше, либо на юге Белиза, в какой-то деревне...не помню...но никто не отрицает вероятность того, что сервер может хоститься и в океане..."
Многие посчитали эту историю страшилкой, но многие все же отважились на поиски этого сервера... Вообщем, я и еще 9 человек отважились на ддос ямы. Мы держали связь по скайпу. Итак, вот уже время ночи 2:22, а сайт все еще не доступен. Но вдруг говорит наш Анон:
Быстро вводите те строки в браузер!
Хмм...это не похоже на обычный ддос. Он выслал нам каждому какой то программный код, мы вставили эти коды в строку и ждали загрузки. И вот...гугл! Просто поисковик! Все это время я ждал поисковика! Черт! Хотя может быть не получилось с первого раза...но вот экран начал мигать.Мигать все быстрее и быстрее...и вот я увидел...что же я увидел?Я бы заскринил,но кнопка отказала...итак,это было похоже на BSOD (экран смерти), но только меньше кода и больше предложений. Наверху красовалась такая надпись: Google.inc|Google.com reserved|This site not for showing|2002gd3233$server#211|DANGER!ARE YOU HAVE RESOLUTION?
И т.д. Вообщем то, я запомнил все это, потому что скопировал в ворд. Хехе.
На этом сервере была куча всяких ссылок, папок, фоток, документов и т.п.
Что же, мне стало очень страшно...вдруг я сейчас что-то включу, а там не просто скример, а какая-то штука, от которой у меня глаза вылезут из орбит? Или я спрыгну с 9 этажа?
На сайте было 5 категорий кнопок, то есть такие ссылочки ввиде папок:
.DEAD DANGER
.VERY DANGER
.HARD DANGER
.MIDL DANGER
.EASY DANGER
Я решил нажать на Изи. Там были файлы и описания.
В основном, это были фото. В основном - детское порно и копрофилия. Но тут я встретил кое-что странное:
This file-foto made unknown user.
Это была фотография, на которой был изображенгибрид человека и рыбы...ведь тут фотошопа быть уже не может...я так испугался, ведь оказывается на планете действительно остались такие существа...мне стало очень страшно интересно.
Тем не менее, я не хотел копаться там дальше. Я сказал парням, что ухожу спать.
На утро я написал тому Анону из вчерашнего "опыта".
Он сказал, что я зря ушел, и что они накачали там много любопытного контента.
Еще они узнали, что этот сервер был закрыт еще в 2005 году, поскольку его объем составил 8 000 гигабайт! Ведь если бы мы захотели попасть на новый, более свежий сервер, мы бы и попытаться не успели, как нас сражу же отрубили.
Это скорее обязанность домовых, да и то не прямая.
Лети лети Попобава
Через запад на восток
Через север через юг
Возвращайся сделав круг
Лишь коснешся ты меня
Обкончаюсь в штаны я
Через запад на восток
Через север через юг
Возвращайся сделав круг
Лишь коснешся ты меня
Обкончаюсь в штаны я
Было это поздно ночью, когда все уже спали. Я решил вырубить комп, но внезапно услышал шорох. Он доносился с улицы. Мне было похуй на него, пока шорох не усилился. Я выглянул в окно и там был кот. Он смотрел на меня и непонятно откуда был шорох. Я решил выйти посмотреть. Когда я вышел шорох прикратился, но кот все ещё смотрел на меня. Я решил его погладить. Как только я начал он сразу убежал в сторону парка. А когда я посмотрел на свои руки - они были в говне!
>Накидай пожалуйста
накидал, проверяй за щекой
бумп
Что-то страшно проверять. Вдруг ты призрак, а за щекой эктоплазма.
А вбросьте пасту, будто гг попал в ад, который был худшей версией реальности из всех возможных.
В окно посмотри, ты уже в аду, сынок.
А паста-то есть?
У меня нет, но ты попробуй описать свой обычный день, а потом перечитай, вдумайся и ты убедишься , что я прав.
Кот проиграл с подливой?
Ссука, обосрался с клички
Ну как же это может быть крипотой, таким-то именем?
> людей в гробах
Зойчем в гробах?
Вращаем барабан! Кто из троих мертвый?
пацанчик мертв
да?
Крайняя
Красивые девчушки. Так и хочется их обнять, почувствовать их вкусный запах молодости, нежную упругость юных тел.
Все оба мертвы.
Бинго! если не гуглил
Не гуглил, пальцем в небо ткнул.
Читал, что на определнном этапе тело твердеет так, что ему можно принять любую форму.
И еще у него руки темные. Трупные руки уже.
Норм.
С камеры видеонаблюдения.
Не уважал, мертв ты.
>С камеры видеонаблюдения.
...из парка аттракционов.
Блядь, какой же я впечатлительный долбоеб. И меня это дико достает. Читаю эти ваши крипи-высеры и понимаю, что банальная хуйня с монстрами и ОБЕРНИСЬ, писаная сраными школьниками, но все равно мурашки уже по коже бегают и отвожу глаза от крипотных картинок. А когда на скример натыкаюсь, вообще в паническую истерику впадаю.
Заебало, блядь!
Хуйня всё это, сказки школьников. Но в неизвестное лучше не лезть.
Это нам не Чикатило, да и даже не архивы?
Я испугался, ну так, не сильно.
Лайк.
Это Пахом?
Разрядим атмосферу.
В заводобугурт-тредах пересидел?
Кстати аноны, а правда, ни у кого не завалялись дома фотки с людьми в гробах? с похорон?) я пиздюком нашел такие у родителей. 1 покойничка опознал, а вот двух других нет, хз кто такие
Заебали с вебмками, пилите пасты
у меня дохера было..
за 6 лет умерло 7 родственников, это тока те кого я знал..
Кароч фоток 15 было.. мать сожгла всё.
доставьте криппи пасту, где пацаны с негром в подвале дрочат и киря в конце ночью приходит и сосочки теребит попобава там
Новозеландская нех из вчерашнего треда, лично я обосрался.
https://www.youtube.com/watch?v=maWBtKs_NTY
https://www.youtube.com/watch?v=maWBtKs_NTY
С ней всё будет хорошо?
у соседа когда брата двоюродного хоронили, вообще на камеру снимали))) вопрос только на хуя такая память нужна?
Как-то слишком спокойно оператор реагирует на то, что НЁХ прямо у него перед носом лазит. Вообще интересно выглядит, но не крипотно.
Что за постановочная хуйня?
Обычная постановочная хуйня. Ты как будто впервые такое видишь.
Да там всем как то похуй, очевидный фэйк, ящитаю.
Ну в других таких хуйнях присутствующие хотя бы реагируют на происходящее.
Ну тут слишком спокойно отреагировали, в других видео наоборот - утрированная реакция. Шо то хуйня, шо это. Смотреть такое можно только для того, чтобы увидеть, как же в этот раз нам "покажут" НЁХ. И обязательно чтобы камера похуже.
Смахнул слезу.
На апачане постоянно петросянили на эту тему, я аж забыл!
Они не спокойно отреагировали, им просто похуй. Нормальный человек хотя бы дернулся или замер от страха.
Разлагается на плесень и на липовый мед, точнее пытается
Ну да, не те слова подобрал. Сути не меняет.
Тоже реквестирую "спящих" красавиц.
Пытается перевернуться в гробу от того, что творят потомки.
Все дети чего-то боятся в детстве. Одним из распространённых страхов является боязнь темноты. Пока я был ребёнком, я всегда высирал кирпичи от того, что мне казалось что тени в моей комнате движутся.
Много раз я мог видеть то, что было похоже на очертания мужчины, который двигался вдоль стен. Когда я рассказывал об этом матери, она всегда говорила что это деревья отбрасывают тени (рядом с окном была парочка уличных фонарей). Конечно я ей никогда не верил. Я был уверен что у меня в комнате обитает призрак, который наблюдает за мной каждую ночь. Анон, в одну ночь этот мой страх стал реальностью...
Мне тогда было 9 лет. Я помню всё до мельчайших деталей. Это было очень жаркое лето. Мы все готовились ко сну, и в квартире было невыносимо жарко. Пока я надевал пижаму, моя мать проходила по квартире и открывала все окна, чтобы воздух мог циркулировать. Она поцеловала меня на ночь, открыла окно и вышла из комнаты. Она закрыла за собой дверь, что всегда люто ненавидел - появлялось ощущение что мне некуда будет бежать если что-то произойдёт.
Я был напуган как обычно. Лёжа в своей кровати, задрав одеяло до самого подбородка и держа рядом с собой моего плюшевого медвежонка, я уставился в потолок, стараясь не смотреть по сторонам, потому что боялся заметить краем глаза что-нибудь жуткое. Я долго не могу уснуть, и через некоторое время решил посмотреть на часы. Они показывали 3:00. Я немного удивился, потому что это был первый раз, когда было так поздно и я ещё не спал. Из-за этого я немного забылся и допустил ошибку, повернувшись спиной к двери а лицом к стене. Вот тогда то и посыпались кирпичи. Я услышал шум в коридоре.
Я знал что родители не проснулись, они оба были еще теми любителями поспать и просыпались не ранее 7 часов утра. А моей старшей сестры вообще в этот раз не было дома. Но я уже слышал звук шаркающих ног за своей дверью. Они становились громче, по мере их приближения. К этому моменту я уже почти разрыдался. Я не мог сдерживать нарастающее чувство страха. С криком вскочив с кровати, прихватив одеяло с мишкой и роняя кирпичи, я побежал в дальний угол комнаты. Я накрылся одеялом, обхватил медведя и дрожал. Затем, дверь со скрипом открылась.
К несчастью для меня моё одеяло было совсем тонким, и я мог хоть и хреново, но видеть сквозь него. Некто высокий и неотчётливый вошёл в мою комнату. Он остановился, осмотрел всё вокруг, и когда посмотрел на окно, как будто бы озадачился. Я, как только мог, старался заглушить свои всхлипывания, когда он проходил рядом со мной и закрыл окно. Тогда я понял, что мне уже некуда бежать и я, отчаявшись, начал рыдать. Он услышал меня и повернулся в мою сторону. он начал приближаться ко мне. Я спрятал голову в колени, и обхватил их руками. Я почувствовал, как он стягивает с меня одеяло. Я даже не думал поднять голову. Затем я услышал голос. Он был низким и пугающим. Он спросил меня, что я здесь делаю. Я не ответил ему, и это похоже его разозлило. Он спросив еще раз более грубо, он взял меня за руки и поднял меня. Я начал сопротивляться. Он выпустил меня и я упал на спину, начав брыкаться и кричать. Анон, мне никогда не было так страшно, как тогда. Это был просто полный пиздец. Через несколько секунд я всё же сдался и открыл глаза. Его уже не было. Моя мать и отец вбегали в комнату. после того, как я успокоился, я попытался объяснить что со мной произошло, но конечно же, родители сказали мне что это был всего лишь дурной сон и уложили меня спать. Я не спал всю оставшуюся ночь, но это был последний раз когда я его видел.
Сейчас мне 22 года. Мои родители купили квартиру побольше и переехали туда, а моя сестра давно свалила в ДС подальше от родителей, так что теперь эта квартира считалась моей. Этим летом я возвращался после поездки на море со своими школьными друзьями. Было классно: бухло, свежий воздух, море, шашлычки, пара няшных бывших одноклассниц. Возвращался поздно вечером, отдохнувший и готовый расслабиться дома перед телевизором. Припарковался рядом с домом, взял вещи, поднялся на свой этаж и провозившись с ключами перед дверью еще пару минут, наконец попал внутрь, закрыв за собой дверь. В квартире всё было по-старому и я был спокоен.
Я поставил вещи в корридоре, скинул ботинки и решил пойти и развалиться в кресле с пультом от телевизора. Вдруг я услышал шаркающие звуки из своей комнаты. Дверь была закрыта, когда я входил, поэтому я не сильно потревожился об этом (хотя я почувствовал как кирпич продвинулся ближе к выходу). Всё же любопытство пересилило и я медленно направился в сторону своей комнаты. Пока я шёл, я продолжал слышать эти странные звуки. Как будто кто-то валялся на моей кровати.
Я тут же расслабился т.к. я даю второй ключ своему другу и он иногда вот так вот нежданно навещает меня. Видимо в этот раз он решил поступить так же. Он любит чувствовать здесь себя как дома.
Как только я дошёл до двери, я услышал как кто-то спрыгнул с кровати и побежал. Я подумал что он навреное решил надо мной подшутить. Я медленно открыл дверь и огляделся. Кровать была пуста, но не заправлена. Затем я увидел что окно было открыто.
Это показалось мне странным, ведь я точно помнил как закрывал все окна в квартире. Я подошёл и закрыл его. Я уже хотел развернуться, как вдруг услышал это. Я услышал плач.
Я застыл на секунду, готовый заорать в любой момент. Немного успокоившись я развернулся. В углу сидело что-то накрытое одеялом и сильно трясущееся. Я был удивлён, ведь этого не было здесь ранее, я бы точно заметил. Я подошёл и стянул одеяло, отбросив его назад. Маленький ребёнок сидел в углу, громко рыдая и спрятав голову в колени. Я спросил его что он сдесь делает. Да я сам был напуган не меньше его, еще бы какого хрена в моём доме который был заперт делает маленький ребёнок!
Он был слишком напуган и не ответил мне, я спросил его еще раз взяв за руки и попытавшись поднять. Он тут же начал вырываться, я его выпустил и он упал на спину, чуть не ударил меня ногой. Я немного отскочил от него и сильно зажмурился, вытянув руки перед собой, ожидая что этот что этот ребёнок кинется на меня и выцарапает мне глаза с перепугу.
Я так и просидел еще несколько секунд, но ничего не происходило. Медленно опустив руки, я открыл свои глаза и отступил назад, что бы быть уверенным, что меня никто не атакует. Маленький мальчик исчез. Я повернулся и увидел что моя кровать была вновь заправлена, как я её и оставил перед отъездом. Я снова посмотрел на место где был мальчик и заметил там плюшевого медведя лежащего на полу, который был очень похож на того что у меня был в детстве. Я наклонился что бы поднять его. Он был тёплым и мокрым от слёз...
Аноны, что это могла быть за хуNта? Неужели в детстве я попал в какой-то провал в пространстве и времени и встретил там самого себя??
Много раз я мог видеть то, что было похоже на очертания мужчины, который двигался вдоль стен. Когда я рассказывал об этом матери, она всегда говорила что это деревья отбрасывают тени (рядом с окном была парочка уличных фонарей). Конечно я ей никогда не верил. Я был уверен что у меня в комнате обитает призрак, который наблюдает за мной каждую ночь. Анон, в одну ночь этот мой страх стал реальностью...
Мне тогда было 9 лет. Я помню всё до мельчайших деталей. Это было очень жаркое лето. Мы все готовились ко сну, и в квартире было невыносимо жарко. Пока я надевал пижаму, моя мать проходила по квартире и открывала все окна, чтобы воздух мог циркулировать. Она поцеловала меня на ночь, открыла окно и вышла из комнаты. Она закрыла за собой дверь, что всегда люто ненавидел - появлялось ощущение что мне некуда будет бежать если что-то произойдёт.
Я был напуган как обычно. Лёжа в своей кровати, задрав одеяло до самого подбородка и держа рядом с собой моего плюшевого медвежонка, я уставился в потолок, стараясь не смотреть по сторонам, потому что боялся заметить краем глаза что-нибудь жуткое. Я долго не могу уснуть, и через некоторое время решил посмотреть на часы. Они показывали 3:00. Я немного удивился, потому что это был первый раз, когда было так поздно и я ещё не спал. Из-за этого я немного забылся и допустил ошибку, повернувшись спиной к двери а лицом к стене. Вот тогда то и посыпались кирпичи. Я услышал шум в коридоре.
Я знал что родители не проснулись, они оба были еще теми любителями поспать и просыпались не ранее 7 часов утра. А моей старшей сестры вообще в этот раз не было дома. Но я уже слышал звук шаркающих ног за своей дверью. Они становились громче, по мере их приближения. К этому моменту я уже почти разрыдался. Я не мог сдерживать нарастающее чувство страха. С криком вскочив с кровати, прихватив одеяло с мишкой и роняя кирпичи, я побежал в дальний угол комнаты. Я накрылся одеялом, обхватил медведя и дрожал. Затем, дверь со скрипом открылась.
К несчастью для меня моё одеяло было совсем тонким, и я мог хоть и хреново, но видеть сквозь него. Некто высокий и неотчётливый вошёл в мою комнату. Он остановился, осмотрел всё вокруг, и когда посмотрел на окно, как будто бы озадачился. Я, как только мог, старался заглушить свои всхлипывания, когда он проходил рядом со мной и закрыл окно. Тогда я понял, что мне уже некуда бежать и я, отчаявшись, начал рыдать. Он услышал меня и повернулся в мою сторону. он начал приближаться ко мне. Я спрятал голову в колени, и обхватил их руками. Я почувствовал, как он стягивает с меня одеяло. Я даже не думал поднять голову. Затем я услышал голос. Он был низким и пугающим. Он спросил меня, что я здесь делаю. Я не ответил ему, и это похоже его разозлило. Он спросив еще раз более грубо, он взял меня за руки и поднял меня. Я начал сопротивляться. Он выпустил меня и я упал на спину, начав брыкаться и кричать. Анон, мне никогда не было так страшно, как тогда. Это был просто полный пиздец. Через несколько секунд я всё же сдался и открыл глаза. Его уже не было. Моя мать и отец вбегали в комнату. после того, как я успокоился, я попытался объяснить что со мной произошло, но конечно же, родители сказали мне что это был всего лишь дурной сон и уложили меня спать. Я не спал всю оставшуюся ночь, но это был последний раз когда я его видел.
Сейчас мне 22 года. Мои родители купили квартиру побольше и переехали туда, а моя сестра давно свалила в ДС подальше от родителей, так что теперь эта квартира считалась моей. Этим летом я возвращался после поездки на море со своими школьными друзьями. Было классно: бухло, свежий воздух, море, шашлычки, пара няшных бывших одноклассниц. Возвращался поздно вечером, отдохнувший и готовый расслабиться дома перед телевизором. Припарковался рядом с домом, взял вещи, поднялся на свой этаж и провозившись с ключами перед дверью еще пару минут, наконец попал внутрь, закрыв за собой дверь. В квартире всё было по-старому и я был спокоен.
Я поставил вещи в корридоре, скинул ботинки и решил пойти и развалиться в кресле с пультом от телевизора. Вдруг я услышал шаркающие звуки из своей комнаты. Дверь была закрыта, когда я входил, поэтому я не сильно потревожился об этом (хотя я почувствовал как кирпич продвинулся ближе к выходу). Всё же любопытство пересилило и я медленно направился в сторону своей комнаты. Пока я шёл, я продолжал слышать эти странные звуки. Как будто кто-то валялся на моей кровати.
Я тут же расслабился т.к. я даю второй ключ своему другу и он иногда вот так вот нежданно навещает меня. Видимо в этот раз он решил поступить так же. Он любит чувствовать здесь себя как дома.
Как только я дошёл до двери, я услышал как кто-то спрыгнул с кровати и побежал. Я подумал что он навреное решил надо мной подшутить. Я медленно открыл дверь и огляделся. Кровать была пуста, но не заправлена. Затем я увидел что окно было открыто.
Это показалось мне странным, ведь я точно помнил как закрывал все окна в квартире. Я подошёл и закрыл его. Я уже хотел развернуться, как вдруг услышал это. Я услышал плач.
Я застыл на секунду, готовый заорать в любой момент. Немного успокоившись я развернулся. В углу сидело что-то накрытое одеялом и сильно трясущееся. Я был удивлён, ведь этого не было здесь ранее, я бы точно заметил. Я подошёл и стянул одеяло, отбросив его назад. Маленький ребёнок сидел в углу, громко рыдая и спрятав голову в колени. Я спросил его что он сдесь делает. Да я сам был напуган не меньше его, еще бы какого хрена в моём доме который был заперт делает маленький ребёнок!
Он был слишком напуган и не ответил мне, я спросил его еще раз взяв за руки и попытавшись поднять. Он тут же начал вырываться, я его выпустил и он упал на спину, чуть не ударил меня ногой. Я немного отскочил от него и сильно зажмурился, вытянув руки перед собой, ожидая что этот что этот ребёнок кинется на меня и выцарапает мне глаза с перепугу.
Я так и просидел еще несколько секунд, но ничего не происходило. Медленно опустив руки, я открыл свои глаза и отступил назад, что бы быть уверенным, что меня никто не атакует. Маленький мальчик исчез. Я повернулся и увидел что моя кровать была вновь заправлена, как я её и оставил перед отъездом. Я снова посмотрел на место где был мальчик и заметил там плюшевого медведя лежащего на полу, который был очень похож на того что у меня был в детстве. Я наклонился что бы поднять его. Он был тёплым и мокрым от слёз...
Аноны, что это могла быть за хуNта? Неужели в детстве я попал в какой-то провал в пространстве и времени и встретил там самого себя??
Ну только вчера скидывал. Имей совесть.
Пачаны, а я приведения видел, 2 раза. Один раз оно было без лица, высунулось из-за двери, прошёл тогда так холодок по телу. Во второй раз (смех)я, прошла прям возле меня. Такие дела.
Ах да, они были серо-прозрачные.
Это же Орочимару!
Вспомнилось:
— Дмитрий Алексеевич, вы дома? У вас тоже свет отключили? Неужели землетрясение? Ужас какой! Дмитрий Алексеевич… — приглушённый стальной дверью, донёсся с лестницы голос соседки — той самой, выговаривавшей мне на днях за хулиганские надписи рядом с моей дверью.
Осторожно, на ощупь, я приподнялся и, полусогнутый, вытянув перед собой руки, словно надеясь оградиться ими от подстерегающих меня бестелесных чудовищ, двинулся вперёд. Хоть одна живая душа в этом царстве мрака! Ничего мне не хотелось сейчас больше, чем просто увидеть, да пусть хотя бы услышать рядом с собой обычного человека, из плоти и костей, перекинуться с ним парой слов, обсудить происшедшее, просто почувствовать, что я не одинок, что всё это творится не только со мной…
— Иду-иду! Чёртово электричество, ничего не видно, — я чуть снова не потерял равновесие, пребольно ударившись плечом о дверной косяк.
Тапки мерзко скрипели, в крошку растирая по паркету отвалившуюся от потолка штукатурку. Глаза слишком медленно привыкали к темноте, очертания предметов проявлялись неспешно, как контуры будущей фотографии на погружённом в раствор негативе.
— Дмитрий Алексеевич, вы дома?
— Дома! — крикнул я, выпутываясь из силка телефонного провода. — Сейчас открою, Серафима Антоновна!
— У вас тоже свет отключили? Неужели землетрясение?
— У всего дома вырубило, и не только у нашего! Балла четыре по Рихтеру, не меньше! — наугад брякнул я, шаря руками по дерматиновой обивке в поисках замка.
— Ужас какой! Дмитрий Алексеевич…
Попробуйте-ка найти выключатель в тёмной комнате, — какими привычными бы ни были все расстояния в вашем жилище, сколько десятков тысяч раз вы не щёлкали бы тумблером, зажигая или гася лампы, в кромешной тьме нащупать его удаётся не сразу. То же и с замком, будь он неладен…
— Дмитрий Алексеевич, вы дома? — тревожно переспросила из-за двери соседка.
— Да дома, дома! — раздражаясь то ли на неё — за внезапную её глухоту (а ведь сколько раз видел, как она подслушивала за соседями, прильнув ухом к чужой замочной скважине, увлёкшись настолько, что даже не замечала, как я поднимался по лестнице!) — то ли на себя, за свою неуклюжесть и неповоротливость, крикнул я.
— У вас тоже свет отключили?
Тревожно? Или точно с той же интонацией, что и в первый раз? Что за дьявол… Я затих и приник к обивке, вслушиваясь.
— Неужели землетрясение?
Это была не догадка, не предчувствие, не подозрение — просто в меня, будто в полый сосуд, залили некую густую леденящую жидкость. Состав её был — мгновенное осознание творящегося пополам с безотчётным желанием немедленно бежать, прятаться где придётся — в шкафу, за диваном, и, дрожа, надеяться, что опасность минует, не причинив мне серьёзного вреда.
— Ужас какой! Дмитрий Алексеевич…
Так и не успев повернуть замок, я отпрянул назад и начал отступать на кухню, слыша, как тот, кто притаился на лестнице, заново и заново заводит свою кошмарную пластинку.
— Дмитрий Алексеевич, вы дома? У вас тоже свет отключили? Неужели землетрясение? Ужас какой! Дмитрий Алексеевич… У вас тоже свет отключили? Неужели землетрясение? Ужас какой! Дмитрий Алексеевич… У вас тоже свет отключили? Неужели землетрясение?
Время замедляется… Снаружи доносится негромкий противный скрежет, как если бы наружную железную обшивку кто-то пытается поцарапать гвоздём. Потом звук этот делается сильнее, настойчивее.
— Ужас какой! Дмитррр… — надтреснутый голос соседки перерастает вдруг в звериный рык, и тут на дверь обрушивается удар такой силы, что она гудит как монастырский колокол, а с потолка снова сыпется штукатурка. Я валюсь на пол и на четвереньках ползу, поскальзываясь в пыли, на кухню, мечтая сделаться незаметным, крошечным, превратиться в таракана, чтобы забиться в щель за плинтусом — может, хоть там им не удастся меня достать…
— Дмитрий Алексеевич! — новый удар; стальное полотно стонет, скоро оно сдастся под этим нечеловеческим напором и вылетит из коробки, посыплются искры, полетит металлическая стружка, и эта тварь ворвётся в мой дом…
— Вы дома? — по железу словно молотит таран, так что уши закладывает от грохота, пол ходит ходуном; затем наступает секундное затишье, и я успеваю услышать собственный шёпот: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…», — а оно, верно, тем временем берёт короткий разбег, чтобы опять бросить свою гигантскую тушу на мою дверь.
— У вас тоже свет отключили? — и сразу, встык — рёв, какой неспособно издать ни одно из известных мне животных, — властный, разъярённый, оглушающий. От него перехватывает дыхание — не по-книжному, а взаправду — так, что не получается впустить в лёгкие воздух, колени и руки трясутся, как у припадочного, а внизу живота делается мокро и горячо.
— Неужели землетрясение?!
Тут подслеповато моргает лампочка, будто сама жмурясь от непривычки в своём свете, таком ярком после долгих минут, проведённых в сумраке, потом прокашливается приёмник и невнятно, сквозь помехи, как случайно пойманное в тылу противника родное «Совинформбюро», докладывает:
«…в некоторых районах отмечены перебои с электроснабжением. По последним данным, сила подземных толчков составила более пяти баллов по шкале Рихтера. В районах Одинцово, Строгино и Митино частично обрушились несколько панельных пятиэтажных зданий. Есть пострадавшие…»
Через стекло видно, как зажигаются окна соседних домов, их тёмные силуэты с горящими точками напоминают циклопическую перфокарту, сквозь которую кто-то светит огромным фонариком…
Анончики, а скиньте пасту с Симсами?
Лoл, действительно, я все думал кого оно мне напоминает.
Сам однажды повернулся к стене ебалом после очередной неудачной попытки практиковать ВТО, а спиной - к двери. Через пару секунд по ковру от двери ко мне начал приближаться звук. Звук быстрого бега, будто ребёнок быстро перебирает босыми ногами по полу. Тогда-то я пересрал не на шутку, ибо был один дома, а дверь была закрыта. Резкое чувство, как звук из Metal Gear Solid во время обнаружения. Забравшись под одеяло по детской привычке(Под одеялом хуй кто меня достанет), я услышал шум на том месте, где спинка кровати. Шум напоминал шуршание целлофанового пакета. Заткнул к хуям уши, начал взвывать к здравому смыслу - ну не реально же такое, чтоб что-то издавало звуковые волны, не имея физического тела. Через секунд 10 всё стихло. Эти секунды казались вечностью. Минут 5 лежал обездвиженный, на всякий случай. Потом, выгребая кирпичи из под одеяла, включил свет - ничего не было в комнате, ничего не поменялось. С тех пор не сплю спиной к двери. Страх остался.
Всегда сплю спиной к двери, а точнее - всегда сплю лицом к стене. Если что - я никого и ничего не видел, эта хуйня мне ничего не предъявит.
Я расскажу вам одну историю, которая произошла с моим быдлознакомым в 2007 году. Как-то летом, решил я взять отпуск на недельку за свой счет, и поехать к себе на дачу. Деревня там небольшая, домов 8 по моему, и все дачники исключительно из дс. Блядей там нет, так что трахать некого. Единственное, есть деревня небольшая которая находится в 20 км от моей дачи, вот там еще можно кого-нибудь подцепить. Сосед у меня по даче м — альфа, который поебатся очень любит. Решил он в один прекрасный день заглянуть как раз в ту деревню в быдлоклуб. Добирался он туда естественно пешком, так как там сплошное бездорожье, и проехать можно только на тракторе(дорога туда составляет 3.5 часа при быстром шаге. Ну потусовался он там с местными доярками, (смех), выпил немного пива и пошел обратно в родные пенаты, время уже было где-то около одиннадцати вечера. Я в это время перелистывал старые порно журналы 90 х годов. Они мне всегда доставляли, даже не знаю почему. Где-то в 3 часа раздался стук в мою терраску, я блядь чуть в штаны не наложил. Посмотрел в окно, а там мой знакомый еле дышит, и что-то пытается сказать. Я открыл ему дверь, и он с ужасом на глазах рассказал мне следующее. Шел он после клуба навеселе, переписываясь по смс с какой-то блядью. Места у нас очень глухие, и полей нет, вся дорога идет исключительно через лес. Когда ему оставалось километра 2 до дома, он заметил краем глаза бабку впереди себя, которая шла ему навстречу. Он конечно высрал кирпичей, так как нормальные люди по ночам не шляются, тем более пожилые. И тут их пути пересеклись, и он вдруг увидел, что у бабки нет лица, там вообще по его утверждениям, даже кожи не было, просто какой-то дым в старушечьем платке. Он кинулся бежать, и почти сразу же обронил мобилу. Подняв ее он оглянулся, а там никого нет, кроме ночного тумана. Он высрал наверно кирпичный завод уже, и бежал сметая все ветки на своем пути. После этого случая он немного заикается. ему поверили почти все, потому что как ни странно подобные случаю уже были, еще в совковое время. Поговаривали, что в тех местах где он ее встретил, жестоко избили, а в следствии и убили бабку которую местные жители подозревали в колдовстве. Но эта инфа в общем не подтвержденная, так как это было еще при царской рашке. Да и знакомый тогда выпил, только две стопки водки, не думаю, что после этого едет крыша у человека.
В детстве ебучая воспиталка в саду во время тихого часа пела песню БАЮ БАЙ ЗА ОКНОМ СТОИТ БАБАЙ, что там дальше не помню, но я дико обсирался с этой хуйни и рисовал в воображении нечто похожее на пикрелейтед, только страшнее. Часто видел во сне или не сне как эта хуйня приходит и стоит. Сука просто стоит, лучше бы он стучал, пытался сожрать, гнался за мной, но хуй там. Просто сука стоял и пялился. До сих пор всегда инстинктивно закрываю шторы.
У меня всё время какие-то шорохи, скрипы, страшно.
Знаешь, анон, я недолюбливаю детей. Этих маленьких хныкающих личинок человека. Думаю каждый на бордах относится к ним со смесью брезгливости и равнодушия как я ((смех)иконщиков в расчет не берем). Это чувство усугубляется тем, что буквально под окнами моего дома расположился старый детский садик, круглый год наполненный сотней орущих, беснующихся коротышек. Каждый божий день приходится проходить через их загон. Все бы ничего, но последним летом мое отношение к маленьким детям изменилось.
Лето в этом году было очень жарким для нашего региона и зачастую я сидел часами на подоконнике вместе со своим псом, нежась на солнцепеке. Так мы и сидели в начале июля, собака радостно упиралась лапами в стекло, а я попивал сок. Поганых сопляков потащили на прогулку, а я приготовился скривить лицо от их визжания на игровой площадке, но этого не случилось. Мой обычно жизнерадостный пес вдруг заскулил и сиганул на пол с полутораметровой высоты подоконника, что, впрочем, не помешало ему тут же убежать подальше из моей комнатушки. Никогда его таким не видел, здоровенный кобель испугался детей. Я почесал голову и пригляделся к запущенной площадке детского. Дети стояли неподвижно, все мальчики и девочки просто кучковались рядом с металлической стенкой для лазанья. Холодок пробежал по спине. Такого просто не бывает! Пятилетки стоят как статуи, молча, на игру "замри" не очень-то похоже. С высоты я не мог разглядеть точно, но казалось, что они даже не шепчут ничего, только пялятся в одну точку, словно восковые фигуры.
Я не стал накручивать нервы и в подавленном настроении отошел подальше от окна. С того момента прошла неделя, я почти позабыл странное явление. В тот день пришлось идти дорогой мимо детского сада, мусор выбрасывать по дороге к другу. Настроение было поганое, дурные сны одолевали в последнее время и я ковылял с мешком мимо заборчика, где дети как обычно играли, шумели и всячески оправдывали звание ма(смех)етних долбоебов. Что-то легонько ударило меня в затылок, я готов был наорать на этих паразитов, но…
Детишки стояли вплотную к забору, внимательно глядя на меня, притихли все, словно двигатель заглох. Дети "слишком" пристально глядели, так смотрят следователи на подозреваемого или волки на добычу. Не мигая. Я увидел полосатый надувной мяч, он лежал у моих ног.
-Дядя, дай мячик. - без эмоций сказала малютка с двумя косичками в пестром платьице.
Внезапно я почувствовал в себе злость, всю ту ярость, накопленную годами раздражения детьми. Я схватил сраный мяч и пинком отправил подальше в кусты. Дети не шелохнулись и продолжали меня сверлить своими маленькими острыми глазками.
Я уже разворачивался от этой банды безэмоциональных дебилов когда услышал:
-Хочешь поиграть?
Я дернулся как на льду и посмотрел на девчонку, ее губы растянулись в тонкой улыбке, но глаза оставались ледяными.
Пытаясь справится с дрожью я поковылял подальше от этого жуткого места. По дороге я обдумывал всю странность и неправильность случая.
Вернулся я поздно, засиделся у друга и залил сорокоградусной тревоги дня. Стало легко и последние события растворились в алкогольном угаре. В пустой квартире я рухнул на кровать и заснул беспокойным сном перепившего.
Раздался звонок. Звонок в дверь. Красные цифры настольных часов показывали 02:58. Я буквально вывалился из-под одеяла и пополз открывать дверь родителям, которые как раз должны были возвращаться с ночного рейса после курорта.
Продолжительная трель звонка поторопила меня. Раскрыв дверь, я понял значение фразы "высрать кирпичи". Двое детей. Мальчик в полосатой футоболке и та самая девочка с косичками, оба неподвижны и улыбаются жутковатыми улыбочками и снова этот проклятый пронизывающий взгляд.
-Мы хотим поиграть, дядя, пусти нас. - обнажая белые зубки сказало что-то под личиной девочки.
Инстинкт самосохранения возможно спас меня, я отпрянул назад и захлопнул тяжелую дверь, закрыл на все возможные замки и засовы. Из-за двери послышался смешок, не такой как заливистый как у нормальных детей, это был смех глумливый на высоких тонах, даже не мог представить до того момента, что такой может быть. Взглянув в глазок я увидел уже на расстоянии в несколько метров этих инфернальных созданий. Их лица расплывались, текли как глазурь на торте и перекашивались, а части тела то вытягивались, то сокращались. Я трясущимися руками повключал везде свет забился в угол на кухне с битой.
Маленькие ладошки стучали в толстую дверь тук-тук-тук, тук-тук-тук...
Утром меня подняли родные и повезли в наркологическую, я был похож на застарелого торчка на героине. Но я был рад. Лишь бы дальше от чудовищных существ в образе детей. Позже я попал в обычную больницу, где восстанавливался пару недель после пережитого.
Все было хорошо, но как-то странно на меня смотрел малыш, вышедший за ручку с мамашей из педиатрии. Не мигая. Не спуская глаз.
Лето в этом году было очень жарким для нашего региона и зачастую я сидел часами на подоконнике вместе со своим псом, нежась на солнцепеке. Так мы и сидели в начале июля, собака радостно упиралась лапами в стекло, а я попивал сок. Поганых сопляков потащили на прогулку, а я приготовился скривить лицо от их визжания на игровой площадке, но этого не случилось. Мой обычно жизнерадостный пес вдруг заскулил и сиганул на пол с полутораметровой высоты подоконника, что, впрочем, не помешало ему тут же убежать подальше из моей комнатушки. Никогда его таким не видел, здоровенный кобель испугался детей. Я почесал голову и пригляделся к запущенной площадке детского. Дети стояли неподвижно, все мальчики и девочки просто кучковались рядом с металлической стенкой для лазанья. Холодок пробежал по спине. Такого просто не бывает! Пятилетки стоят как статуи, молча, на игру "замри" не очень-то похоже. С высоты я не мог разглядеть точно, но казалось, что они даже не шепчут ничего, только пялятся в одну точку, словно восковые фигуры.
Я не стал накручивать нервы и в подавленном настроении отошел подальше от окна. С того момента прошла неделя, я почти позабыл странное явление. В тот день пришлось идти дорогой мимо детского сада, мусор выбрасывать по дороге к другу. Настроение было поганое, дурные сны одолевали в последнее время и я ковылял с мешком мимо заборчика, где дети как обычно играли, шумели и всячески оправдывали звание ма(смех)етних долбоебов. Что-то легонько ударило меня в затылок, я готов был наорать на этих паразитов, но…
Детишки стояли вплотную к забору, внимательно глядя на меня, притихли все, словно двигатель заглох. Дети "слишком" пристально глядели, так смотрят следователи на подозреваемого или волки на добычу. Не мигая. Я увидел полосатый надувной мяч, он лежал у моих ног.
-Дядя, дай мячик. - без эмоций сказала малютка с двумя косичками в пестром платьице.
Внезапно я почувствовал в себе злость, всю ту ярость, накопленную годами раздражения детьми. Я схватил сраный мяч и пинком отправил подальше в кусты. Дети не шелохнулись и продолжали меня сверлить своими маленькими острыми глазками.
Я уже разворачивался от этой банды безэмоциональных дебилов когда услышал:
-Хочешь поиграть?
Я дернулся как на льду и посмотрел на девчонку, ее губы растянулись в тонкой улыбке, но глаза оставались ледяными.
Пытаясь справится с дрожью я поковылял подальше от этого жуткого места. По дороге я обдумывал всю странность и неправильность случая.
Вернулся я поздно, засиделся у друга и залил сорокоградусной тревоги дня. Стало легко и последние события растворились в алкогольном угаре. В пустой квартире я рухнул на кровать и заснул беспокойным сном перепившего.
Раздался звонок. Звонок в дверь. Красные цифры настольных часов показывали 02:58. Я буквально вывалился из-под одеяла и пополз открывать дверь родителям, которые как раз должны были возвращаться с ночного рейса после курорта.
Продолжительная трель звонка поторопила меня. Раскрыв дверь, я понял значение фразы "высрать кирпичи". Двое детей. Мальчик в полосатой футоболке и та самая девочка с косичками, оба неподвижны и улыбаются жутковатыми улыбочками и снова этот проклятый пронизывающий взгляд.
-Мы хотим поиграть, дядя, пусти нас. - обнажая белые зубки сказало что-то под личиной девочки.
Инстинкт самосохранения возможно спас меня, я отпрянул назад и захлопнул тяжелую дверь, закрыл на все возможные замки и засовы. Из-за двери послышался смешок, не такой как заливистый как у нормальных детей, это был смех глумливый на высоких тонах, даже не мог представить до того момента, что такой может быть. Взглянув в глазок я увидел уже на расстоянии в несколько метров этих инфернальных созданий. Их лица расплывались, текли как глазурь на торте и перекашивались, а части тела то вытягивались, то сокращались. Я трясущимися руками повключал везде свет забился в угол на кухне с битой.
Маленькие ладошки стучали в толстую дверь тук-тук-тук, тук-тук-тук...
Утром меня подняли родные и повезли в наркологическую, я был похож на застарелого торчка на героине. Но я был рад. Лишь бы дальше от чудовищных существ в образе детей. Позже я попал в обычную больницу, где восстанавливался пару недель после пережитого.
Все было хорошо, но как-то странно на меня смотрел малыш, вышедший за ручку с мамашей из педиатрии. Не мигая. Не спуская глаз.
Классно было наверное, такую фантазию иметь. Он просто хотел подружиться.
Ну его нахуй. Включаю музыку тихо и ставлю таймер - она перебивает шорохи и скрипы.
Ну так страшнее будет увидеть эту хуйню, чем не увидеть, вдруг еще и уснуть получится, (смех) .
А теперь ты сам бабай, который не прочь посмотреть процессоры. Круговорот крипоты в природе, хули.
>лучше бы он стучал, пытался сожрать, гнался за мной
За мной во сне как-то похожая ебала гналась, разумеется всё закончилось на лестничной клетке, где бежать больше некуда, рожа этой ебасосины показывается из-за угла и сон обрывается.
У меня комнатный аутизм, поэтому посторонние шорохи меня очень раздражают, и слышу я почти всё. Мне кажется, что тут то мышь шуршит, то кто-то скребётся, ещё и окна плохие, бывает дует под них, двери тоже скрипят, тогда знатно испугался...
А может не надо их бояться? Возможно мы станем такими.
Как-то летом, в начале 90-х мне довелось поработать в одном дурдоме, который находился (да и по сей день находиться) в ленинградской области. Должность была, ужас какая ответственная – оператор очистной станции. В связи с тем, что нас было только двое (включая меня) работать, предстояло сутки через сутки. Станция, представляла собой грязно-желтое, обшарпанное, двухэтажное здание круглой формы. Она находилась в полсотни метров от полуразрушенного забора больницы на опушке добротного елового леса.
В общем, до живых пиплов было далеко, а мертвые были буквально за забором (я о морге). Во время ознакомительной экскурсии мой будущий сменщик, маленький, сухонький мужичонка, с хитрющими, черными глазками, пространно рассказывал о таинствах, сей благородной профессии и том, что нужно делать, чтобы добиться в неё совершенства, попутно объясняя механизм работы и общее устройство этого величественного сооружения. Из всего, что он наговорил мне и из того, что видел собственными глазами, я понял - работа «не бей лежачего».
На первом этаже находился главный коллектор больницы, куда сливались все её сточные воды, а также насосы, которые нужно было включать время от времени. На второй этаж вела деревянная, двух пролётная лестница, ну с очень скрипучими ступеньками, которые заканчивались дверью в комнатку персонала, то есть нашу с ним. Не могу сказать, что она была шибко большой, стол, стул, шкафчики для робы и чистой одежды, кустарным способом сделанный нагревательный прибор в народе названный «козлом» и топчан, на котором не давно помер мой предшественник. Об этом, мимоходом, упомянул мой будущий напарник, хитро сверкая глазками и ожидая моей реакции, но не тут то было, в то славное время я мнил себя нигилистом и циником, поэтому и бровью не повел. А зря. Собственно, на следующий день я приступил к исполнению своих обязанностей.
Откровенно говоря, было скучно. Полдня я просидел в каморке, читая книжку, да попивая чаёк, не забывая раз в три часа нажимать на КНОПКУ. Сейчас вспоминаю, смех разбирает, зарплату платили не за что, можно же было какую-нибудь автоматику наладить, но нет, держали специального человека. Ну да ладно. Вторую половину дня я пошлялся по территории больницы, свёл пару-тройку новых знакомств (в основном с больными), сползал на пищеблок за ужином и возвратился в свою келью поесть и опять страдать ерундой. Где-то после десяти вечера всякое движение на территории утихло, в районе двенадцати зажёгся фонарь, у забора освещавший тропинку к моей станции и я решил, пора спать.
Застелив топчанчик домашним бельишком и выкурив сигаретку на ночь, погасил ночник. Некоторое время я не мог уснуть, ворочался, в голову лезли какие-то дурацкие мысли но, в конце концов, я закемарил. Пробуждение было стремительное, нет, наистремительнейшее, хлоп и проснулся. В предрассветном сумраке белой ночи очертания предметов в комнате были размыты, но совершенно отчетливо увидел, у себя в ногах, черную фигуру мужчины в плаще (или накидке) с капюшоном. Почему я решил, что это именно мужчина не спрашивайте, не знаю. Я его видел какое-то короткое мгновенье, поэтому даже испугаться не успел, страх пришёл потом.
Я резко повернулся к ночнику и включил свет. Поворот головы, а его нет. Вот тут на меня накатил страх. В общем, светильник в последствии ни когда не выключал, кстати, как я узнал позднее, мой сменщик делал точно так же. Мой дядя приехал к девяти утра, но я не стал ему плакаться, хотя он исподволь пытался у меня выведать, как прошла ночь, без происшествий ли и тому подобное. Сейчас мне кажется, что он знал о местном инфернальном жителе, но тогда я и помыслить не мог, что бы рассказывать о подобных вещах, считал это придурью и всячески уговаривал себя «тебе показалось, показалось», но в глубине души был уверен на сто процентов, не показалось. Несколько дней прошли спокойно. Я притащил на работу гитару, благо место отдаленное и мои завывания ни кто не мог слышать, до ночи сидел с книжкой, перезнакомился с народом, развлекал себя как мог. В одно из таких ординарных дежурств я засиделся с книжкой допоздна.
В общем, до живых пиплов было далеко, а мертвые были буквально за забором (я о морге). Во время ознакомительной экскурсии мой будущий сменщик, маленький, сухонький мужичонка, с хитрющими, черными глазками, пространно рассказывал о таинствах, сей благородной профессии и том, что нужно делать, чтобы добиться в неё совершенства, попутно объясняя механизм работы и общее устройство этого величественного сооружения. Из всего, что он наговорил мне и из того, что видел собственными глазами, я понял - работа «не бей лежачего».
На первом этаже находился главный коллектор больницы, куда сливались все её сточные воды, а также насосы, которые нужно было включать время от времени. На второй этаж вела деревянная, двух пролётная лестница, ну с очень скрипучими ступеньками, которые заканчивались дверью в комнатку персонала, то есть нашу с ним. Не могу сказать, что она была шибко большой, стол, стул, шкафчики для робы и чистой одежды, кустарным способом сделанный нагревательный прибор в народе названный «козлом» и топчан, на котором не давно помер мой предшественник. Об этом, мимоходом, упомянул мой будущий напарник, хитро сверкая глазками и ожидая моей реакции, но не тут то было, в то славное время я мнил себя нигилистом и циником, поэтому и бровью не повел. А зря. Собственно, на следующий день я приступил к исполнению своих обязанностей.
Откровенно говоря, было скучно. Полдня я просидел в каморке, читая книжку, да попивая чаёк, не забывая раз в три часа нажимать на КНОПКУ. Сейчас вспоминаю, смех разбирает, зарплату платили не за что, можно же было какую-нибудь автоматику наладить, но нет, держали специального человека. Ну да ладно. Вторую половину дня я пошлялся по территории больницы, свёл пару-тройку новых знакомств (в основном с больными), сползал на пищеблок за ужином и возвратился в свою келью поесть и опять страдать ерундой. Где-то после десяти вечера всякое движение на территории утихло, в районе двенадцати зажёгся фонарь, у забора освещавший тропинку к моей станции и я решил, пора спать.
Застелив топчанчик домашним бельишком и выкурив сигаретку на ночь, погасил ночник. Некоторое время я не мог уснуть, ворочался, в голову лезли какие-то дурацкие мысли но, в конце концов, я закемарил. Пробуждение было стремительное, нет, наистремительнейшее, хлоп и проснулся. В предрассветном сумраке белой ночи очертания предметов в комнате были размыты, но совершенно отчетливо увидел, у себя в ногах, черную фигуру мужчины в плаще (или накидке) с капюшоном. Почему я решил, что это именно мужчина не спрашивайте, не знаю. Я его видел какое-то короткое мгновенье, поэтому даже испугаться не успел, страх пришёл потом.
Я резко повернулся к ночнику и включил свет. Поворот головы, а его нет. Вот тут на меня накатил страх. В общем, светильник в последствии ни когда не выключал, кстати, как я узнал позднее, мой сменщик делал точно так же. Мой дядя приехал к девяти утра, но я не стал ему плакаться, хотя он исподволь пытался у меня выведать, как прошла ночь, без происшествий ли и тому подобное. Сейчас мне кажется, что он знал о местном инфернальном жителе, но тогда я и помыслить не мог, что бы рассказывать о подобных вещах, считал это придурью и всячески уговаривал себя «тебе показалось, показалось», но в глубине души был уверен на сто процентов, не показалось. Несколько дней прошли спокойно. Я притащил на работу гитару, благо место отдаленное и мои завывания ни кто не мог слышать, до ночи сидел с книжкой, перезнакомился с народом, развлекал себя как мог. В одно из таких ординарных дежурств я засиделся с книжкой допоздна.
И вот в третьем часу ночи я услышал шаги, да- да, на той самой скрипучей лестнице, к слову замка на входной двери не было, мы запирались изнутри куском железной трубы, наглухо, больше вариантов зайти не было. Когда заскрипели нижние ступеньки, в моей голове раздался звоночек но, зачитавшись, я не обратил на него внимание, но когда «это» достигло площадки между пролетами, меня накрыло. Разом, я ясно вспомнил, как закрывал дверь на улицу, как выключал внизу и на лестнице освещение и вот теперь из этой тьмы, ко мне поднимается что-то, что я и представить то не мог... «Оно» тяжело продолжило подъём, словно это был очень грузный человек с нехилой одышкой, ступеньки под его поступью почти хрустели. Я заледенел, в полном ступоре смотрел на хлипкий крючок, явно понимая, что он меня не спасёт, но действовать был не в силах, смотрел на этот крючок, как баран, и ждал продолжения. Труба, как вспоминаю сейчас.…
Вот это «что-то» уже у двери, нас разделяет тонкая филёнка, Я собственно прощаюсь с жизнью, но ни чего не происходить, лишь явное постороннее присутствие ощущается и сосёт под ложечкой. Театральная пауза была выдержана гениально. Я чуть не обделался когда услышал лёгкий стук костяшек пальцев по жиденькой дверке, а дальше опять электрическая тишина. В тот момент, когда паника и ужас готовы были перехлестнуть через край, и из моих связок готовился вырваться на свободу дикий визг, «это» пыхтя, развернулось и стало спускаться.
Доведённый до ручки, я физически ощущал, как прогибаются доски, под этакой тушей. Всё же с каждым скрипом ступеньки, становилось легче, словно из большого мешка с камнями у меня на горбу они выпадают по одному из образовавшейся прорехи, делая ношу всё легче и легче. Ну вот, скрипнула последняя и всё стихло. Хотелось рыдать от радости, словно мне отменили смертную казнь, но что странно страх очень быстро прошёл и эмоции, которые меня только что переполняли, отхлынули как море при отливе. Я деловито спрыгнул с топчана, открыл дверь на лестницу, включил там свет, спустился вниз, в довольно тёмном помещении дошёл до выключателя и, осветив, стал его детально изучать. Я ни чего не обнаружил, запор на месте, спрятаться там не где, в самом коллекторе разве, но эту мысль я отмёл и как-то быстро успокоился.
Поднялся на верх и спокойно уснул. Правда, на этот раз, свет у меня остался гореть везде. На утро от ужаса не осталось и следа, видимо мозг отключил какую-то программу, что бы не свихнутся. В общем, не смотря на подобные происшествия, я не стал оставлять, так сказать службу. Продолжение последовало, где-то в июле, когда ночи стали темнее, В больничной котельной у меня образовался приятель, Вова. Не могу сказать, каким образом мы с ним сошлись, наверное, потому что мне было дико скучно сидеть в «одно жало» в каморке, а больные, они и есть больные, их бред интересно слушать первые пять минут.
Вова, не смотря на молодость, уже успел посидеть в «тюрьме» и его тюремные истории можно было слушать и слушать (тогда была какая-то бредовая мода, на всё зэковское). И вот, как-то ночью я возвращался с очередных посиделок у Вована, было уже темно, проходя мимо морга я услышал стук, моё любопытство требует похвал, я обошёл здание и увидел как дверь морга, с облупленной, синей краской бьётся в конвульсиях и навесной замок вот-вот слетит…Удары наносились изнутри, я наблюдал рождение мертвеца…Как я бежал….Быстро…Технично… Как я закрыл дверь? на лету. Ни кто мяу не успел сказать бы, включая меня. Почему я не полетел к людям, к Вовану. даже не спрашивайте, рефлекс.
Я сидел с зажженным светом до утра, понимая, что покойников боюсь больше, чем НЕЧТО. Знаете, когда моя подружка (которая работала секретарем г.врача) рассказала, что на днях ,один больной упал с лестницы( высокой лестницы, угу) и умер, был помещён в морг, а потом найден в предбаннике морга, лежащим у двери со сбитыми костяшками, мне стало, ну немного не по себе. Эх, молодежь…
Потом, случился август В одну памятную ночь, я изводил гитару донельзя, можно было устроить концерт, но я старался этого избежать, так как чувствовал, что ещё рано блистать своим совершенством. В итоге гитара была расстроена, я поставил её у шкафа и лёг спать… Сон: В мою комнатку заходит ОН, спокойно говорит мне привет. «Ну, что тут у нас?». Потом берёт гитару, говорит, что настроена плохо, настраивает, потом играет «Группу крови», Говорит: «Ну вот, нормально».
Треплет меня по плечу. Я - будь-то меня, нет. Просыпаюсь. Гитара лежит на шкафу, настроена, в улёт. Вопрос, что это, я не задаю, принимаю как факт. Дурдом притягивает всякое. Но я обязан сказать. Всякий раз, когда происходило необъяснимое, у меня в комнате, работал прибор, по названию «козел», а он жрёт не только электричество, но и кислород.
Может объяснение в этом?
>Возможно мы станем такими.
Ну тогда охуенно, чё.
Вы когда-нибудь замечали за собой такую странность — проходя поздно вечером по улице, когда иллюминация города уже включена, мимо погасших фонарей они включаются. Сами. Не все, но один из 20-ти точно. Потом гаснут. Стоит отойти метров на 30 — выключаются снова.
Когда ты в компании это случается тоже хотя реже, и по реакции людей как-то: -вау! смотрите, фонарь врубился! Мы прямо как короли! Если у вас было такое, то не думаю, что вам осталось долго жить. Уж я то об этом позабочусь. Поверьте, я это умею. Давно я заметил эту странность с фонарями. Больше двадцати лет назад.
Помню, если иду ночью, то ВСЕГДА зажигаются фонари. Не важно иду я элоун ин зе дарк или зову кого то пройтись файр волк виз ми - всегда они зажигаются передо мной и моим спутником. У меня началась паранойя и навязчивые идеи. Я решил, что являюсь мессией. Сыном Бога, ну или типа Моиссея какого-то там. По этому поводу, в один морозный вечер, я напился, выполз на улицу, шёл под яростной метелью, бурей столетия, плакал и допивал последние капли бабкиного самогона. Матёрое зелье. Но нечто не давало мне сгинуть в мраке ночи. Что то неизвестное, трансцендентное, хтоническое, чуждое человеческому глазу и сознанию зажигало для меня огни во мгле. Я был нужен. Им. Ему.
Я остановился в центре пустого ночного города, бросил добитую бутылку в ближайшее окно, упал на колени и обратился в черный небосвод: "ОТЕЕЕЦ, ОТВЕТЬ МНЕ, УКАЖИ МНЕ ПУУУТЬ". Раздался звук сигнализации. Это явно не тот знак, которого я ждал. Создатель молчал. Я поднялся, сорвал свисающий ледяной сталактит с крыши местного погреба и собирался уйти в ближайший переулок дабы там воткнуть холодный клинок прямо в своё сердце. Я уже направлялся в своё последнее пристанище, - помойку за недавно открывшемся Макдоналдсом, - как недалеко остановился "козёл". Из бобика вышел наряд. Мент стараясь не выронить из рук свою чёрную, как кровь Коррака папку с фотографиями людей инсмаунтской внешности, прокричал мне: "Слыш бля сюда иди, пидор". Голос его был на удивление приятен. Я решил скрыться в темноте и прибавил шаг. Дим Юрич, так оказалось позже зовут этого человека, сказал: "Ща волыну достану епта". Я надеялся пасть от зуба ледяного дракона в сердце, а не от жгучих маслин в собственной тёмной дыре и поэтому побежал. "НУ СУКА, ПОЛУЧАЙ". Меня ослепил свет. Я закрыл глаза ожидая звука выстрела и смерти. Или он уже прозвучал? Мементо мори бля. Но выстрела не было. Я открыл глаза. Пистолет лежал на снегу. Милиционеры стояли на коленях, опустив головы вниз. Их безобразные шапки пали с их голов. Башка Дим Юрича отражала свет от горящего позади меня фонаря. "Предание не врало. Он ходячий среди фонарей", - бубнили они. Отец услышал меня. Я это понял сразу. Моментальное прозрение.
Я подошёл к ним и взял в руки пистолет. Холодный металл обжёг ладонь:
- Кто начальник?
- Вы
- А до меня?
- Фёдор Петрович, - кивнул Юрич на своего напарника.
Я взвёл курок и выстрелил Петровичу в лицо. Кровь окрасила недавно выпавший снег в цвет флага погибшей год назад страны:
- Я всего лишь тупой мент, повелитель, не убивайте меня. Вы начальник.
- Может я и начальник, сказал я, но ты Главный среди "простых"
- Как вам угодно, хоть гоблином меня называйте.
- Так и быть.
- О вас много говорили. Со времён гибели последнего Алого Короля, слагали легенды, что придёт тот кто сможешь зажигать огни.
- Да. Ты мне поможешь.
- Что вам угодно?
- Поймёшь сам через некоторое время, Гоблин. Поймёшь. Но никому об этом пока не говори.
- Да, Лорд. Но как мне вас называть?
Холодало. Шея убитого Фёдора была обмотана шарфом. Сначала я подумал, что отстрелил ему голову, не уж то ментам выдают дум-думы, но потом я заметил, что это был белоснежный шарф. За время нашего диалога с напарником владельца, он уже успел стать кроваво красным, как прошлое этой земли. Я снял этот шарф и положил его себе на плечи:
- Владимир Казанцев. Когда мой дед зажигал фонари в этом городе, почти сто лет назад, он был известен под фамилией Распутин. Дед Гриша был хороший. Узнаешь меня по этой фамилии или немного другой и поможешь мне. Этот мир будет мой. Этого хочет мой Бог.
- Да, повелитель. Но что мне делать до этого?
- До этого? Хм. Сходи в кино. Почитай книжки. Смотри сколько товаров в страну завезли, сделай обзор. Заляжь на дно, короче.
- Я слышал есть ещё такие же, как вы, но с меньшими силами.
- Не забивай свою лысую голову, Гоби. Они сами об этом расскажут. Я чувствую это. После мы их убьём. Выедем за каждым лично.
- Я зашёл в небольшой тупичок, Господин. Но что будете делать Вы сейчас?
- Только я могу зажечь улицы разбитых фонарей. Потом Россию. А потом и весь мир. Я идущий сквозь тьму. Рыцарь света среди мрака. Казанцев Влади...
- Настоящий Казанова!
- Не подлизывайся, пёс. А хотя не дурно. Жаль недолго я буду ходить под своей фамилией. Нужно будет имитировать смерть и замести следы, пару пластический операций, чтобы предстать Владимиром Распутиным. Распутиным. Нужно с этим и правда что-то придумать.
- Вам бы подошла шляпа под ваши длинные волосы.
- А мне твоя причёска нравится, холоп.
- Спасибо.
Когда ты в компании это случается тоже хотя реже, и по реакции людей как-то: -вау! смотрите, фонарь врубился! Мы прямо как короли! Если у вас было такое, то не думаю, что вам осталось долго жить. Уж я то об этом позабочусь. Поверьте, я это умею. Давно я заметил эту странность с фонарями. Больше двадцати лет назад.
Помню, если иду ночью, то ВСЕГДА зажигаются фонари. Не важно иду я элоун ин зе дарк или зову кого то пройтись файр волк виз ми - всегда они зажигаются передо мной и моим спутником. У меня началась паранойя и навязчивые идеи. Я решил, что являюсь мессией. Сыном Бога, ну или типа Моиссея какого-то там. По этому поводу, в один морозный вечер, я напился, выполз на улицу, шёл под яростной метелью, бурей столетия, плакал и допивал последние капли бабкиного самогона. Матёрое зелье. Но нечто не давало мне сгинуть в мраке ночи. Что то неизвестное, трансцендентное, хтоническое, чуждое человеческому глазу и сознанию зажигало для меня огни во мгле. Я был нужен. Им. Ему.
Я остановился в центре пустого ночного города, бросил добитую бутылку в ближайшее окно, упал на колени и обратился в черный небосвод: "ОТЕЕЕЦ, ОТВЕТЬ МНЕ, УКАЖИ МНЕ ПУУУТЬ". Раздался звук сигнализации. Это явно не тот знак, которого я ждал. Создатель молчал. Я поднялся, сорвал свисающий ледяной сталактит с крыши местного погреба и собирался уйти в ближайший переулок дабы там воткнуть холодный клинок прямо в своё сердце. Я уже направлялся в своё последнее пристанище, - помойку за недавно открывшемся Макдоналдсом, - как недалеко остановился "козёл". Из бобика вышел наряд. Мент стараясь не выронить из рук свою чёрную, как кровь Коррака папку с фотографиями людей инсмаунтской внешности, прокричал мне: "Слыш бля сюда иди, пидор". Голос его был на удивление приятен. Я решил скрыться в темноте и прибавил шаг. Дим Юрич, так оказалось позже зовут этого человека, сказал: "Ща волыну достану епта". Я надеялся пасть от зуба ледяного дракона в сердце, а не от жгучих маслин в собственной тёмной дыре и поэтому побежал. "НУ СУКА, ПОЛУЧАЙ". Меня ослепил свет. Я закрыл глаза ожидая звука выстрела и смерти. Или он уже прозвучал? Мементо мори бля. Но выстрела не было. Я открыл глаза. Пистолет лежал на снегу. Милиционеры стояли на коленях, опустив головы вниз. Их безобразные шапки пали с их голов. Башка Дим Юрича отражала свет от горящего позади меня фонаря. "Предание не врало. Он ходячий среди фонарей", - бубнили они. Отец услышал меня. Я это понял сразу. Моментальное прозрение.
Я подошёл к ним и взял в руки пистолет. Холодный металл обжёг ладонь:
- Кто начальник?
- Вы
- А до меня?
- Фёдор Петрович, - кивнул Юрич на своего напарника.
Я взвёл курок и выстрелил Петровичу в лицо. Кровь окрасила недавно выпавший снег в цвет флага погибшей год назад страны:
- Я всего лишь тупой мент, повелитель, не убивайте меня. Вы начальник.
- Может я и начальник, сказал я, но ты Главный среди "простых"
- Как вам угодно, хоть гоблином меня называйте.
- Так и быть.
- О вас много говорили. Со времён гибели последнего Алого Короля, слагали легенды, что придёт тот кто сможешь зажигать огни.
- Да. Ты мне поможешь.
- Что вам угодно?
- Поймёшь сам через некоторое время, Гоблин. Поймёшь. Но никому об этом пока не говори.
- Да, Лорд. Но как мне вас называть?
Холодало. Шея убитого Фёдора была обмотана шарфом. Сначала я подумал, что отстрелил ему голову, не уж то ментам выдают дум-думы, но потом я заметил, что это был белоснежный шарф. За время нашего диалога с напарником владельца, он уже успел стать кроваво красным, как прошлое этой земли. Я снял этот шарф и положил его себе на плечи:
- Владимир Казанцев. Когда мой дед зажигал фонари в этом городе, почти сто лет назад, он был известен под фамилией Распутин. Дед Гриша был хороший. Узнаешь меня по этой фамилии или немного другой и поможешь мне. Этот мир будет мой. Этого хочет мой Бог.
- Да, повелитель. Но что мне делать до этого?
- До этого? Хм. Сходи в кино. Почитай книжки. Смотри сколько товаров в страну завезли, сделай обзор. Заляжь на дно, короче.
- Я слышал есть ещё такие же, как вы, но с меньшими силами.
- Не забивай свою лысую голову, Гоби. Они сами об этом расскажут. Я чувствую это. После мы их убьём. Выедем за каждым лично.
- Я зашёл в небольшой тупичок, Господин. Но что будете делать Вы сейчас?
- Только я могу зажечь улицы разбитых фонарей. Потом Россию. А потом и весь мир. Я идущий сквозь тьму. Рыцарь света среди мрака. Казанцев Влади...
- Настоящий Казанова!
- Не подлизывайся, пёс. А хотя не дурно. Жаль недолго я буду ходить под своей фамилией. Нужно будет имитировать смерть и замести следы, пару пластический операций, чтобы предстать Владимиром Распутиным. Распутиным. Нужно с этим и правда что-то придумать.
- Вам бы подошла шляпа под ваши длинные волосы.
- А мне твоя причёска нравится, холоп.
- Спасибо.
Автора и название, пожалуйста
Дмитрий Глуховский "Сумерки".
Это лишь один из ярких моментов. Книга на деле не пестрит крипотой. Мистикой разве что. Но именно этот момент запомнился.
Что за кино?
>улицы разбитых фонарей
Эта история произошла со мной год назад, не знаю как потом пришёл себя, после этого случая чуть не подсел на алкоголь, до дурки не дошло... Так то я люблю крипы и перечитал их очень много, но то что случилось со мной напрочь отбило настроение их читать, почему пишу сюда? просто хочу рассказать историю которая чуть не довела меня, знаете это как рассказать сон под идущей из крана водой, всё равно больше некому рассказать да и становится легче. Всё началось в моё 18 летие, мы отмечали с друганами в клубе Жара, пообщался с девчёнками(девушки у меня тогда не было) ну и было уже 10 вечера, а так как ехать до дома мне пол пути с другом, мне не хотелось добираться по проулкам оставшийся путь ночью. Но вышло так что только в 11 мы вышли из клуба, ехали на автобусе с девчёнкой и ещё 4 людьми, вышли, все в метро нырнули а мне на 174 авто. до конечной с другом ехать, едем мы болтаем и смеёмся, подвыпившее но не пьяные. Прошло около 40 минут и мы были на конечной, вышли с другом идём, и он вдруг спросил "давай я тебя провожу, а то енут тебя" ну мне идея понравилась(я решил что друг у меня останется и переночует). Нужно было идти через очень стрёмное место, железка, кого там можно было не встретить, наркоманов, быдло, панков каких нибудь, вообще кого угодно. Шёл я оглядываясь по сторонам, тогда я не принял во внимание, но Вано(друг) шёл абсолютно спокойно и бодрой походкой, идём по железке молча, я решил поднять настроение нам обоим и начал разговор. "Вань, ну как ты с Катькой то? Померился?" спросил я, ответа не последовало. ну я говорю "Вано заеал молчать, я ж тебя без подъеа спрашиваю" он молчит. Мы идём. Я смотрю на него улыбаясь(думаю подъеать меня хочет), а ночь, ничего не видно, и вдруг смотрю Ваня шаг то уменьшил и идёт покачиваясь, я ему "да заеал ты, заканчивай нахй мне и так стрёмно". Он не реагируя идёт всё медленее и вдруг совсем остановился. Первое время я думал что он прикалывает, потом была мысль может он нюхнул чего на дискаче? или чего ещё такого? мы вроде не пили так много, потом я вспомнил крипы и зассал. Отошёл от Вани немного и дрожащим голосом спросил "Ваань, ты чего?". Всё это время он шёл смотря перед собой и немного наклонив голову. После моих слов он приподнял голову и как будто только сейчас меня заметил(так мне показалось по крайне мере). Но выглядел он уже не как мой друган. Вано ростом около 184, сам по себе спортивный. Но сейчас он был немного выше и у него был небольшой горб. Тут я вообще зассал, этот стоит на меня смотрит, я секунд 10 тупо стоял и тоже смотрел на него(ступор). Вдруг слышу звук поезда(грузовой наверно), ну я тут для себя всё решил, Вано хороший парень, но я так зассал что просто что есть силы решил дать по газам, вдруг он ринулся ко мне и вьеал в челюсть так что у меня звёздочки в глазах прокатились. Я не понимая что происходит тут уже замахнулся в ответку ему по елу съездить, но он резко ещё и с левой мне добавил, тут я уже упал. Удары были как у боксёра, причём очень точные и быстрые, я сидел на земле, сзади меня были пути по которым сейчас проедет поезд, а впереди Вано. вдруг он согнулся надо мной и от света фонаря у поезда(который уже был довольно близко и осветил нас) я увидел Ванино лицо, божеееее, я тогда решил что сошёл с ума, вспомнились всякие видео типо безногим мордегард и всё остальное что действует на психику, да и был это никакой не Ваня, глаза у него были узкие(не как у азиатов или ещё кого-то, а по своему, просто очень узкие) но зрачки в них были расширены на всю глазницу хотя глаза были небольшими. Нос был загагулиной и довольно большим, губы тонкие и белые, лицо овалом, но истощено было очень сильно(как мне казалось) обычно люди с таким лицом очень худые(дистрофики) но у этого тело было как у качь мэна как минимум. Волос я не заметил, может и были но очень короткие. Рот у него был приоткрыт, из него текла по подбородку слюна, было чувство что ему обезболивающего кубиков 5 вко(смех)и и он не может теперь рот закрыть. Это выглядело настолько ненормальным что у меня сразу пошли слёзы из глаз, я дёргаясь прошептал "ннне нне трогай... пппп пожалуйста". Вдруг не шевеля губами он изрёк "Я тебя переделаю". Он попытался схватить меня руками, всё это время он приближался ко мне а я отползал. Получилось так что я был уже на первой шпале, поезд был в 60 метрах. Тут у меня началась паника, включился инстинкт самосохранения, я резко вскочил из под его рук и побежал в сторону выхода с дороги, так я никогда не бегал, вдруг стало страшно, вдруг он догонит и пырнёт,вырубит,поймает, убьёт в конце концов, я набегу повернул голову и увидел что он стоит у проезжаюшего перед ним поезда (поезд ехал почти как экспрес, никто бы в здравом уме не стоял на расстоянии пол метра от него), вдруг он медленно протянул руку вперёд(к поезду) и его дёрнуло и он пропал, выглядело это как если бы его сбил поезд на скорости(его бы повернуло на 180 градусов и отбило в сторону) и как если схватить рукой за что-то едущее на небольшой скорости, было похоже что он схватился за поезд и удержался, пропал он, я всё это время удалялся, я боялся что он может оказаться рядом поэтому повернулся, я должен был видеть где он находится, иначе бы если бы он ко мне резко приблизился я бы уже не убежал. Бежал я так около километра до своего дома, на бегу открыл подъезд и не дожидаясь лифта добежал до 4 этажа по лестнице, заранее достав ключи и плача, стоная, рыдая, быстро открыл входную дверь забежал и закрыл её, дома был старший брат, счастье, у него были ключи от нашей с ним квартиры и он решил переночевать у меня, я упал на пол, свернулся в клубок и плакал, он подбежал ко мне и начал спрашивать что случилось, потом последовал вопрос "Тебя избили? Насиловали?" я промычал "Неет". Он поднял меня, довёл до кухни, достал каньяку и водки, и дал мне, я дрожа не мог пить, он мне помог и залил всё, я перестал дрожать но слёзы ещё шли, тогда он довёл меня до кровати и уложил, я плача попросил его посидеть, сказал что всё расскажу, но пусть только посидит со мной. Ну и всё ему выложил. Брат как только всё выслушал сказал, что Вано вернувшись домой позвонил ему и сказал, что вернулся он нормально, сказал как только ты придёшь чтобы ему позвонил. Мне было всё равно, я лежал в шоке думая что произошло. Так я прожил дня 2, ко мне приходили друзья, им я и брат ничего не рассказывали, брат сказал что у меня жестокое отравление от водяры и я не могу прийти в себя. Просидев дома ещё недельку я начал приходить в себя, позвонил всем друзьям и знакомым, сказал что всё хорошо и я выздровил. Потом позванил Ваньку, пошли с ним выпить пива, всё было днём, ночью боялся оставаться один. Пьём пиво, ну и я осторожно спросил "Вань, мы вышли из автобуса ты как там потом ночью добирался то?" Ну он и ответил "Ну мы с тобой разошлись, ты был какой-то молчаливый и слушай, нах7я ты сам с собой разговаривать начал?" заржал он. "Я ухожу в другю сторону, смотрю назад, а ты чего то рассказываешь там" смеясь говорил он. Я понял и сразу отшутился "Да я тебя прикольнут хотел, хах". А самому страшно ещё сильнее стало, когда я рассказывал что-то, я уже был с тем существом и что странее всего, я не помнил, когда Ваня успел уйти?.
История довольно неправдоподобная, может я не умею рассказывать, но писал это с анонимного места, не хочу в дурку попасть, да и я больше не могу смотреть ужастики и остальное, я сразу вспоминаю этот случай и просто не выдерживаю.
История довольно неправдоподобная, может я не умею рассказывать, но писал это с анонимного места, не хочу в дурку попасть, да и я больше не могу смотреть ужастики и остальное, я сразу вспоминаю этот случай и просто не выдерживаю.
Говно лютое.
Лукьяненко, залогинься.
Ткань реальности довольно хрупка. Ее можно поддеть ножом и заглянуть на ту сторону - в сиящую темную бездну, где живет невообразимое по невообразимым законам.
Главное - найти подходящий нож. Ножом является любой предмет, закрепивший на себе достаточно сильный отпечаток человеческих эмоций. Самым простым таким предметом является тот, который как-то связан с мучительной смертью человека. Во время мучений человек выбрасывает достаточно эмоций, чтобы сделать предмет острым, а смерть закрепляет этот эффект, закаляя нож и превращая его в крепкий клинок.
Найдя нож, следует найти способ его разбудить. Во время создания ножа у него возникает ассоциация с событием, этот нож породившим. Один способ разбудить нож, заключается в том, чтобы повторить событие заново. Это не единственный способ, но о других человеку лучше не знать.
Событие не обязано являться точной копией предыдущего - оно может быть только его тенью. Так, хорошим острым ножом является дом, в котором была убита женщина с детьми. В этом случае будет достаточно избить в таком месте женщину или ребенка, чтобы произвести разрез.
Разрез реальности происходит в зависимости от формы ножа. Так, в случае, если ножом является дом, разрез может проявиться в форме того, что одна из дверей в этом доме будет вести совсем не туда, куда кажется. При попытке разрезать реальность через телевизор, он начнет показывать интересные, непривычные для человеческого взгляда вещи.
Важно четко понимать, для чего вы производите разрез. Если вы хотите снять обои, чтобы поклеить новые, ничего страшного не произойдет. Если же вы просто так прорвали их ткань и отделили часть от стены - кто знает, какие паразиты появятся на свет.
Главное - найти подходящий нож. Ножом является любой предмет, закрепивший на себе достаточно сильный отпечаток человеческих эмоций. Самым простым таким предметом является тот, который как-то связан с мучительной смертью человека. Во время мучений человек выбрасывает достаточно эмоций, чтобы сделать предмет острым, а смерть закрепляет этот эффект, закаляя нож и превращая его в крепкий клинок.
Найдя нож, следует найти способ его разбудить. Во время создания ножа у него возникает ассоциация с событием, этот нож породившим. Один способ разбудить нож, заключается в том, чтобы повторить событие заново. Это не единственный способ, но о других человеку лучше не знать.
Событие не обязано являться точной копией предыдущего - оно может быть только его тенью. Так, хорошим острым ножом является дом, в котором была убита женщина с детьми. В этом случае будет достаточно избить в таком месте женщину или ребенка, чтобы произвести разрез.
Разрез реальности происходит в зависимости от формы ножа. Так, в случае, если ножом является дом, разрез может проявиться в форме того, что одна из дверей в этом доме будет вести совсем не туда, куда кажется. При попытке разрезать реальность через телевизор, он начнет показывать интересные, непривычные для человеческого взгляда вещи.
Важно четко понимать, для чего вы производите разрез. Если вы хотите снять обои, чтобы поклеить новые, ничего страшного не произойдет. Если же вы просто так прорвали их ткань и отделили часть от стены - кто знает, какие паразиты появятся на свет.
Это сестра голого.
И это якобы не фейк.
Есть кулстори по этому фото? Сто раз видел, но как-то не в курсе. Это ротожоп или ФОТОГРАФ ТАК ЗАДУМАЛ ОН ТАК ВИДИТ
Нахуя эти поехавшие люди хуярили такие фото?
У меня трэд всё время загружается, я уже обновил страницу, но всё равно так, тут что-то не так...
Кулстори заключается в том, что в момент съемки из-под потолка вывалилось вот это чудо.
Они не были поехавшими! Ты сам представь себя в те времена, неужели тебе не хотелось бы, чтобы память о твоём сыне, с остальными детьми, у тебя осталась?
Блядь, я даже не знаю. Пока живой фотографировать что ли. Не важно, что там будет дальше, сразу делать фотографии. Но не мертвого ребенка же.
Пытались объяснить это фото в своё время на буржуйских сайтах. Объяснение заключалось в том, что раньше фотографы иногда использовали б/у плёнку для экономии. И ВОЗМОЖНО первоначальное фото было вверх ногами, где мужчина прыгает подняв руки вверх.
Какое чудо? Трубочист/монтер? Зачем тогда фотограф заранее брал то место в кадр? Там же нет ничего существенного для фото, которое планировалось.
Семья Куперов один хуй съехала по-моему с того дома.
кстати да. ракурс намекает, что фото подставное. Это как (смех)ли с феями. Тоже долго пудрили мозга.
Тогда возможность сфотографировать была намного меньше. Может не было возможности до этого, а тут он скончался...
Откуда тогда тень на стене?
Не особо на тень похоже.
Где правая рука.
Типичные дни менструации тян.
Не тень, а раздвоение какое-то.
Да и сама фигура больше обезьяну в комбинезоне напоминает, нежели человека.
Что за хуйня с головой вообще? Кто может в качественное ответление?
Антуан.
Я завсегдатай криппи-тредов. Сам написал пару криппи-паст, которые кто-то сюда периодами вбрасывает. Посмотрел практически все ужастики, даже самые паршивые, даже ебаные японские оригиналы. Такое вот хобби. Всё дело в том, что я в детстве очень боялся темноты, приведений. Были панические атаки - удушье, аритмия, судороги, вот это всё. И когда однажды я в 13 лет буквально обоссался в кровати от того что по подоконнику ёбнула ночью сосулька, понял, что надо что-то делать. И начал упарывать всю крипоту, вырабатывая иммунитет. Таки выработал, до нынешних 24 лвл ничего особо не могло уже напугать.
И тут недавно открыл для себя Криминальную Россию. Про маньяков. Потом серии ВВС про маньяков. Особенно ебанули по сознанию Спесивцев, Фишер, Чейз и Кемпер.
Теперь я боюсь людей. Без пизды. Боюсь шума в подъезде ночью, боюсь звонков в дверь, боюсь ходить по темным улицам. Это просто какой-то пиздец. Как это перебороть не знаю.
Я завсегдатай криппи-тредов. Сам написал пару криппи-паст, которые кто-то сюда периодами вбрасывает. Посмотрел практически все ужастики, даже самые паршивые, даже ебаные японские оригиналы. Такое вот хобби. Всё дело в том, что я в детстве очень боялся темноты, приведений. Были панические атаки - удушье, аритмия, судороги, вот это всё. И когда однажды я в 13 лет буквально обоссался в кровати от того что по подоконнику ёбнула ночью сосулька, понял, что надо что-то делать. И начал упарывать всю крипоту, вырабатывая иммунитет. Таки выработал, до нынешних 24 лвл ничего особо не могло уже напугать.
И тут недавно открыл для себя Криминальную Россию. Про маньяков. Потом серии ВВС про маньяков. Особенно ебанули по сознанию Спесивцев, Фишер, Чейз и Кемпер.
Теперь я боюсь людей. Без пизды. Боюсь шума в подъезде ночью, боюсь звонков в дверь, боюсь ходить по темным улицам. Это просто какой-то пиздец. Как это перебороть не знаю.
Рептилоид какой-то. По крайней мере я не вижу там человеческую голову.
Обращаться за врачебной помощью пробовал?
Нет. Думаешь, пора?
Конечно. Только к психологам не вздумай идти.
Лунный совух, ебал его на вписке.
А к кому тогда? К психиатру сразу?
Тайфуном по ебалу на!
Я живу в чудовищно совковой трехкомнатной квартире на окраине Москвы. Ремонта в ней не было уже лет сорок, обои облезли, штукатурка обсыпается, да и идиотизм планировки частенько раздражает. Частично из-за него и случилась вся история.
Я довольно частенько прогуливал пары и просиживал штаны дома, играя в игры и смотря аниму. Бывало, засиживался, допоздна. В тот день мать, как обычно, уехала на работу рано. Я же встал часа в два дня, запустил комп, выпил чашку кофе и обнаружил отсутствие интернета из-за неуплаты. Выходить из квартиры было лень даже из-за этой жизненно важной необходимости, и я просто открыл загрузки и продолжил смотреть гинтаму.
Через пару часов я подумал, что сходить наружу все-таки придется, так как не нашёл хоть чего-нибудь похожего на еду, в холодильнике. Заодно и интернет оплатить можно. Однако перед тем, как выйти, я решил принять ванну. Стоит отметить, что ванну я принимаю нечасто из-за маленького ее размера, общей древности и, соответственно, негигиеничности процесса. Чаще просто хожу в душ. Но в тот день какой-то черт дернул меня изменить своим привычкам.
В ванной, кстати, есть два немаленьких окна. Одно выходит на кухню так, что видно голову стоящего в ванне человека. А второе окно прорезано на том же уровне в тонкой стенке, разделяющей ванную и туалет. Стекло на окне, что ведет в туалет, разбито из-за не особо удачной охоты на комара. Я тогда все засыпал осколками и залил кровью из изрезанной руки. Еле оттер потом засохшую кровь с рамы. Зачем эти окна были сделаны, я не понимаю и теперь искренне ненавижу тех, кто их сделал.
Наполнив ванну и немного подождав (так как я переборщил с температурой воды), я залез внутрь. Мне почему-то сразу стало не по себе. Нет, я не почувствовал пресловутого ощущения «присутствия» и ничего не услышал. Но мне почему-то стало холодно в горячей ванне. Немного посидев в ней, я натурально замерз и покрылся мурашками.
И тут я случайно поднял взгляд и посмотрел в то разбитое окно, что ведет в туалет. То что я увидел тогда, я не забуду никогда в жизни.
Я увидел лицо. Бледное, деформированное, широкое и уродливое лицо с огромными черными глазами и большущим улыбающимся красным ртом. Оно одновременно казалось и искуственным и невероятно реалистичным. Как будто кто-то задался целью сделать копию самого уродливого лица на земле и в своем мастерстве добрался до «зловещей долины».
Такая рожа не привидится ни в одном кошмарном сне. ЕЁ просто невозможно достоверно описать. Ее можно только увидеть, чего я никогда не пожелаю даже злейшему врагу.
Других черт его я практически не разглядел, кроме жиденьких черных волос, скорее напоминавших парик. Я даже не понял, чего я испугался больше — самого лица или того, что мое воображение дорисовало скрывающимся за двумя метрами стены. Мои собственные мокрые волосы встали дыбом на загривке, и я постарался как можно глубже вжаться в маленькую ванную. Мне жутко хотелось не столько кричать, сколько тонко визжать, чтобы хоть как-то облегчить свой страх. Но я стиснул зубы так, что почти свело челюсть. Такого сверхъестественного ужаса я не испытывал никогда в жизни. Лицо смотрело куда-то мимо меня, как бы завороженное видом того, что видело в противоположном «кухонном окне».
Я не знаю, сколько времени прошло. Может, минуты, а может, и секунды. ДУМАЮ ЕГО ПРИВЛЕК МОЙ ВЗГЛЯД. И оно посмотрело на меня.После трех или четырех самых ужасных секунд в моей жизни я закричал. Долго сдерживаемый крик вырвался наружу каким-то хриплым и одновременно визгливым карканьем. Думаю, что если бы я тогда не выпустил тогда из себя этот крик, то просто умер бы от ужаса при взгляде в эти огромные пустые глаза.
И оно ушло. Просто медленно сползло вниз из поля видимости окна за стену. Как будто декорацию убрали. Я не мог поверить своему счастью. Меня колотила крупная нервная дрожь, пока я еще долгое время сидел в ванной, половину которой я расплескал вокруг. Потом я медленно поднялся. И посмотрел в то окно, что выходило на кухню. И, как в самом паршивом фильме ужасов, анон, как в дурацком триллере, оно было там. Все такое же трупно-бледное, все в синих прожилках и скалящееся в подобии улыбки. Прямо рядом со мной, за стеклом — оно просто переместилось из туалета на кухню.
У меня подкосились ноги, я потерял равновесие, вывалился из ванны и сильно ударился головой о водонагреватель, упустив лицо из виду.
Возможно, на какое-то время я отключился, а когда пришел в себя на полу, в окне был виден лишь кухонный потолок. Не помня себя от ужаса, я выскочил из ванны и где-то через секунду оказался у себя в комнате. Нервно оглядевшись, быстро натянув первую попавшуюся одежду прямо на мокрое тело и просто схватив обувь в руки я выбежал из квартиры. Обулся я уже где-то на первом этаже. И выбежал в весенний тающий вечер.
Оказалось, что я просидел в ванне три часа.
Только убегая, я заметил, что дверь в мою квартиру весь день была приветливо приоткрыта.
Я довольно частенько прогуливал пары и просиживал штаны дома, играя в игры и смотря аниму. Бывало, засиживался, допоздна. В тот день мать, как обычно, уехала на работу рано. Я же встал часа в два дня, запустил комп, выпил чашку кофе и обнаружил отсутствие интернета из-за неуплаты. Выходить из квартиры было лень даже из-за этой жизненно важной необходимости, и я просто открыл загрузки и продолжил смотреть гинтаму.
Через пару часов я подумал, что сходить наружу все-таки придется, так как не нашёл хоть чего-нибудь похожего на еду, в холодильнике. Заодно и интернет оплатить можно. Однако перед тем, как выйти, я решил принять ванну. Стоит отметить, что ванну я принимаю нечасто из-за маленького ее размера, общей древности и, соответственно, негигиеничности процесса. Чаще просто хожу в душ. Но в тот день какой-то черт дернул меня изменить своим привычкам.
В ванной, кстати, есть два немаленьких окна. Одно выходит на кухню так, что видно голову стоящего в ванне человека. А второе окно прорезано на том же уровне в тонкой стенке, разделяющей ванную и туалет. Стекло на окне, что ведет в туалет, разбито из-за не особо удачной охоты на комара. Я тогда все засыпал осколками и залил кровью из изрезанной руки. Еле оттер потом засохшую кровь с рамы. Зачем эти окна были сделаны, я не понимаю и теперь искренне ненавижу тех, кто их сделал.
Наполнив ванну и немного подождав (так как я переборщил с температурой воды), я залез внутрь. Мне почему-то сразу стало не по себе. Нет, я не почувствовал пресловутого ощущения «присутствия» и ничего не услышал. Но мне почему-то стало холодно в горячей ванне. Немного посидев в ней, я натурально замерз и покрылся мурашками.
И тут я случайно поднял взгляд и посмотрел в то разбитое окно, что ведет в туалет. То что я увидел тогда, я не забуду никогда в жизни.
Я увидел лицо. Бледное, деформированное, широкое и уродливое лицо с огромными черными глазами и большущим улыбающимся красным ртом. Оно одновременно казалось и искуственным и невероятно реалистичным. Как будто кто-то задался целью сделать копию самого уродливого лица на земле и в своем мастерстве добрался до «зловещей долины».
Такая рожа не привидится ни в одном кошмарном сне. ЕЁ просто невозможно достоверно описать. Ее можно только увидеть, чего я никогда не пожелаю даже злейшему врагу.
Других черт его я практически не разглядел, кроме жиденьких черных волос, скорее напоминавших парик. Я даже не понял, чего я испугался больше — самого лица или того, что мое воображение дорисовало скрывающимся за двумя метрами стены. Мои собственные мокрые волосы встали дыбом на загривке, и я постарался как можно глубже вжаться в маленькую ванную. Мне жутко хотелось не столько кричать, сколько тонко визжать, чтобы хоть как-то облегчить свой страх. Но я стиснул зубы так, что почти свело челюсть. Такого сверхъестественного ужаса я не испытывал никогда в жизни. Лицо смотрело куда-то мимо меня, как бы завороженное видом того, что видело в противоположном «кухонном окне».
Я не знаю, сколько времени прошло. Может, минуты, а может, и секунды. ДУМАЮ ЕГО ПРИВЛЕК МОЙ ВЗГЛЯД. И оно посмотрело на меня.После трех или четырех самых ужасных секунд в моей жизни я закричал. Долго сдерживаемый крик вырвался наружу каким-то хриплым и одновременно визгливым карканьем. Думаю, что если бы я тогда не выпустил тогда из себя этот крик, то просто умер бы от ужаса при взгляде в эти огромные пустые глаза.
И оно ушло. Просто медленно сползло вниз из поля видимости окна за стену. Как будто декорацию убрали. Я не мог поверить своему счастью. Меня колотила крупная нервная дрожь, пока я еще долгое время сидел в ванной, половину которой я расплескал вокруг. Потом я медленно поднялся. И посмотрел в то окно, что выходило на кухню. И, как в самом паршивом фильме ужасов, анон, как в дурацком триллере, оно было там. Все такое же трупно-бледное, все в синих прожилках и скалящееся в подобии улыбки. Прямо рядом со мной, за стеклом — оно просто переместилось из туалета на кухню.
У меня подкосились ноги, я потерял равновесие, вывалился из ванны и сильно ударился головой о водонагреватель, упустив лицо из виду.
Возможно, на какое-то время я отключился, а когда пришел в себя на полу, в окне был виден лишь кухонный потолок. Не помня себя от ужаса, я выскочил из ванны и где-то через секунду оказался у себя в комнате. Нервно оглядевшись, быстро натянув первую попавшуюся одежду прямо на мокрое тело и просто схватив обувь в руки я выбежал из квартиры. Обулся я уже где-то на первом этаже. И выбежал в весенний тающий вечер.
Оказалось, что я просидел в ванне три часа.
Только убегая, я заметил, что дверь в мою квартиру весь день была приветливо приоткрыта.
Нет. Психиатры по поехавшим. Тебе к психотерапевту, няша.
Ясно. Попробую.
Годнота лютая. Каждый раз как в первый.
Бля, сколько там вообще делений на эти психо? Запутаешься нахуй.
Психиатр - по поехавшим. Психолог - по долбаёбам. Психотерапевты - психиатры работающие с не поехавшими. Психоаналитки - типа психотерапевтов, только хитровыебанные.
Психологи - выслушивают тебя, дают проходить охуительные тесты, а по сути дают тебе попиздеть о себе и почувствовать себя важным, кормят твое эго за бабло.
Психиатры - диагностируют серьезные психические отклонения, вырабатывают лечение. Как правило медикоментозное.
Психотерапевты - нечто среднее между психологами и психиатрами. Определяют всякие говнофобии, легкие отклонения, депрессии и прочую хуйню. В отличие от психологов являются настоящими врачами, способными смоделировать медикоментозное лечение, при этом в случае обнаружения критических отклонений один хуй направят к психиатру для дальнейших разборок.
Благодарствую
Скиньте про чувака, который сидит за компом, а потом свет хуй знает где включается, и он ссытся. И там за дверью хуйня какая-то. За входной дверью, потом он вроде махнулся с ней местами и убежал к другу. Вернулся на хату потом с ним.
Доставляю крипоту уровня /b/. Моя любимая.
Тем утром я пробудился довольно рано, но еще долго лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь одиночеством. За несколько дней до этого родители уехали в долгожданное путешествие по Европе: долгожданное не столько для них, сколько для меня. Мне оставили полный холодильник жратвы, достаточное количество денег, а так же провели емкий инструктаж на тему «что, где и как». Короче говоря, эти две недели обещали стать незабываемыми.
— ... И не успела эта песня попасть в ротацию нашей радиостанции, как сразу же прочно утвердилась в первой пятерке хит-парада! Напоминаем вам, что Алексей находится сегодня у нас в гостях! Алексей, сегодня, буквально через каких-то шесть часов состоится презентация Вашего нового...
«Кто бы заткнул это радио?».
Я лежал, скинув одеяло на пол и лениво обдумывал планы на день. Планы были нехитрыми: накупить пива и весь день просидеть за компьютером в блаженной, пьяной неге.
Мысль о пиве вызвала тошноту. Только сейчас я сообразил, что у меня дико раскалывается голова.
«Да, с пивком я вчера перебрал!» — весело подумал я.
Минут через десять я решил вставать. Был, конечно, соблазн поваляться еще, но голова болела так, что пара таблеток «Цитрамона» стала просто жизненной необходимостью. Открыв глаза, я спустил ноги на пол и собирался уже подниматься, как вдруг понял, что не могу сделать этого. Правая рука (моя правая рука) вцепилась в спинку кровати мертвой хваткой и в буквальном смысле перестала повиноваться моим командам.
— Что за чертовщина? — я растеряно глядел на руку и не мог ничего понять.
Я дернулся раз, другой, но ничего не вышло — рука продолжала сжимать спинку.
— Бред какой-то...
«Быть может это судорога? Судорога... Да какая к чертовой матери судорога!».
Несколько минут мне потребовалось на то, чтобы привести мысли в порядок. Все это время рука оставалась неподвижной. Наконец, я прикрыл глаза и стал мысленно посылать импульсы во взбунтовавшуюся конечность.
«Отцепись от спинки. Ты должна отцепиться от спинки. Ты должна...».
Бесполезно.
— Друзья! Я предлагаю и Вам рассказать какой-нибудь необычный и интересный случай из вашей жизни! Отправьте SMS с текстом «стори» на короткий номер 6556 и дождитесь нашего звонка. Напоминаем, что авторам лучших историй будут вручены ценные призы от нашей радиостанции!
«Да уж, бля... Необычная история!».
Я снова открыл глаза и ощупал левой рукой правую. Ничего особенного. Более того, я чувствовал ее, как и раньше. Просто она меня не слушалась, вот и все. Поразмыслив еще, я пошевелил ногами, открыл и закрыл рот, поморгал глазами. Все в порядке: тело, за исключением правой руки, оставалось в моем распоряжении. Попытка разжать пальцы правой руки усилиями левой не увенчалась успехом. Их словно приварили к проклятой спинке.
— Экая дьявольщина! — воскликнул я в отчаянии.
На глаза попалось полотно с коллекцией значков, висевшее с незапамятных времен над моей кроватью. Я сумел дотянуться до него и снял один из значков (гордый профиль Ильича при этом ярко блеснул на солнце). Отогнув острую булавку, я осторожно, но достаточно ощутимо ткнул ей в непослушную руку и тут же сморщился. Больно. В месте укола выступила крохотная капелька крови.
— Итак... Так-так-так... — я отложил значок в сторону и теперь нервно чесал голову.
Хотелось в туалет, хотелось позавтракать и выпить кофе, хотелось принять уже проклятого «Цитрамона». Хотелось заниматься обычными делами, но нет — меня не отпускала с кровати собственная рука! Я поискал глазами сотовый телефон и обнаружил его на столе рядом с компьютером. Проклятье.
«А что если она так и не отцепится? Я имею все шансы подохнуть от голода».
От этой мысли стало по-настоящему страшно. Я облокотился подбородком о левую руку и стал ждать. Чего? А хрен его знает.
Так я просидел около часа. Выпитое намедни пиво уже не просилось, а буквально рвалось наружу. Я грешным делом уже подумывал сходить под себя.
— Я родился в Латвии, но сразу после рождения переехал в Россию, — откровенничал тем временем неизвестный мне музыкант Алексей. — Детство было очень тяжелым, денег не хватало порой даже на...
«Ну да, игрушки, прибитые к полу», — криво усмехнулся я.
И тут меня осенило.
— А ведь кровать-то к полу не прибита!
Не медля ни секунды, я поднялся на ноги и медленно, с огромным трудом двинулся к компьютеру. Туда, где лежал заветный телефон. Кровать волочилась за мной гигантским наростом, ковер пошел волнами и сбивался в кучу. В какой-то момент кровать перестала двигаться. Я обернулся и обнаружил, что ковер не дает ей проползти следом за мной. К этому моменту у меня на лбу уже выступила испарина.
— Ну давай же, давай!
Проклятая рука держала спинку крепко, кровать никак не хотела двигаться, а до заветного телефона оставалось ползти еще полкомнаты. И вообще, кому я собирался звонить? И сам не знал, в «скорую», наверное. Или в МЧС. Я дернулся раз, другой. Кровать жалобно скрипела, ходила ходуном, но вперед не продвигалась. Я снова дернулся, уже со всей силы. И в этот момент рука разжалась.
— Ох-х-х!!!
Я пролетел оставшееся расстояние и крепко шибанулся лбом об стол. Придя в себя, я осмотрелся.
— Ого. Вот это да...
Тем временем Алексей заканчивал свой рассказ по радио:
— ...иногда наступают такие моменты, когда невозможно собраться с мыслями, такая апатия, что даже руки тебя не слушаются. Ну вы знаете...
— Да уж, блядь, поверь, знаю! — рыкнул я, потирая ушибленный лоб.
Я как-то сразу и не заметил, что тер его правой рукой.
За исключением необычного происшествия утром, день прошел в точном соответствии с моим планом. Некоторое время я еще с недоверием поглядывал на правую руку. Но она работала, можно сказать в штатном режиме и, за исключением странного холодка, поселившегося в венах и мышцах, ничем не отличалась от своей левой сестры.
Закупившись пивом, сигаретами и своими любимыми луковыми крекерами, я уселся за компьютер и в течении дня обшарил едва ли не весь рунет в поисках похожих случаев. Мне удалось разыскать несколько медицинских статей, пару рассказов, а так же форум, где говорилось о подобном. Но, перечитав все найденное на несколько раз, я так и не нашел ответа на интересующий меня вопрос — какого черта со мной произошло утром?
Часа в четыре звонила мама.
— Привет, мам! Как вы?
— А мы в Берлине! — радостно сообщила она. Связь в роуминге была не ахти — казалось, что мама говорит через стену из соседней квартиры. — Шесть часов добирались на автобусе, устали в дороге, но все равно пошли гулять.
— Как там с туалетами?
— Не так, как в России. Представляешь, здесь на улицах как таковых туалетов нет!
— И куда же тогда нужду справлять? — удивился я.
— Заходишь в любой паб или ресторан и молча идешь в туалет — никто не против.
— Хм, удобно, — оценил я.— Попробовать что ли здесь так же?
— Ага, — мама засмеялась.
— А где отец?
— Пива нахлестался и остался в отеле.
— Я слышал, что немецкое пиво не сильно хмелит.
— Конечно, его же со спиртом не мешают. Думаю, он специально притворился, чтобы на экскурсию не идти. Сидит небось сейчас в баре, продолжает. Видел бы ты его глаза, когда автобус ехал два часа без остановки.
Меня это позабавило. Представив страдания отца, я тоже решил сходить в туалет.
— Рейхстаг уже видели?
— Нет, в центр вечером поедем. А пока что так возле отеля ходим. Как у тебя там, все в порядке?
— Да, нормально все. Представляешь, сегодня утром... — я осекся. Стоило ли рассказывать о происшествии маме сейчас?
— Что такое?
— Да нет, ничего особенного. Приедете — расскажу.
— Ладно. У тебя хоть деньги-то еще остались?
— А куда ж им деваться-то? — как можно искреннее удивился я. Денег, по правде говоря, оставалось маловато.
— Знаю я тебя — весь в отца. Ладно, не будем деньги на телефоне тратить. Будь здоров.
— Хорошо вам отдохнуть, мам.
— Смотри, чтобы к нашему приезду все было в порядке: цветы политы, дома порядок.
— Договорились. Папе привет.
— Хорошо. До связи.
— Созвонимся, мам.
Я убрал трубку в карман и, наконец, расстегнул ширинку.
Тем утром я пробудился довольно рано, но еще долго лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь одиночеством. За несколько дней до этого родители уехали в долгожданное путешествие по Европе: долгожданное не столько для них, сколько для меня. Мне оставили полный холодильник жратвы, достаточное количество денег, а так же провели емкий инструктаж на тему «что, где и как». Короче говоря, эти две недели обещали стать незабываемыми.
— ... И не успела эта песня попасть в ротацию нашей радиостанции, как сразу же прочно утвердилась в первой пятерке хит-парада! Напоминаем вам, что Алексей находится сегодня у нас в гостях! Алексей, сегодня, буквально через каких-то шесть часов состоится презентация Вашего нового...
«Кто бы заткнул это радио?».
Я лежал, скинув одеяло на пол и лениво обдумывал планы на день. Планы были нехитрыми: накупить пива и весь день просидеть за компьютером в блаженной, пьяной неге.
Мысль о пиве вызвала тошноту. Только сейчас я сообразил, что у меня дико раскалывается голова.
«Да, с пивком я вчера перебрал!» — весело подумал я.
Минут через десять я решил вставать. Был, конечно, соблазн поваляться еще, но голова болела так, что пара таблеток «Цитрамона» стала просто жизненной необходимостью. Открыв глаза, я спустил ноги на пол и собирался уже подниматься, как вдруг понял, что не могу сделать этого. Правая рука (моя правая рука) вцепилась в спинку кровати мертвой хваткой и в буквальном смысле перестала повиноваться моим командам.
— Что за чертовщина? — я растеряно глядел на руку и не мог ничего понять.
Я дернулся раз, другой, но ничего не вышло — рука продолжала сжимать спинку.
— Бред какой-то...
«Быть может это судорога? Судорога... Да какая к чертовой матери судорога!».
Несколько минут мне потребовалось на то, чтобы привести мысли в порядок. Все это время рука оставалась неподвижной. Наконец, я прикрыл глаза и стал мысленно посылать импульсы во взбунтовавшуюся конечность.
«Отцепись от спинки. Ты должна отцепиться от спинки. Ты должна...».
Бесполезно.
— Друзья! Я предлагаю и Вам рассказать какой-нибудь необычный и интересный случай из вашей жизни! Отправьте SMS с текстом «стори» на короткий номер 6556 и дождитесь нашего звонка. Напоминаем, что авторам лучших историй будут вручены ценные призы от нашей радиостанции!
«Да уж, бля... Необычная история!».
Я снова открыл глаза и ощупал левой рукой правую. Ничего особенного. Более того, я чувствовал ее, как и раньше. Просто она меня не слушалась, вот и все. Поразмыслив еще, я пошевелил ногами, открыл и закрыл рот, поморгал глазами. Все в порядке: тело, за исключением правой руки, оставалось в моем распоряжении. Попытка разжать пальцы правой руки усилиями левой не увенчалась успехом. Их словно приварили к проклятой спинке.
— Экая дьявольщина! — воскликнул я в отчаянии.
На глаза попалось полотно с коллекцией значков, висевшее с незапамятных времен над моей кроватью. Я сумел дотянуться до него и снял один из значков (гордый профиль Ильича при этом ярко блеснул на солнце). Отогнув острую булавку, я осторожно, но достаточно ощутимо ткнул ей в непослушную руку и тут же сморщился. Больно. В месте укола выступила крохотная капелька крови.
— Итак... Так-так-так... — я отложил значок в сторону и теперь нервно чесал голову.
Хотелось в туалет, хотелось позавтракать и выпить кофе, хотелось принять уже проклятого «Цитрамона». Хотелось заниматься обычными делами, но нет — меня не отпускала с кровати собственная рука! Я поискал глазами сотовый телефон и обнаружил его на столе рядом с компьютером. Проклятье.
«А что если она так и не отцепится? Я имею все шансы подохнуть от голода».
От этой мысли стало по-настоящему страшно. Я облокотился подбородком о левую руку и стал ждать. Чего? А хрен его знает.
Так я просидел около часа. Выпитое намедни пиво уже не просилось, а буквально рвалось наружу. Я грешным делом уже подумывал сходить под себя.
— Я родился в Латвии, но сразу после рождения переехал в Россию, — откровенничал тем временем неизвестный мне музыкант Алексей. — Детство было очень тяжелым, денег не хватало порой даже на...
«Ну да, игрушки, прибитые к полу», — криво усмехнулся я.
И тут меня осенило.
— А ведь кровать-то к полу не прибита!
Не медля ни секунды, я поднялся на ноги и медленно, с огромным трудом двинулся к компьютеру. Туда, где лежал заветный телефон. Кровать волочилась за мной гигантским наростом, ковер пошел волнами и сбивался в кучу. В какой-то момент кровать перестала двигаться. Я обернулся и обнаружил, что ковер не дает ей проползти следом за мной. К этому моменту у меня на лбу уже выступила испарина.
— Ну давай же, давай!
Проклятая рука держала спинку крепко, кровать никак не хотела двигаться, а до заветного телефона оставалось ползти еще полкомнаты. И вообще, кому я собирался звонить? И сам не знал, в «скорую», наверное. Или в МЧС. Я дернулся раз, другой. Кровать жалобно скрипела, ходила ходуном, но вперед не продвигалась. Я снова дернулся, уже со всей силы. И в этот момент рука разжалась.
— Ох-х-х!!!
Я пролетел оставшееся расстояние и крепко шибанулся лбом об стол. Придя в себя, я осмотрелся.
— Ого. Вот это да...
Тем временем Алексей заканчивал свой рассказ по радио:
— ...иногда наступают такие моменты, когда невозможно собраться с мыслями, такая апатия, что даже руки тебя не слушаются. Ну вы знаете...
— Да уж, блядь, поверь, знаю! — рыкнул я, потирая ушибленный лоб.
Я как-то сразу и не заметил, что тер его правой рукой.
За исключением необычного происшествия утром, день прошел в точном соответствии с моим планом. Некоторое время я еще с недоверием поглядывал на правую руку. Но она работала, можно сказать в штатном режиме и, за исключением странного холодка, поселившегося в венах и мышцах, ничем не отличалась от своей левой сестры.
Закупившись пивом, сигаретами и своими любимыми луковыми крекерами, я уселся за компьютер и в течении дня обшарил едва ли не весь рунет в поисках похожих случаев. Мне удалось разыскать несколько медицинских статей, пару рассказов, а так же форум, где говорилось о подобном. Но, перечитав все найденное на несколько раз, я так и не нашел ответа на интересующий меня вопрос — какого черта со мной произошло утром?
Часа в четыре звонила мама.
— Привет, мам! Как вы?
— А мы в Берлине! — радостно сообщила она. Связь в роуминге была не ахти — казалось, что мама говорит через стену из соседней квартиры. — Шесть часов добирались на автобусе, устали в дороге, но все равно пошли гулять.
— Как там с туалетами?
— Не так, как в России. Представляешь, здесь на улицах как таковых туалетов нет!
— И куда же тогда нужду справлять? — удивился я.
— Заходишь в любой паб или ресторан и молча идешь в туалет — никто не против.
— Хм, удобно, — оценил я.— Попробовать что ли здесь так же?
— Ага, — мама засмеялась.
— А где отец?
— Пива нахлестался и остался в отеле.
— Я слышал, что немецкое пиво не сильно хмелит.
— Конечно, его же со спиртом не мешают. Думаю, он специально притворился, чтобы на экскурсию не идти. Сидит небось сейчас в баре, продолжает. Видел бы ты его глаза, когда автобус ехал два часа без остановки.
Меня это позабавило. Представив страдания отца, я тоже решил сходить в туалет.
— Рейхстаг уже видели?
— Нет, в центр вечером поедем. А пока что так возле отеля ходим. Как у тебя там, все в порядке?
— Да, нормально все. Представляешь, сегодня утром... — я осекся. Стоило ли рассказывать о происшествии маме сейчас?
— Что такое?
— Да нет, ничего особенного. Приедете — расскажу.
— Ладно. У тебя хоть деньги-то еще остались?
— А куда ж им деваться-то? — как можно искреннее удивился я. Денег, по правде говоря, оставалось маловато.
— Знаю я тебя — весь в отца. Ладно, не будем деньги на телефоне тратить. Будь здоров.
— Хорошо вам отдохнуть, мам.
— Смотри, чтобы к нашему приезду все было в порядке: цветы политы, дома порядок.
— Договорились. Папе привет.
— Хорошо. До связи.
— Созвонимся, мам.
Я убрал трубку в карман и, наконец, расстегнул ширинку.
К десяти часам вечера я был пьян в стельку. Я даже не стал выключать комп, кое-как дополз до кровати (которая снова оказалась на своем привычном месте), плюхнулся и заснул мертвым сном.
Проснулся я в темноте и долго прислушивался к своим чувствам. Что меня заставило пробудиться? Голова гудела, живот жалобно урчал, мочевой пузырь сжимался в спазмах, но все это было делом привычным, похмельным. Тогда что?
«Боль?» — спросил я сам себя.
Да, действительно: на затылке, над правым ухом и в области левого виска кожа головы горела так, словно там кровоточили обширные ссадины. Я разлепил глаза и, немного привыкнув к темноте, вздрогнул. Надо мной кто-то стоял. Я не видел его фигуры или тени, но заметил руки, которые выполняли какие-то странные манипуляции.
— Эй, ты!
Я резко сел на кровати и попытался отмахнуться, но не смог — у меня не оказалось рук... В ужасе я осмотрел себя с ног до головы и понял, что все конечности оставались на месте. Снова глянув в темноту комнаты, я попытался рассмотреть ночного гостя, но никого не обнаружил. Но кто-то же здесь был! Я видел его! Я видел его руки!
Или это были...
— ... мои руки?
Осознав это, я сглотнул плотный комок и медленно лег обратно. Тем временем руки самопроизвольно поднялись вверх и задвигались в каком-то зловещем, нестройном танце. Они то выпрямлялись и тянулись к потолку, покачиваясь, подобно уродливым хищным цветкам, то начинали вдруг ощупывать мое тело, то судорожно шарили по одеялу и простыне. При этом несколько ногтей сломалось, и я зашипел от боли.
— Безумие. Это какое-то безумие. Кошмарный сон, и только.
Не обращать внимание на странные манипуляции собственного тела та еще задачка, но я справился. Я закрыл глаза, стиснул зубы и буквально впихнул себя в сон.
Утро вечера мудренее, или, как советуют в Интернете: в любой непонятной ситуации ложись и спи.
Утром я сидел в кровати и с тоской глядел на вибрирующий сотовый телефон. Ночью руки рвали с моей головы волосы; рвали, судя по всему, жестоко и беспощадно. Постельное белье было сплошь усыпано клочками волос, наволочка измарана кровью; я ощупывал голову и время от времени шикал от боли. Оценив всю нелепость ситуации, я даже посмеялся, хотя смешного тут было мало. Телефон тем временем ненадолго успокоился, после чего зазвонил вновь.
— Я занят, позвоните попозже, — процедил я сквозь зубы, так и не поднявшись с кровати.
Нет, дело было не в лени и моем нежелании брать трубку. Я жаждал дотянуться до телефона и позвать к себе хоть кого-нибудь, хоть судебных приставов, хоть черта лысого. Но ноги, они...
Примерно с час я наблюдал за их движениями, они то сгибались, то разгибались, двигались из стороны в сторону, ложились друг на дружку. Несколько раз они спускались на пол, и сердце мое екало в отчаянной надежде, но ноги неизменно забирались обратно под одеяло. Я пытался их размять и сделать массаж, благо руки этим утром слушались меня исправно, но все тщетно. Ноги продолжали жить своей жизнью.
Но вот, наконец, они окончательно спустились на пол, легко подняли меня и двинулись в сторону кухни. Ощущение можно было сравнить с первой поездкой на двухколесном велосипеде. Мне постоянно казалось, что я могу не удержать баланс и рухнуть на пол. Ноги прошлись до кухни (там я успел прихватить себе черствую булочку и банку недопитого пива), повернули обратно и, как только я решил было позавтракать, начали что-то вроде утренней гимнастики. Я несколько раз присел, попрыгал, встал на цыпочки и, стоя так, поднял одну ногу, а в финале действа резко опустился на шпагат, чего никогда ранее не делал.
— Ах, черт!!! — я взвыл от боли в неразработанных мышцах паха, отбросил булочку и банку прочь и схватился за промежность. — Хватит! Хватит! Я умоляю, довольно!
Но ноги не унимались. Далее со мной стали происходить такие метаморфозы, что и описать трудно. Ноги изогнулись под невероятным углом, встав таким образом на пол, и понесли меня в направлении спальни. Со стороны я, наверное, походил на гигантскую, человекообразную каракатицу.
— Пожалуйста, хватит, — я ослабил мышцы пресса и безвольно повис на ногах.
В какой-то момент я сумел схватится за дверную ручку обеими руками.
— Вот так вам, сволочи. Вот так... — я вцепился в дверь изо всей силы, так, чтобы ноги не могли идти дальше, и повис.
Шли минуты. Ноги занимались своими делами и время от времени пытались шагать дальше. Я не давал им сделать этого и, находясь в подвешенном состоянии, медленно терял силы. В какой-то момент ноги успокоились и смирно «легли» рядом со мной, лишь изредка подергиваясь. Мысль в ту минуту показалась мне безумной, но я решил попробовать пошевелить ими. Я даже испугался, когда, повинуясь моей команде, ноги послушно выпрямились и привели меня в вертикальное положение.
— О-о-х... — я обессиленно повалился на пол и сжался в клубок.
Мышцы в паху нещадно ныли, настолько сильно, что я даже позволил себе несколько слезинок. Болели затекшие руки, державшие меня на весу никак не меньше двадцати минут. Горели ссадины на истерзанной голове.
Ничего не скажешь, хорошенькие выдались выходные!
Часы показывали половину второго, когда я, так и не сумев подняться, переполз на кухню и закурил. Во время всего этого абсурдного действа я не удержался и таки намочил в штаны. Ноги были немилостивы к своему старому хозяину и не сводили его в туалет. С огромным трудом я встал и перебрался в душ, где включил горячую воду и тупо уселся в ванну. Там я просидел минут сорок и даже задремал, а когда выключил воду, то уже мог оценить свое состояние на слабую троечку.
— Алло, это скорая?
— Что у Вас случилось? — стальной и грубый голос диспетчера показался мне пением райских птиц.
— Здравствуйте. Пришлите ко мне бригаду, прошу Вас.
— Что произошло?
Я сбивчиво объяснил свою проблему. Рассказ звучал настолько нелепо, что в некоторые моменты я и сам подумывал, стоит ли продолжать. Но, на мое удивление, диспетчер лишь спросил мой адрес, осведомился о наличии домофона и, получив утвердительный ответ, кинул короткое «Ждите».
И я стал ждать.
Сигнал домофона пронзил мрачную тишину квартиры ближе к вечеру. Я не включал компьютер и телевизор, не ел, не пил, не курил и даже не вставал с места, боясь повторения приступа. Поэтому, когда я резко поднялся и застоявшаяся кровь пришла в движение, тело возмущенно заныло. Скрипя зубами от судорог и неприятного покалывания (мышцы затекли), я добрался до трубки в впустил врачей.
Доктор оказался один. Это был высокий мужчина с хорошо заметным брюшком и нездоровым цветом лица. Нижняя губа его казалась гораздо больше верхней, отчего выражение лица его напоминало гримасу капризного, избалованного ребенка.
— Так, на что жалуемся? — он не разуваясь прошел в комнату.
Я проковылял за ним.
— Понимаете, доктор...
Как и в первый раз по телефону, я не знал с чего начать и как описать произошедшее со мной. Оттого рассказ мой, и без того нелепый, прозвучал совсем уж по-идиотски.
— ... вот, — закончил я.
Доктор смерил меня взглядом и уставился в свою папку.
— Алкоголь употребляли?
— Да, немного.
Мужчина осмотрел комнату, где с пола можно было набрать по меньшей мере два ящика пустых бутылок и банок.
— Наркотические средства?
— Нет.
— Курительные смеси?
— Да нет же, — устало протянул я. — Только пиво. Но это же не...
— Головные боли мучают?
— Ну... Так, иногда. Особенно если... — я кивнул на пустую тару, но врач не увидел этого жеста, что-то записывая в папке.
— Черепно-мозговые травмы?
Я почесал затылок и случайно содрал спекшуюся коросту.
— В детстве я упал с бетонной плиты, — ответил я, кривясь от боли. — У меня было сотрясение мозга.
— Во сколько лет?
— В семь.
— Угу.
Врач уселся на кровать прямо поверх постельного белья. Я отошел к окну и, почему-то стараясь не шуметь, тихонько опустился в кресло. Тебе плевать на свое здоровье и все-то трынь-трава, пока не дойдет до дела. А как дойдет, так и сожмется очко тугим узлом и в полной мере ощутишь цену здоровья и каждого лоскутка своей никчемной тушки.
— Ранее на учете в диспансере состояли?
Я не понял его вопроса.
— В каком диспансере?
Он коротко глянул на меня.
— В психоневрологическом.
— Да нет, конечно. С чего бы мне...
Он снова что-то быстро записал в папке.
«Неужели на учет? Господи, только не это! Только не это!».
Затравленным взглядом я уставился на мужчину в белом халате. В моих глазах он был и палачом и спасителем одновременно. Ведь он решал мою судьбу. Пару минут он молчал, чиркая ручкой в каких-то листках, потом поднялся на ноги.
— Завтра же отправляйтесь к своему участковому врачу. У него получите направление на ЭЭГ...
— Эээгэ?
— Электроэнцефалограмма. Потом с результатами анализа идете на Ленина, 20.
— Это диспансер?
— Диспансер. Обратитесь в регистратуру за карточкой и пройдете в кабинет 206.
— Это все? — я не верил своим ушам.
— А что вы еще хотите?
Меня это даже немного разозлило.
— Доктор, у меня руки по ночам вырывают волосы, а ноги выделывают акробатические трюки!
— И что?
— Как что? — взбесился я. — Дайте мне какую-нибудь таблетку или поставьте укол, или...
— Я не могу без ведома Вашего врача начать медикаментозное лечение, — перебил меня мужчина. — Сегодня попейте успокоительного. «Новопассит» или настойку пустырника. Можете принять легкое снотворное перед тем, как ложиться. Никакого алкоголя, и завтра прямо с утра идете в поликлинику.
— А если я не смогу пойти в поликлинику? — взвыл я. — Если мои ноги не захотят в поликлинику?
Но доктор уже направился к двери. Я несколько раз глубоко вдохнул и двинулся следом.
— Скажите, — уже более спокойно спросил я, — а такое бывает?
— Как видите, бывает.
— А Вы с таким сталкивались?
— Со всяким встречался.
— А это лечится?
— Все лечится.
Его голос не выражал ни участия, ни сочувствия, ни интереса. Мне даже захотелось ударить работника скорой, но я сдержался. Когда входная дверь за ним закрылась, я прислонился к стене и чуть не заплакал уже во второй раз за день. В этот момент чья-то рука легла мне на плечо, и от неожиданности я чуть не подпрыгнул на месте.
— Тьфу, черт! Никак не привыкну! — я распахнул левой рукой дверь и выскочил в подъезд. — Доктор! Доктор, подождите!..
Мне удалось нагнать его на площадке второго этажа. Он обернулся и раздраженно посмотрел на меня.
— Ну что еще?
— Вот, посмотрите! Опять! Смотрите! — в диком возбуждении я тыкал левой рукой на правую, которая до сих пор, неловко изогнувшись, лежала на плече. — Видите, она снова меня не слушается!
— Ничего не вижу, — он продолжил спускаться.
— Да как же так? Подождите! — я снова его догнал. — Я не могу ей ничего сделать! Разве непонятно? А? Ну попробуйте, попробуйте ее разогнуть! Ну же!
Он молча посмотрел на меня поверх очков. И тут я понял, что ничего не смогу доказать этому человеку. Я представил, как выгляжу со стороны и, тяжело вздохнув, стал подниматься домой. Рука тем временем отпустила плечо и вцепилась в рукав махрового халата.
— Постарайтесь успокоиться и отдохнуть. Завтра — к врачу, — кинул мне вслед доктор, но я ничего не ответил.
*
Дома я включил компьютер и хмуро принялся допивать вчерашнее пиво.
«Пошел он в задницу со своими рекомендациями!».
Я был уверен, что эта проблема не медицинского характера, и уж как минимум не следовало меня записывать в психи.
«А что ты тогда хотел от скорой помощи?» — ехидно спросил внутренний голос.
— Все равно пошел он к черту, — рыкнул я под нос.
Рука снова стала моей минут через двадцать. Я раз за разом обыскивал интернет в поисках нужной информации, но ничего другого, кроме найденного ранее, не обнаружил. В итоге я застрял на каком-то форуме, где обсуждались новинки видеоигр, и прекратил поиски. На душе было тревожно. Все тело ныло.
На улице медленно сгущались летние сумерки. Со двора доносились веселые детские голоса, приглушенное рычание нескольких моторов из гаражного кооператива, скрип качелей и мерное уханье голубей. Какая-то старуха не то радовалась чему-то, не то возмущалась, а более молодой мужской голос что-то ей мягко доказывал. Совсем уж вдалеке разносилась попсовая музыка из многочисленных летних кафе.
Отправившись за последней банкой пива, я задержался у окна и в этот момент у меня зазвонил телефон (теперь я предусмотрительно держал его при себе). Я совсем забыл, что мне звонили утром. Это могли быть родители и я торопливо достал трубку из кармана.
— Алле, Леха, — звонили не родители, а мой лучший друг.
— Здаров! Че трубу не берешь?
— Леха, слушай, как хорошо, что ты позвонил! Ты можешь ко мне приехать?
— Ну дык... Я потому и трезвоню тебе. У тебя ж предки свалили.
— Да-да. Приезжай скорее.
— Что-то случилось?
— Случилось! Еще как случилось!
— Говори.
— Приезжай, давай! На месте расскажу.
— Да все я одеваюсь уже. Скажи, произошло что-то серьезное?
— Более чем.
— Ладно, через двадцать минут буду.
И он первым положил трубку. Я убрал телефон в карман и еще немного постоял у окна. На душе немного полегчало. Леха как-нибудь поможет, что-нибудь обязательно придумает. И почему я сразу не догадался ему позвонить?
Леха никогда не отличался немецкой пунктуальностью, но в этот раз он явился даже раньше назначенного срока. Это был здоровенный детина с хорошо развитой мускулатурой и чрезвычайно живым, ироничным лицом. Никогда не унывающий парень с заливистым, заразительным хохотом и прекрасным чувством юмора. Мы подружились с ним еще в школе, хоть я и учился двумя классами младше. Еще в одиннадцатом классе он занялся спортом, бросил курить и почти не пил. По крайней мере не пил так, как я. Он часто заступался за меня, потому что драться я не умел и не умею, к тому же не раз поддерживал меня в трудных жизненных ситуациях. Я считал его прекрасным и своим единственным другом.
Когда Леха появился в коридоре я, не в силах сдержать эмоций, обнял его и долго не отпускал.
— Ну-ну, маленькая, успокойся,— насмешливо проговорил он и отстранил меня в сторону. — Сосаться не будем?
— Да пошел ты.
— Рассказывай, что у тебя произошло. Я весь во внимании.
— Проходи, садись.
Мы расселись в комнате: я на кровать, Леха в компьютерное кресло. Он достал из пакета бутылку безалкогольного пива (всегда высмеивал его за это), немного хлебнул и вопросительно уставился на меня.
— Ты хреново выглядишь, — заявил он, прежде чем я начал рассказ.
— Сам знаю. Короче, слушай...
Описывать Лехе то, что произошло со мной, оказалось гораздо сложнее, чем врачу или диспетчеру. Он внимательно выслушал меня, а когда я закончил улыбнулся своей фирменной, но ненавистной в тот момент улыбочкой.
— Нет, Леха, пожалуйста, — простонал я.— Только давай без этих твоих шуточек!
Но он не удержался. Больше часа мне потребовалось, чтобы доказать ему, что я ничего не принимал из наркотиков и не разыгрываю его. Наконец, сообразив, что я не шучу, он стал серьезным и задумался, уставившись в стену.
— Ты веришь мне? — робко спросил я.
Леха кивнул. Я не мог понять, что за выражение замерло на его лице. Озабоченность, но в связи с чем именно? Поверил ли он мне взаправду или теперь мысленно рассуждает, как врач «скорой»?
— О чем ты думаешь?
— Так это все правда? — Леха внимательно посмотрел на меня.
— Говорю же тебе, да! — постепенно меня охватывало отчаяние. Леха должен мне поверить!
— А сейчас все в порядке?
— Пока да. Что ты об этом думаешь?
Леха помолчал.
— Думаю вот что, — начал он, осторожно подбирая слова. — Я склоняюсь к тому, что все-таки доктор прав...
— Блин!— простонал я.
— Подожди! — перебил меня друг. — Ведь, по большому счету, любое твое движение — это команда мозга, электрический импульс и не более того. И так или иначе, телом твоим управляет твой же собственный мозг.
— Да нет же! Нет! Как ты не поймешь, что мои конечности не просто беспорядочно подергиваются, или не слушают команд мозга — они самостоятельно выполняют действия!
— Какие действия? — Леха заострил на этом внимание. — Рука вцепилась в спинку кровати? Ноги несли тебя куда-то помимо твоей воли? Братан, рука погибшего солдата может сжимать винтовку так, что вдвоем не отберешь, а курица с отрубленной головой может бегать несколько минут. Черт побери, покойники в морге шевелятся! Конвульсия, остаточные импульсы и все такое.
— Да, но я-то жив! И я не курица!
— С этим трудно поспорить, — усмехнулся парень.— Но все эти случаи связаны с мышечной активностью и деятельностью или бездеятельностью мозга. Я не медик, но думаю, что док не мог сказать тебе чего-то другого. Сходи в больничку, там и разберутся.
— Да не хочу я идти в блядскую больницу! — почти закричал я.
Леха пожал плечами и ткнул кнопку включения компьютера.
— Я не могу тебя заставлять, но и совета другого не дам. Смотри сам, дерьмо у тебя походу серьезное. Запустишь — хуже станет.
— Посмотрим за динамикой, — проворчал я.
— За динамикой? — хохотнул он.— Вчера ночью ты волосы с головы рвал. А что если сегодня руки вцепятся тебе в горло? А? Будет тебе динамика.
О таком развитии событий я даже не задумывался. А вдруг правда?
— Ладно, — вздохнул я. — Я пойду в больницу.
— Вот и умничка.
— Но у меня будет к тебе просьба.
— Ага, — Леха уже заходил в Интернет. — Ща я тебе такой видос покажу, в штаны наложишь...
— Леха, ты слушаешь меня?
— Да слышу, слышу. Какая у тебя просьба?
— Возьмешь мои ключи от квартиры и, когда будешь уходить, закроешься сам. А завтра утром зайдешь за мной и проводишь в поликлинику.
— На хрена это?
Я выразительно посмотрел на непонятливого друга.
— Ах, понял, понял, — парень хлопнул себя по лбу. — Боишься, что своими ногами не доберешься? На руках-то слабо...
Ничего не ответив на его явно издевающийся тон, я сходил на кухню, взял себе табурет и уселся рядом с другом.
— Какой ты там видос хотел показать?
— О! Там, прикинь, девке прямо в ж...
Оставшийся вечер прошел тихо и спокойно. Совсем как раньше. Леха ушел часа в два ночи, я же завалился спать.
Когда я проснулся, я даже не сразу понял, что со мной происходит. Голова безвольно болталась из сторону в сторону, так, будто меня куда-то несли. То же самое происходило с правой рукой, а остальное тело я почти не ощущал. Я открыл глаза, поднял голову, но еще некоторое время потребовалось, чтобы свыкнуться с темнотой.
— Твою мать... — выругался я, поняв что произошло. — Нет! Ну, нет! Я же спать хочу! Зачем ты меня мучаешь?
Пока я спал, тело само по себе принялось расхаживать по квартире. Не знаю, как долго это происходило: может быть несколько минут, а может с того самого момента, как я уснул. Сейчас оно бесцельно слонялось по кухне, перебирая самые разнообразные предметы.
— Ну и что теперь? — спросил я сам себя.
Рука взяла солонку, повертела и небрежно отбросила в сторону, так же поступила с яблоком и немытой кружкой. Кружка при этом разбилась.
— Эй, может не будем сорить, а? Нам же с тобой потом все это убирать, — хотелось свести все на шутку, но поведение тела становилось все более зловещим. — Ну и делай что хочешь. Мне плевать.
Я закрыл глаза и снова свесил голову на грудь. Один раз мне уже удалось уснуть в подобной ситуации, но тогда надо мной всего лишь парили руки (а если подумать: хренасе «всего лишь»!). Сейчас двигалось все тело. Так и не уснув, я открыл глаза. Тем временем ноги переместили меня к раковине, где рука стала торопливо перебирать посуду, чистящие средства и столовые приборы. Тарелки со звоном летели на пол, поверх осколков падали ложки, вилки, пластиковые банки, губки для мыться посуды и кухонная прочая утварь.
— Чего тебе надо?
В этот момент рука сжала тонкий нож для резки хлеба. Я думал, что он так же отправится на пол, но этого не произошло. Тело боком подошло к окну, постояло там с пару минут, после чего целенаправленно двинулось в коридор. Все это время рука сжимала нож.
— Эй! Эй, куда ты меня несешь! — я отчаянно дернулся, но из этого ничего не вышло. Лишь тело слегка крутанулось вокруг оси, да дернулась в сторону свободная рука. — Это уже не шутки! Довольно!
Оказавшись в коридоре тело открыло деревянную дверь и попыталось отворить железную. Не тут-то было: дверь была заперта Лехой на ключ, а ключ он унес с собой. Тело замерло.
— Хрена тебе, — язвительно прошептал я.
Так я простоял с полчаса. Несмотря на все происходящее, на меня напала дрема. Я уже почти уснул, как вдруг тело снова двинулось внутрь квартиры. Еще пятнадцать минут я бессистемно слонялся по комнатам, кухне и коридору, после чего кулем рухнул на пол. Все конечности снова принадлежали мне.
— Вот оно что... — протянул я, шокированный собственным открытием.
Потирая ушибленный локоть, я поднялся на ноги и сел на кровать. Электронный циферблат часов показывал половину четвертого, поэтому звонить
— Знаешь, — Леха беспечно пинал смятую консервную банку, — мне кажется, что тебе действительно надо поменьше пить.
Он дал мне пас, но я не смог его принять. Нисколько не смутившись, Леха догнал банку и продолжил игру сам с собой.
— И ты туда же, — проворчал я.
— А что, я не прав?
— Мы ведь договаривались, что ты не будешь лечить меня за эту тему, забыл? Занимаешься спортом — занимайся. Меня не агитируй.
— При чем здесь спорт? — Леха метко запустил банку в кусты сирени. — Я говорю о том, что ты набухиваешься каждый день. Даже если твои странные приступы не связаны с этим, то из-за алкоголя могут возникнуть другие проблемы.
— К черту другие проблемы, — махнул рукой я. — Мне бы сейчас эти решить.
— Решишь эти — появятся другие, — настаивал Леха. — Так ты в скором времени сопьешься. Мне, что ли, тебя потом по подъездам и теплотрассам разыскивать?
— Отвалил бы ты, а? — нахмурился я. — Аллен Карр местного разлива.
Леха нисколько не обиделся, пожал плечами и стал насвистывать какую-то незнакомую мне мелодию. Такая была у него интересная, но в некоторые моменты надоедавшая всем вокруг, привычка. Свистел он великолепно, выдавая любые мелодии и ритмы. Помню, на спор он один в один повторял различные партии песен «Prodigy», «Slipknot» и даже «R. A. T. M.», что казалось совершенно невозможным. Ей-богу, Леха мог бы зарабатывать художественным свистом!
Стоял прекрасный летний вечер. Алого оттенка солнце ярко освещало и небо, и землю, и все вокруг; ни облачка на небе, ни ветерка в березовой листве. Такой чудесный вечер нечасто выдается, и следовало бы им насладиться, но мне мешало одно «но».
Минут через пять мы остановились рядом с пестрым, надувным батутом в виде гусеницы. Дети с восторженным визгом резвились, прыгали, падали, сталкивались друг с другом и без конца смеялись. Родители, бабушки и дедушки, стоявшие тут же, то и дело покрикивали: «Катя, осторожней!», «Не балуй, слышишь меня!», «Мы сейчас уйдем отсюда, если баловаться будешь!». Играла музыка, не было видно ни одного пьяницы, и все было классно.
Леха купил в киоске газировки, два одноразовых стаканчика и плюхнулся на скамейку. Я с кряхтением опустился рядом.
— Эх, хорошо! — Леха выпил полный стакан, утер пот со лба и с удовольствием вытянул ноги. — А все-таки надо было сгонять на пляж.
— Да ну его, — буркнул я.
Я извлек из кармана выписанные мне лекарства и без особого интереса разглядывал коробочки и рецепты.
— Чего это у тебя там?
— А-за-леп-тин, — по слогам прочитал я.
— Ого, — Леха присвистнул и вытянул у меня из рук лекарство. — Тебе нейролептики прописали?
— Получается, так.
Юноша хмуро осмотрел коробочку, как будто не веря своим глазам.
— Это очень сильное средство. Ты знал?
— Понятия не имею.
— У тебя должны были проверить сердечно-сосудистую систему.
— В моем-то возрасте?
— С твоим-то потреблением, — парировал Леха. — У тебя кровь на анализ брали?
— Ага, — кивнул я. — В вашем алкоголе крови не обнаружено.
— Я серьезно.
— Да брали, брали. Остынь.
Леха еще некоторое время вертел упаковку в руках, после чего нехотя вернул ее мне.
— Строго соблюдай дозировку, — посоветовал он. — Тебя о побочных эффектах предупреждали?
— Конечно.
— Знать, дерьмово дело. Теперь уж точно не побухаешь.
Я не стал комментировать его последнюю фразу, дабы вновь не вступать в спор. Мы посидели еще и не спеша двинулись в сторону дома. Солнце красным ободом едва-едва выглядывало из-за горизонта, но дневной зной еще не сошел.
— Знаешь,— сказал на прощанье Леха. — Ты пока правда посмотри, может, само пройдет. Не пей лекарства.
Мы стояли на перекрестке, где мне следовало идти в одну сторону, а Лехе в другую. Забота друга тронула меня, но я не показал виду.
— Да нет уж, пожалуй что выпью.
— Ну, как знаешь. Только будь осторожен с этим дерьмом.
— Договорились. Спасибо тебе, что походил сегодня со мной.
Парень фыркнул.
— Велика услуга! Давай, не грусти. Я завтра позвоню. Держи, — он протянул мне ключи.
— Ах, точно. Совсем забыл.
— Ну, психам это свойственно...
— Да подь ты нах!
Мы вместе рассмеялись и, пожав на прощание руки, разошлись.
Приступ мог начаться в любую минуту, но я все же решил еще постоять на крыльце подъезда и покурить. Рядом на скамейке сидел и раскачивался, как маятник, пьяный вусмерть мужичишка. Для своих лет (а с виду меньше шестидесяти я бы ему не дал) выглядел он весьма броско и, я бы сказал, экстравагантно: чисто выбритая голова, аккуратно стриженная бородка, круглые фиолетовые очки и жилет из коричневой кожи, надетый на голый торс. На обеих руках — золотые и серебряные перстни; на ногах — роскошные, пусть и поношенные ковбойские сапоги.
Он тщетно пытался нащупать под скамейкой опорожненную наполовину бутылку красного вина. Я сжалился, спустился с крыльца и сунул бутылку ему в руки. Мужичишка что-то забормотал.
— Тяжела-а-а... Тяжела и унизительна жизнь актера, — разобрал я. — Старого актера, списанного в запас.
На меня он не смотрел, и я поспешил подняться обратно на крыльцо.
— Внучка у меня, — бормотал тем временем актер. — Вот такусенькая... Ох-хох-хох... Милая девчушка! — в этот момент он резко поднял голову и уставился на меня. — Актер! Знаешь, что это? Ты! Знаешь?
— Дядя, иди домой, — усмехнулся я, выбрасывая окурок. — Ты очень пьян. Тебя могут обидеть.
— Оби-и-идеть?! Ха! Как меня еще можно... ох-х-х... А ведь я Данко играл! Да! Сердце из груди выхватывал и...
Не слушая более его пьяных бредней, я зашел в подъезд и прикрыл за собой дверь. А с улицы все еще доносилось:
— Вырывал сердце из груди и боли не знал! Да! А внучка у меня...
На дисплее высветился номер мамы.
— Привет, мам! Как отдыхается?
— Сынок, это я.
— Папа?
— Да. У нас мама в больницу попала.
— Что-о-о? — изумился я, мгновенно став серьезным. — Как это случилось?
— Отравление. Несвежая еда в одной забегаловке.
— Вот это да. И насколько все серьезно?
— Пока не знаю, — вздохнул отец. — Я сейчас в приемном отделении. Ей сделали промывание, сейчас она под капельницей.
Я присвистнул.
— Ты это, особо не беспокойся, — подбодрил меня отец. — Врачи говорят, что все в порядке. У нас бы в России с таким случаем не то что в больницу не положили бы, а даже без очереди на прием к врачу не пропустили.
— Да уж, — усмехнулся я. — Все равно плохо, что вам отпуск подпортили.
— Ну ничего, все обойдется. Передать ей, что у тебя все в порядке?
— Конечно, — соврал я. — Пусть поправляется. Привет ей.
— Обязательно. Я позвоню еще.
— Договорились. Сам не грусти.
— Да я-то что.
— Ну пока, пап.
— Пока.
*
Новость об отравлении мамы сильно меня расстроила, но я заставил себя не думать ни о чем, кроме приготовлений к будущей ночи. Сейчас не было ничего важнее этого.
К наступлению темноты все было готово. Действуя точно в соответствии с планом, я закрыл двери и убрал все нежелательные предметы, включая ключи, в сейф.
— Так-то лучше, так-то гораздо лучше, — приговаривал я.
Ружья у отца уже давно не было, равно, как и патронов, а вот сейф остался. Мы использовали его, как надежный, огнеупорный ящик и хранили там документы, квитанции и мамины драгоценности. Когда сейф был закрыт, я ушел из родительской спальни, включил радио, нашел два кожаных ремня и стал сплетать каждый из них в самозатягивающийся узел. Если такой правильно сделать и затянуть, то без чужой помощи можно час выпутываться и не выпутаться. Утро меня мало беспокоило — мне необходимо было продержаться ночь.
— Даже здесь в студии я чувствую, как закипает Ваша кровь, дорогие друзья! У меня в обойме еще много пробивных хитов, которые не оставят Вас равнодушными! — распинался тем временем радио ведущий. — Лето — это свобода и веселье! И впереди у нас жаркая, танцевальная ночь! Вы готовы?
— Готов, ублюдок ты вонючий! — хохотнул я, заканчивая с ремнями. — Еще как готов!
— Тогда поехали!..
Суперхит лета, за ним еще один, за ними еще и еще. Я заканчивал с последними приготовлениями, будто к осаде готовился. Или к бою. Меня вдруг охватил злой, несвойственный мне азарт; даже захотелось кого-нибудь ударить. Но кого в этой ситуации бить?
Наконец, все было готово. Зажав сигарету в уголке рта, я сел на кровать и принялся затягивать первый ремень на ногах. Вскоре я уже не мог ими пошевелить. Я попробовал просунуть между лодыжек палец, но ничего не вышло.
— Прекрасно!
Так же я собирался поступить и с руками, а дальше хоть трава не расти. Но я вовремя остановился.
— Ч-черт, таблетки!
Таблетки лежали на подоконнике в кухне, и мне пришлось бы дотуда прыгать. Представив, какая при этом будет боль в поврежденном паху, я засомневался.
«А может быть, завтра? Да, пожалуй что... Нет! Нужно сегодня. Именно сегодня. Крепче спать буду».
Я неловко поднялся с кровати и прыгнул первый раз.
— М-м-м-м, бля, — сдавленно простонал я, согнувшись пополам.
Я отдышался и быстрыми мелкими прыжками (так оказалось легче) добрался до кухни.
— Вот они, мои таблеточки, — я распечатал две упаковки. Совместно с азалептином принималось еще одно лекарство — циклодол.
— Не бухай, не бухай, — ворчал я, вспоминая Леху. — Вот бухал же и горя не знал, но нет — на колеса подсадили, эскулапы!
Врач в психдиспансере строго-настрого запретила мне пить больше четвертушки за раз, Леха тоже советовал соблюдать дозировку, но я все же некоторое время размышлял, не принять ли сразу половину. Это бы совсем затуманило мой рассудок и даже если б выяснилось, что руки все же могут извлекать информацию из головы, то у них все равно ничего бы не вышло. Поразмыслив над этим пару минут, я решительно отдавил чайной ложкой половину таблетки, положил в рот и тщательно запил.
— А теперь пора на боковую, — удовлетворенно сказал я сам себе. — Только бы до кровати добраться.
Но последнего мне сделать так и не удалось...
— Нет! Нет! Нет, нет, нет, пожалуйста, Господи, дай мне еще минуту! Только одну минуту!
Но Бог не услышал меня. Левая рука медленно поднялась на уровень груди и запарила в воздухе, словно выискивая цель.
«Дьявол, я не успел связать руки! На кой черт я только пошел за этими таблетками!».
Ноги перестали слушаться в тот же миг, так что быстро ретироваться обратно в комнату не представлялось возможным. Выпив таблетку сильнодействующего лекарства, со связанными ногами, да к тому же еще и не владея собственным телом, я, мягко говоря, оказался в непростой ситуации. Мне ничего не оставалось, кроме как стоять и наблюдать за дальнейшими действиями мятежного тела.
— ... и наша супер-танцевальная ночь продолжается!
«Нет, друг, она только началась. Ну ничего, это еще не катастрофа. Сейф открыть все равно не получится».
Рука находилась «в размышлениях» минут семь. Мне даже стало интересно, что она «задумала». Конечность же не проявляла особой активности, только ощупала мои волосы (я испугался, что она опять примется их рвать) и снова стала бесцельно перебирать ближайшие предметы.
— Сдаешься?
В какой-то момент в руке оказался открытый пузырек азалептина. Она долго вертела его, после чего аккуратно пальцем отсчитала четыре таблетки. По спине у меня побежали мурашки, я затрясся всеми частями тела, которые еще принадлежали мне.
— Нет, не делай этого! Ты убьешь меня! И себя тоже!
Но рука была неумолима. Правой я попытался было выбить таблетки подальше, но ноги перехватили это движение, крутанулись вокруг своей оси, и я с грохотом повалился на пол. В мгновение ока рука оказалась рядом со ртом. Я хотел отпихнуть ее правой, но мне не хватило сил.
— Нет! Нет, это безумие! Ты убьешь нас! Я не буду их глотать!
Я изо всех сил стиснул зубы и замотал головой из стороны в сторону. Рука ловко поймала меня: между мизинцем и ладонью она зажала подбородок, большой и безымянный палец втиснулись промеж боковых зубов, тем самым разжав челюсть, а средним и указательным пальцем рука одну за другой забросила таблетки в рот. Такой филигранной работе позавидовал бы любой картежник или фокусник. Завершив процедуру, рука крепко зажала мне рот, так, чтобы я не мог ни плюнуть, ни дернуться, и замерла в ожидании.
«Хрена я их проглочу!».
Но и здесь я провалился. Рот начал стремительно заполняться слюной, таблетки растворялись в ней. Я решил не глотать слюну, но она тонкой, горькой струйкой все же стекала по горлу. Долго я так держаться не мог. А рука готова была ждать столько, сколько потребуется.
«Это конец,» — подумал я почти хладнокровно и одним глотком пустил всю слюну в желудок.
Действие лекарства началось практически мгновенно. Глаза набухли и заслезились, мысли спутались, в голове зашумело, а веки налились свинцом. Еще десять минут и я уже почти не соображал, что вокруг происходит. Спустя какое-то время сознание возвращается: я выхожу из родительской спальни, в руке нож. На последнем волевом рывке хватаюсь правой рукой за дверь и держусь. В тот же миг ее пронзает острая боль. Это левая рука, не пожалев сестру, вонзает нож в запястье. Несвязно мычу от боли, притупленной лекарством. Еще недолгое время я наблюдаю яркие пятна, слышу неясный шум и жизнерадостный голос радио ведущего:
— На этом наша программа завершается, дорогие друзья, но не спешите расстраиваться — ведь вся ночь еще впереди!
Окончательно покидаю реальность.
Тошнит. Так сильно тошнит. Как раскалывается голова.
Туман окружает меня. Белый шум. Яркие круги расплываются и уходят за пределы зрения, какие-то быстро, какие-то медленно. Иные застыли перед взором, но я не могу сконцентрироваться на них.
Шорохи, звуки. Тупой удар в грудь. Чье-то дыхание. Пот. Руки окунаются во что-то мокрое и теплое, почти горячее. Приглушенный стон.
— Актер-р-р!.. Актер-р-р!.. А-а-а-а-а...
— Пей же! Пей!
— Не могу...
Чья-то рука вливает мне в горло теплую воду, желудок тут же изрыгает ее обратно. Ледяные струи; холод.
— Пей, давай.
Я в тяжелом бреду. Кто-то плачет и стонет сквозь сжатые зубы. Это я.
— Дэнс-мьюзик нон-стоп!
Озноб сотрясает все тело, я задыхаюсь и захлебываюсь собственной рвотой. Их было четыре. Четыре проклятых таблетки.
— А-х-х-х... Сердце... Я вырывал его...
На долю секунды туман рассеивается и я вижу лицо Лехи. Он чрезвычайно серьезен и очень напуган; в его глазах слезы. Щеки впали.
— Леха...
— Давай еще стакан!
— Леха...
Я снова проваливаюсь в пустоту. Эта лихорадка меня добьет. Агония.
— Сколько...
— Актер-р-р!..
— Сколько таблеток ты выпил?
— Четыре. И еще половинку сам.
— Дурак!
— Это не я.
— Дэнс-мьюзик нон-стоп!
Боль жалом пронзает тело. Судороги. Спазмы. Давящая темнота.
Я открыл глаза и прислушался к тишине. Тикали часы. По стеклам окон сбегали капли дождя, я видел небо, затянутое тучами.
— Леха, — в пол голоса позвал я. Стоит ли описывать свое состояние? — Лех!
Из родительской спальни показалась серая фигура, и я не сразу распознал в ней своего старинного друга. Как же изменился он за то время, что я находился в бреду!
— Очнулся? — голос его звучал глухо и неприветливо. — Тебе родители звонили.
Я попытался приподняться на локте, но не смог.
— Ты им ответил?
— Да. Сказал, что ты забыл у меня телефон.
— Спасибо. Леха, скажи...
Он резко вскинул руку, тем самым заставив меня оборваться на полуслове, тяжело опустился в кресло и зарылся ладонями в волосах.
— Леха...
— Помолчи немного!
— Лех...
— Я сказал, заткнись! — рявкнул он и посмотрел на меня взглядом, полным ненависти и отвращения. — Заткнись! Хочешь воды? Я принесу тебе. Хочешь курить? Дам и сигарету. Только умоляю, не разговаривай со мной. Молчи, молчи, если считаешь меня другом.
Я втянул голову в шею и спрятал нос под одеяло. Я даже немного обиделся на товарища за такую реакцию, но еще больше я был напуган. Что должно было произойти, чтобы крепкий духом, жизнерадостный Леха превратился в затравленного зверя, прячущего взгляд? Не смея дышать, я свернулся под одеялом в клубок и постарался ни о чем не думать. Леха закрыл лицо руками и сидел так около часа, лишь время от времени содрогаясь всем телом. Я не шевелился и испуганно ждал, что будет дальше. Наконец, он встал и, немного помедлив, ушел на кухню. Оттуда он вышел со стаканом воды, сигаретами и спичками.
— Пей, — он протянул стакан. Я послушно выпил. — На, кури.
Он бросил сигареты на одеяло и собирался отойти, но я остановил его, схватив за рукав.
— Не прикасайся ко мне! — взвизгнул Леха почти девчачьим голосом и отдернул руку. — Никогда больше ко мне не прикасайся!
— Помоги мне сесть! — взмолился я. — Я не смогу сам. Я слишком слаб.
Некоторое время Леха молча смотрел на меня. В его взгляде читалось все: и презрение, и гнев, и животный ужас. А еще усталость.
— Это ты сейчас слаб, — проговорил он. — Но иногда... Иногда ты бываешь сильным. Очень сильным.
— Я прошу...
Я пытался встать сам, но ничего не получалось. Руки разъезжались в стороны, тело мотало, как при сильной качке, мышцы онемели. На глаза навернулись слезы.
— Пожалуйста. Мне больно. Пожалуйста...
Я упал на подушку и заплакал от бессилия и страха. В этот момент руки товарища подняли меня за плечи.
— Леха, я... Я не знаю... Прости... Я не знаю, что мне...
— Перестань реветь, — проговорил он сухо. Руки его по прежнему сжимали мои плечи. — Смотри на меня и слушай.
Невероятным усилием я заставил себя успокоиться и посмотрел на друга.
— Старик, — почти сочувствующе сообщил Леха, — позапрошлой ночью ты убивал людей...
Я вздрогнул. На тело накатила волна жара. Перед глазами все поплыло и я, кажется, снова отрубился.
— Леха, расскажи, что случилось,— попросил я.
Я так и лежал на кровати, когда сознание вернулось. Друг сидел рядом, скрестив пальцы в плотный замок. Дождь усилился и, кажется, вечерело. Только сейчас я обратил внимание, что на Лехе моя одежда. А на моем правом запястье тугая повязка с проступающими пятнами крови.
— Нет.
— Прошу тебя.
— Вряд ли ты захочешь это услышать.
— Я готов ко всему.
Тот с сомнением помотал головой.
— Не думаю, что ты готов к такому.
Но все же, спустя несколько минут, он заговорил; медленно и шепотом.
— Два дня назад я пришел навестить тебя. Тем утром я проснулся с дурным предчувствием и оно не подвело меня. Входная дверь была распахнута. Я вошел внутрь и позвал тебя, но ты не отозвался. В какой-то момент я обнаружил, что весь коридор буквально залит кровью. Пол, стены, мебель — все. Представь, что я почувствовал в тот момент. Я быстро захлопнул дверь и забежал в комнату. Квартира оказалась перевернута вверх дном. Под ногами валялась битая посуда, кухонный шкаф повален, шторы сорваны с гардин, кровать не заправлена, цветочные горшки сброшены с подоконников. Ужас! Меня охватила паника. Я звал тебя снова и снова, искал в спальне, на кухне, даже в шкафах. Знаешь, мне почему-то очень не хотелось заходить в ванную комнату. Очень.
Леха помолчал, переводя дух.
— Но ты оказался именно там, — продолжил он. — Я услышал твой стон и всплески воды. Мне пришла в голову идиотская мысль, что ты принимаешь ванную и... так оно и оказалось. Я медленно зашел к тебе... то что я увидел... это... ты...
Парень снова остановился. Его губы задрожали, а из глаз медленно потекли слезы. Он был бледен, как сама смерть. Глаза заморгали вразнобой: то левый, то правый.
— Продолжай, — тихо попросил я.
— Я убежал. Схватил ключи и убежал на хрен отсюда. Напился водки и завалился спать, но уснуть мне не удалось. Только к вечеру я смог заставить себя снова зайти в эту квартиру. Ты все еще лежал в ванной. Без сознания.
— Что там было в ванной?
— Там? — Леха посмотрел на меня и усмехнулся. Это была не та усмешка, к которой я привык. — Ты набрал воды вот-так, — он поводил рукой на уровне груди, — и вся она была красной от крови. Потому что... Потому что там плавали куски человеческих тел. Много кусков. Кисти рук, ступни, ляжки, просто мясо...
Я не поверил своим ушам и отшатнулся в сторону от друга.
— Замолчи! Замолчи сейчас же! Хватит! Ты врешь!
— ... кишки, печень, нос, пальцы. И все это синее, жилистое, липкое.
— Не надо! Не надо больше! Я не верю тебе! — меня тошнило, и вырвало бы, если б в желудке еще что-то оставалось.
— Я нашел там срезанный скальп и куски мозгов, — Леха говорил с каким-то маниакальным спокойствием. С нижней губы его капала слюна. — В раковине лежали желтые ломти человеческого жира. А в руках, браток, ты держал жопу...
В этот момент он улыбнулся, а спустя еще секунду захохотал в полный голос, да так, что аж согнулся пополам. Он смеялся и смеялся и никак не мог остановиться.
— Жопу, понимаешь? Обыкновенную человеческую жопу! Такую же, как твоя или моя. Не было ни ног, ни туловища, ничего — только жопа!— он задыхался и икал от смеха. Я спрятался под одеяло, заткнул уши и закричал, но все равно слышал его сумасшедший смех и кошмарные слова. — И ты трахал это жопу! Трахал! Засунул в нее член, вот так вот! Вот так вот! Ты... ты трахал ее, милый друг. И член твой стоял вот так! Колом!
Я сжался под одеялом и молил Бога о глухоте, о сумасшествии, о чем угодно, что смогло бы оградить меня от всего этого, будь то даже смерть. Леха вскочил с кровати и теперь его хохот доносился с кухни. Мне казалось, что я нахожусь в кошмарном сне. Так оно и было. Самое страшное, это когда кошмар становится явью. И это случилось.
— Этого не может быть. Не может, — шептал я одними губами.
А Леха никак не унимался и все кричал: «Пальцы!», «Жопа!», «Стоял колом!», «Кровавый компот!». Но вот он, судя по звукам, обильно проблевался в раковину, умылся и вернулся в комнату.
— Вылезай. Ты не ребенок, — приказал он.
— Это-го-не-мо-жет...
— Вылазь к черту из-под одеяла! — крикнул он и сам сорвал его с меня.
— Ребенок... Именно так я себя и чувствую.
— Дети не трахают отрезанные задницы, — кинул он презрительно. — Мне продолжать?
— Не хочу.
Леха ударил меня по щеке и рывком посадил рядом с собой.
— Придется. Потому что это еще не все. В твоем холодильнике я нашел голову, два члена и несколько килограмм мелко нарубленного мяса, расфасованного по пакетам. Ты запасся мяском, дружище. Тебя тошнит сейчас, да? Но представь, как тошнило в тот момент меня! Я заблевал всю кухню, весь пол. Я блевал и блевал и казалось, что через горло вот-вот полезут кишки. Я плохо помню, сколько метался по квартире. Я просто не знал, что делать и как поступить. Потом...
— Не надо, — я никак не мог унять слезы.
Леха, помедлив, положил мне руку на плечо и ободряюще потрепал.
— Кое-как я собрался с мыслями. На дворе было уже темно. Несколько часов мне потребовалось, чтобы хоть как-то прибраться в доме и собрать все эти... все это в мешки. Их набралось три. Три чертовых мешка из-под картошки. В течение этого времени ты оставался в ванной и не приходил в себя. Знаешь, — Леха сильнее сжал плечо, — я так надеялся, что ты умрешь, друг. Я никогда не думал, что когда-нибудь пожелаю тебе смерти, но в ту ночь...
Я посмотрел на друга, но из-за слез смог разглядеть лишь овал его лица.
— Прости меня. Леха, я...
— Тихо, — прошептал он и продолжил. — Я вывез все останки за город и закопал в лесу, недалеко от своей дачи. Это было непросто, старина. Очень непросто. Даже не знаю, как мне удалось провернуть все это незамеченным. Вернулся я уже утром. Ты все еще был жив. Ты вывалился из ванной, прижался к унитазу и что-то бормотал про таблетки. И ты весь был в блевоте. Я понял, что произошло. Ты наглотался колес и...
— Это не я!
— Какая к черту разница? Ты или не ты... Короче... Я раздел тебя, как мог отмыл от крови и перенес сюда. Потом я выбросил всю одежду — твою и свою — на помойку. Быть может, это ошибка и если ее найдут, то... Да что теперь думать.
— Леха...
Он тяжело вздохнул и опусти голову на колени. Казалось, только сейчас рассудок начал возвращаться к нему. До этого момента Леха не был похож на себя. Даже внешне.
— Со вчерашнего дня я промываю тебе желудок. Тебе повезло, что ты жив. Но последствия могут остаться, — закончил он, не поднимая головы. — Все оставшиеся таблетки я смыл в унитаз. Вот такие дела.
Леха замолчал. Я лег обратно под одеяло, словно оно могло меня оградить от всего происходящего и защитить. Так шли минуты. Слез у меня уже не осталось. Я впал в прострацию, в этакий коматоз, при котором невозможно отделить одну мысль от другой. В ушах стоял гул, будто внутрь головы залетела пчела. Я с трудом разлепил ссохшиеся губы.
— Скольких я убил?
— Как минимум троих. Не знаю точно, не до подсчетов было. Скажу только, что ты где-то припрятал еще части тел. Это точно.
— Ты не оставишь меня, Леха? Ты ведь не оставишь меня?
Он медленно выпрямился и устало потер лоб.
— Хотел бы — давно оставил,— только и сказал он.
На дворе ночь. Дождь никак не перестает. Кто-то под подъездом мерно кричит: «Э-э-э-й! Эй! Э-э-э-й!». Тихо бормочет телевизор. На ночном телеканале «Культура» джазовый концерт.
«Пум! Пум-пум-пум! Пум! Пум-пум-пум!» — задает ритм контрабас.
«Тру-у-у! Тру! Тру! Тру!» — хрипло отзывается сакс.
«Тытц!» — врывается в беседу хэт.
Я разглядываю свои руки и вижу под ногтями кровь. Все тело болит, особенно пах, живот и пробитая рука. Меня никогда не били ножом, и я тоже никогда никого не бил ножом. Ха, два в одном! Два в одном, да... Мне плохо так, что даже становится смешно. Интересно, я уже сошел с ума?
Краем глаза я вижу Леху. Он сидит возле компьютера и сосредоточенно ищет чей-то номер в своем сотовом. Компьютер не включен, лампы тоже и кроме телевизора комнату ничто не освещает.
У меня под ногтями кровь.
— Алле! — раздался в комнате чужой мужской голос.
— Отец? — это отозвался Леха. — Батя, привет.
— Леша?
— Да, это я.
Я медленно повернул голову. Леха разговаривал по громкой связи, коротко поглядывая на меня.
— Ты давно не звонил мне. У тебя что-то произошло?
— Да, пап. У меня большие проблемы.
На том конце трубки помолчали.
— И ты звонишь мне?
— Мне больше не к кому обратиться.
— Почему это?
— Потому что.
— Ладно, — вздохнул на том конце мужчина. — Говори.
— Я не могу рассказать всего по телефону. Приезжай в город.
— Нет уж, дружок. Сначала расскажи, что у тебя стряслось.
— У моего близкого друга проблемы, — осторожно подбирая слова объяснил Леха. — И у меня тоже.
— Какого плана помощь тебе нужна?
Леха надолго замолчал, по-видимому собираясь с мыслями.
— Алле, Леш, ты меня слышишь?
— Да, папа. Я думаю, что в моего друга вселился бес.
— Что? Что ты несешь?
— Это так, батя.
— Бред какой-то! Что еще за бес?
— Тебе лучше знать.
— Ты напился, что ли?
— Нет, я трезв. Приезжай, папа. Завтра же.
— Но... — отец Лехи споткнулся. — Ты уверен, что все именно так?
— Нет, не уверен. Но я не знаю, что думать.
— Что в его поведении не так?
— Он совершает ужасные вещи. Просто кошмарные.
В трубке послышался тяжелый вздох.
— Дай ему поцеловать распятие.
— Что?
— Крестик. Твой нагрудный крестик. Дай ему его, и пусть поцелует.
Леха немедленно поднялся с кресла, подошел ко мне и стянул с шеи цепочку. Я поцеловал.
— Ну что?
— Целует.
— Значит, нет в нем беса. Вот и вся математика.
— Папа, — взмолился Леха. — Я тебя умоляю, прошу, приезжай! Мне как никогда нужна твоя помощь!
— Э-х-х... Ладно, завтра приеду на утреннем автобусе. Ты будешь дома?
— Нет. Я встречу тебя на автовокзале.
— Добро. Только не опаздывай.
— Не опоздаю. Спасибо тебе, папа.
— Не за что пока. Как мать?
— В порядке.
— Это хорошо. Ты заботься о ней, хорошо?
— Да. Да, я забочусь.
— Мы с тобой договаривались в тот день, помнишь?
— Я помню, папа.
— Молодец. Увидимся завтра. И ни о чем не волнуйся.
— Хорошо. До завтра.
Леха положил трубку и втянул носом воздух. Этот звонок дался ему непросто, уж я-то знал.
«Пум-пум-пум! Пум! Пум! Пум-пум-пум-пум!».
Отец Лехи когда-то имел церковный сан и служил в небольшой часовне неподалеку от города. Потом ушел в миряне, но жить остался в том же селе. Черт-те что творилось в голове у этого сумасбродного попа, но я точно я мог сказать одно: он любил Леху, а еще сильнее — его мать.
Касается ли это каким-то образом меня? Нет.
У меня под ногтями кровь.
Я не сразу заметил, что Леха склонился надо мной, и с первого раза не разобрал его слов.
— Все будет нормально, — повторил он. — Завтра приедет отец. Он что-нибудь придумает. Обязательно что-нибудь придумает.
— Когда в тот вечер пришел ты, — слабо отозвался я, — я так же подумал. Что ты что-нибудь придумаешь.
— Ничего, — Леха постарался улыбнуться. Улыбка вышла натянутой, глаза не улыбались. — Прорвемся, старина. Только вот что...
От меня пахло мясом. Сейчас я это явственно ощущал. Этакий специфический душок мясной лавки: кровь, жир и смерть. Вся квартира сейчас воняла мясом.
— Что нам теперь делать, Леха? Что мне делать?
— Думаю, что когда все это закончится, нам обоим снова придется топать в психдиспансер, — усмехнулся он. — А сейчас поступим следующим образом. Отец приедет завтра утром, а приступы у тебя в основном случаются по ночам. Мне придется... Понимаешь, я вынужден...
— Связать меня? — хмыкнул я. — Конечно. Я не против.
— Я замотаю тебя так, чтобы ни ты, ни тот второй не смогли выпутаться. Тебе придется пролежать так всю ночь. Ты выдержишь?
Леха говорил, что желал мне смерти позапрошлой ночью. Возможно, так оно и было, но он не представлял, насколько сильно хотел умереть я сам.
— Конечно. Конечно, выдержу.
— Тогда начнем...
— Подожди, — остановил я его. — Мне надо в туалет. Поможешь мне дойти? Я сам не смогу.
— О чем разговор...
Леха помог мне подняться и повел в ванну (санузел у меня совмещенный). Я кое-как ковылял, все время норовя повалиться на пол, но Леха надежно держал меня за оба плеча.
— Сможешь сам стоять? — спросил он, когда подвел меня к унитазу и осторожно отпустил.
— Думаю, да.
— Смотри, я могу помочь.
— Подержишь, что ли?
Леха пожал плечами:
— Недавно мне уже приходилось держать в руках члены. Так что еще разок переживу, — он улыбнулся.
В этом весь Леха: рано или поздно он начнет шутить над чем угодно. Вот только глаза его по-прежнему не улыбались. Думаю, я уже никогда не увижу в них улыбки.
— Спасибо, конечно, но я как-нибудь сам.
— Как знаешь. Я подожду тебя в коридоре.
— Закрой дверь с той стороны на всякий случай. На шпингалет. И не открывай, пока я не позову.
— Лады.
Леха вышел, и вскоре по ту сторону двери раздался его свист. Было удивительно, насколько быстро восстанавливался этот человек после пережитого.
Справляя нужду, я повернул голову на ванну. То тут, то там по-прежнему виднелись следы недавней бойни — пятна крови и мелкие жилки. Я попытался представить себе картину, описанную Лехой, но не смог. Фантазия попросту отказалась воображать этот кошмар.
«Я лежал в этой в ванной миллион раз. И вот... Господи...».
Вскоре мочевой пузырь наполнился приятным теплом, и звук струи прервался.
— Леха, я все!
— Ага, иду.
Я опустил глаза, чтобы натянуть брюки и...
— Нет! Нет, Леха! Закрой дверь! Не открывай!!!
Но было поздно: тот уже заходил в дверь.
— Ты чего кричишь...
В этот же миг он получил по голове фаянсовой крышкой сливного бачка и с коротким стоном отлетел в темноту коридора.
Обливаясь кровью и уже не в силах подняться, мой лучший друг полз на локтях в сторону кухни. За ним тянулся широкий кровавый след. Я медленно шел следом. Ни руки, ни ноги не принадлежали мне больше. То, что еще оставалось моим, протестовало и силилось вырваться из плена, а то недоброе, чужое и чуждое неспешно продолжало преследование, словно смакуя момент триумфа.
— Уходи, Леха! Прошу тебя! — я кричал из последних сил, не зная, чем помочь другу. — Кухня, Леха! Закройся там и держись! Закрой дверь и сиди там!
— Чувак... — прохрипел он.
Шаг, еще шаг. На кухонном столе лежит нож, который на всякий случай приготовил сам Леха. Зачем? Зачем, старина? Я прекрасно знал, что сейчас будет происходить, и жаждал только одного: смерти.
— Попытайся встать и убей меня, Лешка!— процедил я сквозь зубы. От нервного напряжения я уже не мог разжать челюсти. — Останови это все! Убей, а потом уходи!
Но тщетно я пытался докричаться: бедняга не слышал меня. Он заполз на кухню и обессиленно уронил голову на пол; вокруг нее в тот же миг бордовым нимфом стала расползаться лужа крови. Дверь на кухню осталась открытой.
— Дружище, пожалуйста... — я застонал, и рыдания вырвались из меня протяжным криком.
Я включил свет на кухне, взял со стола нож и, наклонившись над другом, рывком перевернул его на спину. Леха хрипел, взгляд его обезумел; рот открывался и закрывался, издавая бессвязные, булькающие звуки. Руки ловко сорвали с него рубашку и отбросили в сторону, после чего снова взялись за нож.
— Не делайте этого! Ну не делайте! — взмолился я. — Не трогайте его! Что он сделал вам? Зачем он нужен?
Рука с ножом оттянулась назад в замахе. В этот момент Леха пришел в себя и почти осмысленно посмотрел мне в глаза.
— Эй, браток... Что... Что ты делаешь?
— Прости, — проговорил я сквозь слезы. — Прости меня.
И рука резко всадила Лехе нож в область печени. Всадила беспощадно и умело, по самую рукоятку. Леха широко открыл рот, и немой крик отразился на его окровавленном лице. Он пытался дышать, но никак не мог поймать и глотка воздуха своими белыми, как мел губами.
— Умоляю, прости, дружище. Что бы ни случилось.
Я смотрел ему в глаза и не видел осуждения. Только боль и что-то еще. Что-то, чему еще не придумали названия. Его взгляд угасал до поры до времени, но потом вдруг ожил вновь. Ожил, и я увидел то, с чем попрощался немногим ранее — улыбку. Напряженные до предела скулы оттянули уголки его губ вниз, но глаза Лехи улыбались. Это был он.
— Пр... Пф... Ан... Ан... Ты...
Леха пытался что-то сказать, но мог — только хрипел и булькал. Кровь бежала ручьем из раны, но рука продолжала безжалостно орудовать ножом в Лехином боку. Такими движениями вырезают черную точку из только что очищенной картофелины. Другая рука тем временем стянула с меня брюки и начала неспешно стимулировать член. Не веря своим глазам, я скривился от отвращения и задышал чаще.
— Нет, Боже. Что ты делаешь? Зачем? Не надо! Только не это!
Я не мог понять в этой ситуации, владею ли собственным членом, и закрыл глаза.
«Только не это, только не это, только не это...».
Нужно было думать. Думать о чем-нибудь отвратительном и мерзком, о таком, что даже самого последнего извращенца не приведет в возбуждение. И я думал: думал о дерьме с кровавыми прожилками, о вскрытых, подгнивших свиных тушах, о сколопендрах, слизняках и тараканах, о вонючих гнойниках на теле бомжа. Ничто не помогало, ничто не могло сравниться с умирающим другом, которого ты вот-вот трахнешь в окровавленный бок.
А руки продолжали работать, и та, что ласкала меня, знала свое дело. Член наливался кровью и поднимался сантиметр за сантиметром.
— Прошу, не надо...
Но тело и в этот раз не послушалось меня. Я не мог остановить его, ничего не мог поделать. Вскоре все было готово. Я закрыл глаза и стал ждать, когда все это закончится. С плотно зажмуренными глазами я почувствовал, как наклонился над другом, и уже через секунду член обдало теплом и сыростью. Что-то пульсировало рядом и сжималось. Что это? Мышцы пресса или уцелевшая ткань печени? Ноги принялись ритмично двигать меня вперед и назад.
«Расслабься и получай удовольствие!» — прошептал внутри головы голосок того, кто уже давно сошел с ума.
Леха продолжал хрипеть, но с каждой секундой все тише, реже и слабее. Я решил открыть глаза, но, опустив их вниз, тут же проблевался. Струя попала на развороченную рану и частично на лицо умирающему. Значит, что-то во мне еще оставалось.
«Мало тебе, дружище, так вот еще», — горько подумал я.
Я решил про себя, что могу сделать для друга сейчас только одно — смотреть ему в глаза. До конца. И я стал смотреть, не моргая и не отрываясь и видел, что улыбка не покинула его. А тело мое двигалось все быстрее и быстрее. Уже через минуту скорость стала такой, что я не мог удержать голову и она болталась, как волан на шапке первоклассника. Резкий, будоражащий спазм огненной волной прокатился по телу, и я откинулся назад. Все было кончено.
— Леха... Леха... Лешка... — звал я.
Я подавился рвотой и закашлялся.
— Ле-ха...
Но он не слышал меня. Его взгляд потух, но легкий оттенок ироничной улыбки сохранялся в нем даже после смерти.
Да уж, ирония...
— Алле, пап, привет!
— Привет, сынок!
— Мама? Фух, как я рад тебя слышать! Как ты?
— Гораздо лучше. Приятного, конечно, мало, но зато посмотрела европейские больницы.
— И как они?
— Лучше наших.
— Вы уже в России?
— Да, ночью в Москву прибыли. Скоро будем дома.
— Слава Богу. Я уж успел соскучился.
— Ой, врать-то! Соскучился он...
— Нет, правда. Я уже очень хочу вас увидеть.
— Ну ладно, скоро увидимся. Надеюсь, ты у нас дома еще не устроил бордель?
— Нет, конечно. Только небольшое питейное заведение. Леха вот в гостях.
— Леша? А, ну привет ему передавай.
— Обязательно. Магнитик-то ему взяли?
— Всем взяли. А уж сколько тебе сувениров накупили!
— Здорово. Возвращайтесь скорее. И передавай папе привет.
— Хорошо. До встречи, сынок.
— До встречи, мам.
Уже несколько суток голый сижу я перед компьютером. Часа два, как ломятся ко мне соседи — видать, кровь просочилась между плит у кого-то на кухне. Но они не смогут попасть в квартиру без ключей — дверь хорошая, финская, ее можно открыть только ключами, да, пожалуй, болгаркой. Ключи я выбросил в окно, как только до них дотянулся.
Руки вернулись ко мне в тот же вечер, а ноги нет. И слава богу, они не нужны мне больше. У меня есть телефон, нож и... табуретка.
— Ты больше никому не причинишь вреда. Ты просто не сможешь, тварь!
Я весь взмок от непереносимой боли. Я обезумел, но безумие спасало. Теперь спасало.
— Получи, с-с-с-сука!— в который раз я опустил уголок табуретки на колено.
Уголок воткнулся в кровавое месиво, чуть слышно при этом хлюпнув. Мои ноги — распухшие, изуродованные, покалеченные — походили на несвежий мясной рулет. Я бил их так давно и так сильно, что из открывшихся ран на пол капала кровь. Не ноги, а жюльен с костями.
— Посмотрим, как ты теперь побегаешь! А-а-а-а-а...
Я поднял табурет над головой и снова ударил. Хрустнула кость, но боли не добавилось. Может ли ее стать еще больше? Не думаю. Безумие. Безумие спасает.
— Так вот! Походи-ка теперь! А? Походи-ка теперь!
В дверь продолжали барабанить. В подъезде слышались десятки обеспокоенных голосов, а на улице выли сирены.
— Прости, Лешка. Извини меня, — я похлопал по отрезанной ноге, лежавшей рядом. — Ты же знаешь, я не со зла. А ты! — я опустил взгляд на свои ноги. — Тебе мало? Мало да? А?
Я отбросил табуретку в сторону и схватил нож, лежавший рядом. Тот самый, которым недавно был расчленен мой друг.
— На-ка! На!
Двумя резкими движениями я перерезал ахиллесово сухожилие сначала на правой, а затем и на левой ноге. Крови на полу прибавилось.
Сколько может быть крови, спросите вы? Много, отвечу я вам.
— Откройте! Немедленно откройте! — донеслось снаружи.
— Ну да, сейчас... Без ключей вы не...
В этот момент в подъезде кто-то закричал:
— Расступитесь! Расступитесь! Это они!
«Кто они? Ах, мама... папа...».
Настало время сделать то, на что мне хватило смелости еще несколько дней назад. А следовало бы, следовало. Быть может, всего этого и не случилось бы.
Послышался звук торопливо вставляемого в замочную скважину ключа. Еще несколько секунд, и все.
— С возвращением, дорогие мои! Я ждал вас... Теперь надо успеть... Пока никто не вошел... Надо...
Левой рукой я схватил себя за волосы и откинул голову назад. Правую с ножом занес над горлом.
Мои руки снова слушают меня, и это прекрасно! И все прекрасно. Просто прекрасно.
Психотерапевтом может быть тот же психолог, прошедший хуеву тучу переподготовок по психотерапии. Психотерапевтом может быть медик, нарколог, психолог. И да, психотерапевт не назначает медикаментозного лечения, ты, школьник, пересмотревший говносериалов
А вот и нет. Психотерапевтом может быть только психиатр, проработавший до этого 3 года, а потом прошедший переподготовку.
бля идите нахуй чёт мне очко жим жим сегодня.
Чувак, кинь текстовым файлом очень прошу. Сижу с телефона сохранять некуда.
Описание точь-в-точь как у старого здания, по которому мы с посонами лазали в детстве. Вплоть до территориального описания.
Кто тебе в уши нассал, умник? Психотерапевтом также может быть психолог высшей категории, прошедший соответствующую переподготовку.
Раз уж начали постить крипи уровня б/
Под звонком слева от двери номера не было. Под звонком справа было написано: «144». Мне была нужна 143-я квартира, и я нажал на левую кнопку. В следующую же секунду, как будто хозяйка ждала моего звонка, стоя у себя на пороге, послышались металлические скрипы дверного замка, шарканье ног и щелчок выключателя.
— Ктой-та?
— Здравствуйте! Это Андрей, я вам звонил, насчет квартиры.
Внешняя дверь открылась.
— Заходите.
Общая площадка перед двумя квартирами оказалась здорово завалена всяким барахлом: какие-то ящики, мешки с картошкой и даже старая стиральная машина. Что самое удивительное — машина эта стояла вплотную к двери 144-й квартиры, так, что ни войти в ту квартиру, ни выйти из нее было решительно невозможно.
— Соседское добро, — пояснила хозяйка. — Они на даче живут до конца ноября. А это побросали тут. Мне что, мне не жалко. Пройти можно, и ладно. Дверь, вон, стиралкой забаррикадировали. От воров, поди. Как будто воры стиралку отодвинуть не смогут!
Хозяйка, Валентина Никифоровна, как я и предполагал после нашего телефонного разговора, оказалась женщиной лет шестидесяти. Жилплощадь готова сдавать надолго, сама будет жить у сестры, в другом районе. Квартира в хреновеньком состоянии, зато цена подходящая.
— Надеюсь, безобразить тут не будете? Квартиру разрушать?
— Да что вы, Валентина Никифоровна! Я не такой человек. Я инженер, занимаюсь космической связью...
— Космической. Хорошо. Вы не из Орла?
— Нет, я из Дмитрова. А что?
— Ну как же, — хозяйка внимательно посмотрела мне в глаза, — Орла, ла-ла, ла-ла?
Прочитав на моем лице полное недоумение, она явно удовлетворилась и сказала:
— Живите! Вот вам ключи. Других у меня нет, так что, можете замок не менять. А хотите — меняйте. Только в общей двери оставьте какой есть, а то соседи не войдут.
Мы обменялись телефонами и прочими всевозможными координатами, я заплатил Валентине Никифоровне за первый месяц, и она пожелала мне счастливо оставаться.
Проводив хозяйку, я еще раз, более внимательно, осмотрел квартиру. Отлично, жить можно! А там, если все будет нормально, и ремонт сделаем. Ну это — поживем, увидим... Я, в общем-то, квартиру снял не для того, чтобы одному в ней обитать. Есть в мечтах определенные проекты. Связанные с Викой. Только пока, к сожалению, ничем особо не подкрепленные...
Сумка с самым необходимым у меня с собой. Так что, здесь и заночую. Завтра еще в общагу к мужикам заскочу, кое-что оттуда заберу. А к выходным постараюсь с кем-нибудь насчет машины договориться, чтобы из Дмитрова все, что надо, сюда перевезти. Без машины никак, там ведь техника всякая: компьютер, усилитель, колонки, телевизор, ну и так еще, по мелочам...
В ванной комнате поставил на полочку стакан с зубной щеткой, пастой и бритвой, положил на раковину мыльницу. Застелил постель. У кровати стоит большой старый трехстворчатый шкаф для одежды. Правда, одна створка закрыта на замок, и где ключ — не известно. Но другие две створки открываются. Повесил туда рубашки. Вскипятил чайник. Попил чаю с бутербродами. Покурил на балконе. За окном красота: высокие деревья, клены, тополя, разноцветная сентябрьская листва...
Ближе к ночи, проходя по коридору мимо двери, посмотрел в дверной глазок. Сам не знаю, зачем я это сделал... Наверно, просто в этот вечер, слоняясь по своему новому жилищу, я всюду совал свой нос, чисто, из исследовательского любопытства. Заглянул в глазок. И вздрогнул! С той стороны двери на меня в упор смотрела квартирная хозяйка.
Ух! Аж, мурашки по коже! Что это она там стоит? Открыл дверь.
— Валентина Никифоровна! Вы вернулись! Что же не звоните? У нас, вообще, звонок работает?
— Орла. Ла-ла, ла-ла, — ответила хозяйка. — Я что давеча забыла сказать... Если не хотите за электричество переплачивать, свет в тамбуре выключайте.
— В тамбуре?
— Здесь, — хозяйка ткнула пальцем в направлении лампочки, освещавшей общую площадку перед двумя квартирами. — Лампочка от нашего счетчика подключена. А эту, которая от подъездного счетчика, вкручивать бесполезно — ее мумь пожрет.
— Что пожрет?!
Хозяйка лишь махнула рукой.
— До свиданья, — произнесла она и вышла за дверь.
А вот интересно, как она, вообще, вошла сюда? В «тамбур», как она выражается... Я ж, когда провожал ее, дверь-то внешнюю закрыл! Или не закрыл? Да нет, вроде, закрывал... Может, врет, что у нее других ключей не осталось? Ладно, бог с ней.
Устал я за этот день, уснул быстро и спал крепко. Снилось мне, будто я еду на поезде, зачем-то, в город Орел. Снился стук вагонных колес. Потом оказалось, что это не колеса, а проводница среди ночи стучится в дверь моего купе. Я поднялся с постели, чтобы открыть, и тогда только понял, что это сон. Хотя стук, кажется, только что звучал совершенно реально, практически, над ухом. Как будто стучали в створку шкафа, ту, что закрыта. Приснилась, конечно. Вокруг висела мертвая ночная тишина. Часы показывали половину четвертого. Я снова заснул.
Утром, когда я ждал лифт, открылась дверь с противоположной стороны лестничной площадки и вышла девочка с портфелем. Я поздоровался. Девочка отвечать на приветствие не стала, но спросила:
— Вы в 143-й квартире поселились?
— Да, — согласился я.
— Там дядя на паровозиках катается, — сказала девочка.
— Как это?
Тут подъехал лифт. Я вошел в него. Девочка за мной не последовала, осталась на площадке. Хотелось спросить, что она имеет в виду, что за дядя на паровозиках, но надо было спешить, чтобы не опоздать на работу, и я нажал на кнопку первого этажа. Двери лифта стали медленно закрываться. Внимательно глядя на меня, девочка достала из кармана железный рубль, положила в рот и, как мне показалось, проглотила. Лифт поехал вниз.
В этот день на работе меня ждала чертовски приятная неожиданность — мне прибавили зарплату! Немного, правда. Не в таком размере, чтобы скомпенсировать ту сумму, которую я теперь ежемесячно буду платить за квартиру в Москве, но, все равно, дело хорошее!
После работы заехал в общагу, забрал свои манатки. Купил по дороге несколько лампочек. Надо, все же, завернуть лампочку в тот патрон в тамбуре, что не от моего счетчика подключен. Про который мне вчера хозяйка говорила, что там лампочку «мумь пожрет». Смешно. Прикольные, вообще, люди тут собрались — у одной «дядя на паровозиках катается», у другой «мумь» какая-то...
Открывая дверь, я услышал в квартире голоса. Ну, блин, точно, хозяйка наврала насчет ключей! Мало того, что у кого-то есть другой комплект, так они еще и ходят сюда! Надо срочно разбираться с этой Валентиной Никифоровной и замок, по любому, менять. Вошел в квартиру, приготовившись дать вежливый, но твердый отпор незваным гостям... Но таковых в квартире не оказалось. Хотя громкие голоса звучали, явно, с кухни.
Под звонком слева от двери номера не было. Под звонком справа было написано: «144». Мне была нужна 143-я квартира, и я нажал на левую кнопку. В следующую же секунду, как будто хозяйка ждала моего звонка, стоя у себя на пороге, послышались металлические скрипы дверного замка, шарканье ног и щелчок выключателя.
— Ктой-та?
— Здравствуйте! Это Андрей, я вам звонил, насчет квартиры.
Внешняя дверь открылась.
— Заходите.
Общая площадка перед двумя квартирами оказалась здорово завалена всяким барахлом: какие-то ящики, мешки с картошкой и даже старая стиральная машина. Что самое удивительное — машина эта стояла вплотную к двери 144-й квартиры, так, что ни войти в ту квартиру, ни выйти из нее было решительно невозможно.
— Соседское добро, — пояснила хозяйка. — Они на даче живут до конца ноября. А это побросали тут. Мне что, мне не жалко. Пройти можно, и ладно. Дверь, вон, стиралкой забаррикадировали. От воров, поди. Как будто воры стиралку отодвинуть не смогут!
Хозяйка, Валентина Никифоровна, как я и предполагал после нашего телефонного разговора, оказалась женщиной лет шестидесяти. Жилплощадь готова сдавать надолго, сама будет жить у сестры, в другом районе. Квартира в хреновеньком состоянии, зато цена подходящая.
— Надеюсь, безобразить тут не будете? Квартиру разрушать?
— Да что вы, Валентина Никифоровна! Я не такой человек. Я инженер, занимаюсь космической связью...
— Космической. Хорошо. Вы не из Орла?
— Нет, я из Дмитрова. А что?
— Ну как же, — хозяйка внимательно посмотрела мне в глаза, — Орла, ла-ла, ла-ла?
Прочитав на моем лице полное недоумение, она явно удовлетворилась и сказала:
— Живите! Вот вам ключи. Других у меня нет, так что, можете замок не менять. А хотите — меняйте. Только в общей двери оставьте какой есть, а то соседи не войдут.
Мы обменялись телефонами и прочими всевозможными координатами, я заплатил Валентине Никифоровне за первый месяц, и она пожелала мне счастливо оставаться.
Проводив хозяйку, я еще раз, более внимательно, осмотрел квартиру. Отлично, жить можно! А там, если все будет нормально, и ремонт сделаем. Ну это — поживем, увидим... Я, в общем-то, квартиру снял не для того, чтобы одному в ней обитать. Есть в мечтах определенные проекты. Связанные с Викой. Только пока, к сожалению, ничем особо не подкрепленные...
Сумка с самым необходимым у меня с собой. Так что, здесь и заночую. Завтра еще в общагу к мужикам заскочу, кое-что оттуда заберу. А к выходным постараюсь с кем-нибудь насчет машины договориться, чтобы из Дмитрова все, что надо, сюда перевезти. Без машины никак, там ведь техника всякая: компьютер, усилитель, колонки, телевизор, ну и так еще, по мелочам...
В ванной комнате поставил на полочку стакан с зубной щеткой, пастой и бритвой, положил на раковину мыльницу. Застелил постель. У кровати стоит большой старый трехстворчатый шкаф для одежды. Правда, одна створка закрыта на замок, и где ключ — не известно. Но другие две створки открываются. Повесил туда рубашки. Вскипятил чайник. Попил чаю с бутербродами. Покурил на балконе. За окном красота: высокие деревья, клены, тополя, разноцветная сентябрьская листва...
Ближе к ночи, проходя по коридору мимо двери, посмотрел в дверной глазок. Сам не знаю, зачем я это сделал... Наверно, просто в этот вечер, слоняясь по своему новому жилищу, я всюду совал свой нос, чисто, из исследовательского любопытства. Заглянул в глазок. И вздрогнул! С той стороны двери на меня в упор смотрела квартирная хозяйка.
Ух! Аж, мурашки по коже! Что это она там стоит? Открыл дверь.
— Валентина Никифоровна! Вы вернулись! Что же не звоните? У нас, вообще, звонок работает?
— Орла. Ла-ла, ла-ла, — ответила хозяйка. — Я что давеча забыла сказать... Если не хотите за электричество переплачивать, свет в тамбуре выключайте.
— В тамбуре?
— Здесь, — хозяйка ткнула пальцем в направлении лампочки, освещавшей общую площадку перед двумя квартирами. — Лампочка от нашего счетчика подключена. А эту, которая от подъездного счетчика, вкручивать бесполезно — ее мумь пожрет.
— Что пожрет?!
Хозяйка лишь махнула рукой.
— До свиданья, — произнесла она и вышла за дверь.
А вот интересно, как она, вообще, вошла сюда? В «тамбур», как она выражается... Я ж, когда провожал ее, дверь-то внешнюю закрыл! Или не закрыл? Да нет, вроде, закрывал... Может, врет, что у нее других ключей не осталось? Ладно, бог с ней.
Устал я за этот день, уснул быстро и спал крепко. Снилось мне, будто я еду на поезде, зачем-то, в город Орел. Снился стук вагонных колес. Потом оказалось, что это не колеса, а проводница среди ночи стучится в дверь моего купе. Я поднялся с постели, чтобы открыть, и тогда только понял, что это сон. Хотя стук, кажется, только что звучал совершенно реально, практически, над ухом. Как будто стучали в створку шкафа, ту, что закрыта. Приснилась, конечно. Вокруг висела мертвая ночная тишина. Часы показывали половину четвертого. Я снова заснул.
Утром, когда я ждал лифт, открылась дверь с противоположной стороны лестничной площадки и вышла девочка с портфелем. Я поздоровался. Девочка отвечать на приветствие не стала, но спросила:
— Вы в 143-й квартире поселились?
— Да, — согласился я.
— Там дядя на паровозиках катается, — сказала девочка.
— Как это?
Тут подъехал лифт. Я вошел в него. Девочка за мной не последовала, осталась на площадке. Хотелось спросить, что она имеет в виду, что за дядя на паровозиках, но надо было спешить, чтобы не опоздать на работу, и я нажал на кнопку первого этажа. Двери лифта стали медленно закрываться. Внимательно глядя на меня, девочка достала из кармана железный рубль, положила в рот и, как мне показалось, проглотила. Лифт поехал вниз.
В этот день на работе меня ждала чертовски приятная неожиданность — мне прибавили зарплату! Немного, правда. Не в таком размере, чтобы скомпенсировать ту сумму, которую я теперь ежемесячно буду платить за квартиру в Москве, но, все равно, дело хорошее!
После работы заехал в общагу, забрал свои манатки. Купил по дороге несколько лампочек. Надо, все же, завернуть лампочку в тот патрон в тамбуре, что не от моего счетчика подключен. Про который мне вчера хозяйка говорила, что там лампочку «мумь пожрет». Смешно. Прикольные, вообще, люди тут собрались — у одной «дядя на паровозиках катается», у другой «мумь» какая-то...
Открывая дверь, я услышал в квартире голоса. Ну, блин, точно, хозяйка наврала насчет ключей! Мало того, что у кого-то есть другой комплект, так они еще и ходят сюда! Надо срочно разбираться с этой Валентиной Никифоровной и замок, по любому, менять. Вошел в квартиру, приготовившись дать вежливый, но твердый отпор незваным гостям... Но таковых в квартире не оказалось. Хотя громкие голоса звучали, явно, с кухни.
Не толсти так.
Пройдя туда, я установил, что звучат они... из холодильника! Открыл дверцу. Нет, не из холодильника. Из-за холодильника! Поднатужившись, слегка отодвинул этот белый гроб от стены. За ним, вся покрытая солидными клубами пыли, обнаружилась радиоточка. Проводной репродуктор. Раритетная, на сегодняшний день, техника! Оттуда и звучали голоса — шла какая-то радиопостановка. Непонятно только — если эта радиоточка была включена, то почему она вчера никаких звуков не издавала? В общем, я ее выключил. И придвинул холодильник обратно к стене. Пошел в тамбур вкручивать лампочку. Сначала пришлось потрудиться, чтобы выкрутить остатки предыдущей — металлический цоколь с торчащими из него обломками стекла. И все это дело перепачкано в чем-то красном, засохшем. То ли в крови, то ли в томатном соке. Ну, в конце концов, справился, выкрутил эту дрянь и ввернул новую лампочку. Да будет свет!
Ночью, лишь только я задремал, кто-то в квартире громко произнес:
— Старик на дереве хохочет!
На этот раз, не приснилось. Голос в квартире прозвучал, без сомнения, наяву. Опять откуда-то с кухни. Я встал, зажег свет, пошел на кухню, отодвинул холодильник от стены... Так и есть, радиоточка включилась! Я в прошлый раз кнопку на ней отжал, а сейчас она снова нажата. То ли я ее холодильником задел, когда двигал, то ли там раздолбанный механизм уже живет какой-то своей жизнью. Надо ее из радио розетки выключить, да и все. Но не тут-то было! Никакой радио розетки не обнаружилось, провода шли прямо из стены. Обрезать их я не решился. Ведь только вчера обещал хозяйке не совершать в квартире разрушений! Взял спичку и с ее помощью заклинил кнопку так, чтобы уж точно больше не нажалась. Холодильник на место ставить не стал. Вернулся в постель.
Среди ночи проснулся от громкого хохота. На этот раз звук шел не с кухни, а со стороны балкона. Неужели залез кто-то?! Сходил в коридор, к вешалке, достал из кармана куртки газовый баллончик. (Всегда ношу в кармане, на всякий случай). Кто знает, что там за черт на моем балконе? А хохот все не умолкал. Я подошел к балкону, осторожно отодвинул занавеску... На балконе, кажется, никого! А откуда же... Ох, твою мать! На дереве напротив сидит костлявый старик, тычет кривым пальцем в сторону моего балкона и хохочет! Увидев меня в окне, старик хохотать перестал, вперил в меня безумный взгляд и закричал:
— Что? Как там дядя? На паровозиках катается?
Я даже не стал выходить на балкон. Какой смысл разговаривать с идиотом? Ясно, что это или пьяный, или, вообще, сумасшедший. Только вот, что теперь делать? Как уснуть в такой обстановке? И тут зазвонил телефон. Едва я успел поднести трубку к уху, как услышал:
— Долго еще он у вас ржать будет?! Спать же не дает!
— А я-то тут причем?
— Э... А где Никифоровна?
— Она сейчас здесь не живет.
— А ты кто?
— А я у нее квартиру снимаю.
— Ну и что, она тебе ничего не рассказала, что ли?
— Нет. А что она должна была рассказать?
— Это ж муж ее! На дереве сидит. Сумасшедший. Его в богадельне держат. А он оттуда иногда сбегает и сюда залазит, смотрит на свою бывшую квартирку. Звонить надо, пускай за ним приедут! Никифоровна всегда звонила.
— А куда звонить?
— Обожди, сейчас номер найду, скажу.
— Простите, а вы кто?
— Кто, кто! Сосед твой из 144-й квартиры.
— А... Так вы с дачи вернулись?
Но в трубке уже звучали короткие гудки. Видно, сосед пошел искать телефонный номер богадельни. Надеюсь, найдет, перезвонит мне.
Однако, прошло минут десять, мне никто не звонил, а безумный старик на дереве продолжал заливаться истерическим хохотом. Я решил зайти к соседям. Выйдя в тамбур, я с удивлением обнаружил, что дверь их квартиры как была задвинута стиральной машиной, так и осталась. Я постучался. Безрезультатно. Тогда я вышел на лестничную площадку и нажал на кнопку звонка 144-й квартиры. Послышалась звонкая трель. Но никто не открыл.
Вернувшись к себе, я с облегчением обнаружил, что хохота больше не слышно. Неужели старик слез с дерева? Нет, как оказалось, не слез. Но замолчал и смотрит куда-то вниз. Я вышел на балкон и тоже посмотрел вниз. Сквозь густую листву, да еще в темноте, разглядеть что-либо было трудно, но ясно было, что на земле под деревом суетятся несколько человек с фонарями. В какой-то момент, вроде бы, мелькнул оранжевый жилет, типа тех, что бывают у железнодорожных рабочих. И там, внизу, несколько мужских голосов пели какой-то странный полубессмысленный куплет:
— Рука пород древесных,
Река дорог железных
Течет к нам из Орла,
Ла-ла, ла-ла.
Куплет этот они повторяли снова и снова, и снова, и это продолжалось до тех пор, пока сумасшедший старик не стал спускаться по дереву вниз. Когда голова безумца скрылась в листве, пение прекратилось. Фонари погасли, и больше я ничего не видел и не слышал.
Ближе к утру, сквозь тяжелый предрассветный сон, мне слышалось, что, вроде бы, опять кто-то стучится в створку шкафа, но сон оказался сильнее и не выпустил меня из своей пелены.
Проснувшись наутро, я почувствовал себя не очень хорошо. Меня слегка мутило. Завтракать не хотелось. Я заставил себя выпить чаю, после чего меня едва не стошнило. В голове крутился дурацкий напев: «Рука пород древесных, река дорог железных...»
Я вышел из квартиры. Вход к соседям все так же был забаррикадирован стиральной машиной. Заперев все двери, я стал убирать ключи в портмоне, где обычно их ношу в том же кармашке, что и мелочь, и тут на глаза мне попалось несколько рублевых монет, лежавших там. От их вида мне сделалось совсем дурно. Словно повинуясь какому-то инстинкту, я вытащил эти монеты и отбросил их подальше от себя, в сторону мусоропровода. И мне сразу стало гораздо легче! Только очень захотелось поскорее помыть руку, которой я дотрагивался до монет.
Прогулка по улице до метро окончательно привела меня в чувство. В вагоне мне посчастливилось занять сидячее место, я слегка прикорнул и прибыл в офис вполне в бодром здравии. А на работе меня снова ждал приятный сюрприз! На этот раз, на личном фронте.
Вику я окучивал уже давно. И мне казалось, что я ей нравлюсь. Но при этом дело как-то не двигалось. В смысле какого-нибудь прогресса в отношениях. Даже на мои невинно-интеллигентные приглашения сходить, к примеру, в театр или в кино она, как правило, отвечала вежливым отказом. Не всегда, но чаще всего. А сегодня в середине дня она позвонила мне сама.
— Не хочешь покурить?
— А... Сейчас, только мейл допишу. Давай минут через пять в курилке встретимся?
— Окей.
В курилке мы с Викой оказались только вдвоем, что тоже было как нельзя кстати.
— Помнишь, я обещала тебя своим фирменным яблочным пирогом угостить?
— А как же! Еще полгода назад! Но ведь обещанного три года ждут. Так что, я раньше чем через два с половиной года, не рассчитывал...
— Можно немного пораньше. Можно сегодня. Заедем после работы ко мне?
Вот оно, неожиданное счастье! Но, не успел я что-либо ответить, как Вика, поправляя прическу, отвела рукой свои волосы назад, и я увидел у нее в ухе серьгу в виде серебряной монеты. В ту же секунду меня скрутило. Уронив сигарету на пол, я едва нашел в себе силы промямлить:
— Извини... Плохо себя чувствую... Сегодня не получится.
И побежал из курилки в туалет. До конца рабочего дня за своим столом я досидел, более-менее, нормально. О Вике старался не думать, потому что иначе тут же перед глазами вставала ее серьга-монета и...
По дороге домой, в метро, случился очередной рецидив. По вагону с протянутой рукой тащился нищий. Когда он поравнялся со мной, я увидел, что это не живая рука, а протез. Причем, деревянный. Кисть руки, пальцы — все было вырезано из дерева. «Рука пород древесных», — вспомнилось мне. Протез рассохся, потрескался, и самая глубокая трещина шла через всю ладонь, словно линия жизни. В эту деревянную ладонь нищий собирал мелочь. Я поспешил закрыть глаза, но сознание успело зафиксировать картину: несколько рублевых монет и одна двухрублевая, ребром застрявшая в «линии жизни».
Меня вырвало прямо на пол вагона.
Нищий посмотрел на меня с ненавистью и промычал:
— Мумь!
Добравшись до двери квартиры, я снова услышал человеческие голоса. Ну все, эта радиоточка мне надоела! Пройдя на кухню, я, что есть силы, дернул за провода, уходящие в стену. Они оказались на удивление прочными, не порвались, а лишь выскочили наружу, при этом обрушив со стены на пол огромные куски штукатурки. Ну вот... А ведь я обещал хозяйке квартиру не разрушать! За слоем штукатурки на стене, почему-то, находились рельсы от игрушечной железной дороги. Часть рельс осыпалась на пол, часть осталась на стене. Ладно, завтра все заделаем и восстановим, а сегодня надо хорошенько отдохнуть и прийти в себя. Кухонным ножом я перерезал провода и направился в спальню.
С наступлением темноты радио спело мне песню про Орел и про реку дорог железных. Я понял, что резать провода было глупо. Это просто какое-то временное помутнение на меня нашло. Я же инженер! Радио инженер, черт возьми! Я ж понимаю, что радио — оно потому и радио, что принимает сигналы из радио эфира! Вот оно и играет. А провода нужны только для того, чтобы радио во время качки от стены не отрывалось. Качка началась позже, около полуночи. Стучали колеса, за окном мелькали огни семафоров, что-то кричали начальники станций... Бабушка через окно протянула ведро орловских яблок... И все время качало.
Проснулся по звонку будильника. Самочувствие неплохое. Сейчас надо быстро умыться, побриться, позавтракать — и на работу! В закрытую створку платяного шкафа что-то настойчиво стучало. Ну, я-то инженер, я же понимаю, что если всю ночь качало, то, соответственно, в шкафу накопилась индукция качки, и теперь то, что там есть, будет еще долго качаться и биться в дверцу. Индукция качки, гортензия энергии. Школьный курс яблок... Я чуть не запнулся о ведро, которое ночью бабушка в окно сунула. Кстати, не помню, заплатил я ей? Наверняка, заплатил. Возьму пару яблок, съем по пути к метро...
Закрытая створка шкафа с треском выламывается, и вместе с ней на пол падает тело. Подхожу, рассматриваю. Это не тело, а только фигура. Манекен. На него тут, очевидно, одежду вешали. Он и сейчас в одежде, поэтому я сначала и подумал, что это человек. А это манекен деревянный. «Рука пород древесных».
На работе, как обычно, все замечательно. Вечером в буфете мой коллега и приятель Игорек проставляется по случаю своего бракосочетания. Всех приглашает. Но я не пойду. Мне домой надо, в квартиру! А лучше я завтра Игорьку свадебный подарок принесу — отпилю руку у своего манекена, сделаю из фольги два колечка, как бы, обручальных, и на пальцы этой руки надену. И подарю. Прикольно будет! И оригинально. Наверняка же Игорек знает эту песню: «Рука пород древесных». А манекен этот деревянный мне не то, чтобы не нужен — нужен еще как! Я его на стене у себя над кроватью закреплю. Уютно получится: снизу я, а сверху он — как крыша над головой. А то, что он без одной руки будет — это, как раз, хорошо, художественно.
Выхожу из лифта на своем этаже и вижу, как от моей двери — детвора врассыпную! Все по лестнице вниз побежали, а одна девчонка, та, которую я в первое утро встретил, за свою дверь спряталась, что на нашей лестничной площадке от меня напротив. А я гляжу: батюшки, они на моей двери красной краской из баллончика написали: «Мумь»! Вот ведь поганцы ма(смех)етние! Что я теперь Валентине Никифоровне скажу? Подхожу к двери, за которую юркнула девчонка, нажимаю кнопку звонка. Сейчас я с ее родителями-то поговорю! Пусть они ей уши надерут!
Дверь распахивается. На пороге стоит молодой мужчина. Редкие волосы, водянистые глаза, козлиная бороденка. Острый кадык нервно ходит вверх-вниз. В вытянутой руке, словно пистолет перед лицом врага, словно православный крест перед чертом, мужчина держит белую пятирублевую монету. Он говорит мне:
— Уйди, мумь! Убирайся к себе! Здесь тебе нечего делать. Здесь нет Орла, ла-ла, ла-ла.
От вида монеты я падаю на пол и едва не теряю сознание. Ползком преодолеваю лестничную площадку, добираюсь до своей двери. Отдыхаю. Открываю дверь, вваливаюсь в тамбур. Мне все еще плохо. Но чувствую: тут есть кое-что, от чего мне станет легче! Электрическая лампочка! Та, что питается энергией от общего электрощитка! Выкручивать ее сил нет, и я просто выламываю ее из патрона, разрезая в кровь руку. Сую лампочку в рот, жую, глотаю... И чувствую чудесное облегчение! Все в порядке. Все нормально. Все хорошо.
Захожу в квартиру. Там дядя на паровозиках катается.
На хуй иди, эксперт хуев, я принимаю антидепрессанты и транквилизаторы, прописанные мне именно психотерапевтом. у психолога был - решал тесты, психолог к психтерапевту и направила.
Расстройство личности зависимого типа-кун
Кароче я придумал как мне другана застремать так что бы он ссаться начал!
ОП , если бы у меня хоть ночь бы была когда я без родоков я бы саннок привел бы. Выпили с ними и ебались бы ночь
я живу один..
>Новозеландская
А не пойти-ка тебе нахуй? Ни английского ни маори нет. Какие-то хачи типа мексиканцев на видео, но не кивосы.
А есть у кого та большая паста про то как в больнице трупы падали с каталок. Повествует ся от лица врача. Потом мол больнице закрыли
Кароч вот что я удумал!
Мой дружище живёт в старой хрущёвке, и у него на стене я давно ещё приметил странную хуетень, (потом я узнал что это радиоточка!)
Щас читал тред и внезапно меня осенило!
К ней же можно подключиться!!!
и глубокой ночью пару раз за ночь , издавать из неё всяческие шёпототы хуёпоты, (ну или крики всякие)
Он хуй допрёт откуда звук!
Если так с недельку поугарать интересно чо буит?
Мой дружище живёт в старой хрущёвке, и у него на стене я давно ещё приметил странную хуетень, (потом я узнал что это радиоточка!)
Щас читал тред и внезапно меня осенило!
К ней же можно подключиться!!!
и глубокой ночью пару раз за ночь , издавать из неё всяческие шёпототы хуёпоты, (ну или крики всякие)
Он хуй допрёт откуда звук!
Если так с недельку поугарать интересно чо буит?
Значит, это был психиатр, болезный. И да, всем похуй, что у тебя там за расстройства
Тем более. Уже бы пару тян по вкусу подобрал. За жилье бы тебе сосали и готовили
> Если так с недельку поугарать интересно чо буит?
брат умрет ну теперь точно умрет
>интересно чо буит?
Чо буит чо буит, заикание у него буит, а у тебя синяки и отбитые почки, когда он узнает.
Бамп, киньте кто-нибудь
У меня тоже ветер завывает. Оп , ты не из Брянска?
Это труп с чердака упал в момент взятия фото, анон уже объяснил в одном из тредов.
Из Хуянска.
Липецк.
У меня ещё за окном какой то кусок метала греметь начал.. видимо ветром отлив подоконика чей то сорвало.. пиздец звук стрёмный
>Из Хуянска.
Просто думал может земляк. Приехал бы к тебе с бухлом и телками
Пиздишь, нас самом деле человек с поднятыми руками стоит на полу, а остальные прибиты вместе с мебелью к потолку.
Ладно, тебе виднее.
тебе больше приехать что ли нек кому кроме как ко мне в морг?
>Липецк.
>У меня ещё за окном какой то кусок метала греметь начал.. видимо ветром отлив подоконика чей то сорвало.. пиздец звук стрёмный
У нас в Брянске тоже целый день ветер хучрит. Я такого не помню, чтобы в толчке сидя шум как от самолета был из вентиляции. Даже туалетная бумага от ветра болтается. Ветер не самый сильный что я вообще помню. Но видимо какой то вихревой
Действительно, го лучше ко мне, мы с пацанами опять в подвале ХЗБ тусуем.
ахуенно
Давно уже мечтаю собрать сталкер-тим уровня б и отправиться в хзб дня на 3.
>Давно уже мечтаю собрать сталкер-тим уровня б и отправиться в хзб дня на 3.
Что есть хбз поясни
Что за нетленный шедевр?!
да я тоже мечтаю..
ну хуле я то хикка..
из хаты даже за хлебом не выхожу.
последний раз в реале общался с людьми (кроме курьеров) два месяца назад!
Говорят, пародия на крипистори с кучей отсылок к московскому метро каких-то там годов.
С ДС значит. У меня чёт тоже сегодня штормит.
Я охуенный Шерлок?
Чертовски крутая пародия
Я прям проникся
И так интересно стало, что это с героем случилось и что это еще за "мумь"? Явно не архивы спецслужб
наврятли
Бля, ну киньте кто-нибудь текстовым файлом, вам что, трудно?
Мумь, насколько я помню - Машинист Метрополитена или как-то так. Боязнь мелочи - намек на маленькие зарплаты.
Хуевый ты друг...
Ну нифига себе
Тонко
нннеееисключено
Хм... А возможно ли в видеофайл встроить вредоносный код? И что бы он исполнялся?
Какие вы все злые. И жадные. Не буду больше молча у вас под кроватью сидеть.
Двачую адеквата. Выйдем из шкафа следующей ночью и пизда тебе.
Нельзя.
http://www.beksinski.pl/
Автор картин словно в аду побывал. Ему бы писать элюстрации к произведениям лавкрафта.
Автор картин словно в аду побывал. Ему бы писать элюстрации к произведениям лавкрафта.
Ночью сидел за компьютером. Услышал шорох в туалете, пошел посмотреть - а там ничего.
просто это паук шипел
Лол, лет дохуя назад видел это в НЕОБЪЯСНИМО НО ФАКТ.
НО НА КОГО?
Мне друг жаловался, что ему страшно, когда ночью на кухне воет собака. Я сказал ему, чтобы покормил её, или вывел с вечера погулять. Потом вспомнил, что у друга нет собаки, а живёт он один.
Оп, просто залуркай ЭГФ, номерные станции и пасты с ними. Еще луркай криппипасты про игры, видео, файлы. Лично я с них дико срусь.
Ему батя приснился.
Да хули очкуешь то? Пацаны с раёна поржали нат уебком ссыкливым)0
Так вот кто убил Лору Палмер.
<fv
Совесть плиз?
Это случилось лет пять назад. Я тогда активно играл в World of Warcraft и часто засиживался допоздна, благо жил один. Вот и тем осенним вечером я пошел в какой-то рейд. Когда он уже был завершен, внезапно раздался грохот, в тишине моей квартиры прозвучавший, как раскат грома. Кто-то возмутительно сильно и требовательно стучал во входную дверь. Я механически взглянул на часы. Стрелки показывали полтретьего ночи.
Несколько секунд я сидел, парализованный неожиданностью и необъяснимостью происходящего, вслушиваясь в наступившую после грохота пронзительную тишину и убеждая себя, что стука не было, или, по крайней мере, стучались не ко мне, а к соседям.
Три новых раздельных, чётких удара, обрушившихся на мою — именно мою — дверь, вывели меня из прострации. Укрыв листы испанского дневника в ворохе машинописных страниц, я заставил себя подняться на ноги и сделать первый нетвёрдый шаг вперёд. Путь к входной двери дался мне нелегко: настоянный на страхе, воздух в моей квартире стал плотным, как вода, не пускал и отталкивал меня назад.
Оказавшись наконец у выхода, прежде чем посмотреть в глазок, я прижался ухом к двери и замер. Мне было отлично слышно деловитое шуршание электрического счётчика над головой, булькание капель, падающих из крана в залитую водой кастрюлю в кухонной раковине, лай и вой собак где-то далеко на улице… Но из-за двери не доносилось ни звука: никто не разговаривал, не переминался с ноги на ногу, не прокашливался, готовясь объясниться с хозяином квартиры по поводу неурочного визита. Надеясь услышать хотя бы чужое дыхание, я затаил своё собственное и опустил веки…
…И тут же отпрянул, оглушённый. Очередные три удара стоявший в коридоре нанес, казалось, точно в то место, к которому я прижимался ухом.
— Кто там? — голос подвёл меня, поскользнулся и сорвался в истерический визг.
Не меньше минуты я прождал ответа. В голову лезли мысли о том, что если я загляну в дверной глазок, через него в меня могут выстрелить, как поступают наёмные убийцы в кино.
Успокоив себя, я все-таки приникнул к глазку, я повторил «Кто там?!». Как и прежде, отвечать он мне не стал.
Видно было довольно скверно: лампочка на площадке перед моей дверью перегорела. Оставалась, правда, еще одна — лестничным пролётом выше, но и та — ватт на сорок. Чтобы как следует рассмотреть жуткого визитёра, мне пришлось притушить освещение в коридоре. Сделал я это из какого-то противного, липкого любопытства, с каким люди смотрят фильмы ужасов или наблюдают за казнью других людей. Здравый смысл подсказывал совсем иное: скорее запереть дверь на все оставшиеся замки, собачку, забаррикадироваться, вызвать милицию! Вместо этого я повернул выключатель в прихожей и в сгустившемся мраке принялся жадно изучать очертания фигуры, неподвижно стоявшей на лестничной клетке в паре шагов от моей двери.
Она была ненормально огромная, больше двух метров ростом, отчего так и подмывало успокоить себя: это понарошку, это просто какой-то шутник завернулся в плащ и залез на табурет… Но по-настоящему меня испугали плечи — непомерно широкие, делающие мутный силуэт в глазке чуть ли не квадратным, как у каких-нибудь персонажей в американских мультфильмах. Вот именно, что в мультфильмах: отсутствие привычных глазу человеческих пропорций не позволяло верить в подлинность, реальность этой фигуры. Во мне крепла уверенность в том, что я сплю или брежу.
Несмотря на выступающий над плечами широкий бугор, который, по видимости, должен был быть головой, все очертания вкупе решительно не производили впечатления человеческой фигуры. Даже не окажись головы на месте, мой гость не мог бы стать ещё страшнее. Разглядеть его силуэт лучше мешало слабое освещение и быстро запотевающий от волнения глазок, однако и того, что я мог видеть, было вполне достаточно, чтобы сделать единственно верный вывод: на лестничной клетке меня ждало создание, которому решительно не было места в том, что мы называем «действительностью». Выражение «не от мира сего» приобретало для меня новый, нехороший смысл.
Когда мои расширившиеся зрачки смогли зачерпнуть достаточно света, чтобы присмотреться к нему повнимательнее, я начал различать некоторые детали: оно, кажется, действительно было одето в безразмерный тёмный плащ, а огромная голова была тяжело опущена на грудь, — чтобы я не видел лица? Или его отсутствия?
Оно стояло абсолютно неподвижно, не издавая ни малейшего звука, словно было не живым существом, а механизмом, выполнившим часть своей программы и замершим до новых приказаний.
Я взялся за дверную ручку, потянул её вниз. Излишне уточнять, что не будь замок заперт, куражиться я бы не стал. Дверь я закрываю всегда, как только вхожу в дом, доведённым до автоматизма движением: два поворота влево, потом щелчок — фиксатор уходит наверх; на всё не требуется и секунды. Случалось, конечно, изредка забываться, вынося ведро или спускаясь к почтовому ящику за газетами, но уж сегодня я точно заперся.
Как только ручка описала дугу до конца, язычок спрятался, и дверь под тяжестью моего тела медленно подалась вперёд…
Будь петли смазаны, я так и застрял бы в этом гипнотическом полусне, и, конечно, осознал бы случившееся слишком поздно, когда сгустившийся за дверью кошмар скользнул бы уже беззвучно в мой дом, и вышло бы так, что я сам пустил его внутрь. Но протяжный надрывный скрип петель отрезвил меня.
В те доли секунды, когда, спохватившись, я уже перестал толкать дверь вперёд, но ещё не успел потянуть её на себя, я ясно ощутил, как с другой стороны за ручку мягко, но властно взялось оно… петли испуганно умолкли, но створка упрямо продолжила движение, открываясь…
Чтобы захлопнуть ее, мне пришлось упереться в пол и что было сил дёрнуть обеими руками, — тяжесть была неимоверная. Язычок лязгнул и встал на место.
Не давая ему опомниться, я тут же закрепил успех — в полсекунды закрыл один замок, сняв предохранитель, спустил пружину второго, протянул собачку, потом громыхнул выдвижным засовом и только тогда перевёл дыхание. Прижался к глазку — тёмная махина стояла точно там же, где и прежде, не сдвинувшись со своего места ни на сантиметр.
Оглушённый и завороженный, я старался обуздать скачущее галопом сердце, вцепившись в отполированный набалдашник на дверном засове, всё ещё упираясь ногами в пол и не отрывая взгляда от фигуры на лестнице. Обдумать творившееся со мной совсем не было времени: как раз в тот момент, когда я думал отлучиться на кухню за мясным ножом, оно сделало шаг вперёд.
Несколько секунд я сидел, парализованный неожиданностью и необъяснимостью происходящего, вслушиваясь в наступившую после грохота пронзительную тишину и убеждая себя, что стука не было, или, по крайней мере, стучались не ко мне, а к соседям.
Три новых раздельных, чётких удара, обрушившихся на мою — именно мою — дверь, вывели меня из прострации. Укрыв листы испанского дневника в ворохе машинописных страниц, я заставил себя подняться на ноги и сделать первый нетвёрдый шаг вперёд. Путь к входной двери дался мне нелегко: настоянный на страхе, воздух в моей квартире стал плотным, как вода, не пускал и отталкивал меня назад.
Оказавшись наконец у выхода, прежде чем посмотреть в глазок, я прижался ухом к двери и замер. Мне было отлично слышно деловитое шуршание электрического счётчика над головой, булькание капель, падающих из крана в залитую водой кастрюлю в кухонной раковине, лай и вой собак где-то далеко на улице… Но из-за двери не доносилось ни звука: никто не разговаривал, не переминался с ноги на ногу, не прокашливался, готовясь объясниться с хозяином квартиры по поводу неурочного визита. Надеясь услышать хотя бы чужое дыхание, я затаил своё собственное и опустил веки…
…И тут же отпрянул, оглушённый. Очередные три удара стоявший в коридоре нанес, казалось, точно в то место, к которому я прижимался ухом.
— Кто там? — голос подвёл меня, поскользнулся и сорвался в истерический визг.
Не меньше минуты я прождал ответа. В голову лезли мысли о том, что если я загляну в дверной глазок, через него в меня могут выстрелить, как поступают наёмные убийцы в кино.
Успокоив себя, я все-таки приникнул к глазку, я повторил «Кто там?!». Как и прежде, отвечать он мне не стал.
Видно было довольно скверно: лампочка на площадке перед моей дверью перегорела. Оставалась, правда, еще одна — лестничным пролётом выше, но и та — ватт на сорок. Чтобы как следует рассмотреть жуткого визитёра, мне пришлось притушить освещение в коридоре. Сделал я это из какого-то противного, липкого любопытства, с каким люди смотрят фильмы ужасов или наблюдают за казнью других людей. Здравый смысл подсказывал совсем иное: скорее запереть дверь на все оставшиеся замки, собачку, забаррикадироваться, вызвать милицию! Вместо этого я повернул выключатель в прихожей и в сгустившемся мраке принялся жадно изучать очертания фигуры, неподвижно стоявшей на лестничной клетке в паре шагов от моей двери.
Она была ненормально огромная, больше двух метров ростом, отчего так и подмывало успокоить себя: это понарошку, это просто какой-то шутник завернулся в плащ и залез на табурет… Но по-настоящему меня испугали плечи — непомерно широкие, делающие мутный силуэт в глазке чуть ли не квадратным, как у каких-нибудь персонажей в американских мультфильмах. Вот именно, что в мультфильмах: отсутствие привычных глазу человеческих пропорций не позволяло верить в подлинность, реальность этой фигуры. Во мне крепла уверенность в том, что я сплю или брежу.
Несмотря на выступающий над плечами широкий бугор, который, по видимости, должен был быть головой, все очертания вкупе решительно не производили впечатления человеческой фигуры. Даже не окажись головы на месте, мой гость не мог бы стать ещё страшнее. Разглядеть его силуэт лучше мешало слабое освещение и быстро запотевающий от волнения глазок, однако и того, что я мог видеть, было вполне достаточно, чтобы сделать единственно верный вывод: на лестничной клетке меня ждало создание, которому решительно не было места в том, что мы называем «действительностью». Выражение «не от мира сего» приобретало для меня новый, нехороший смысл.
Когда мои расширившиеся зрачки смогли зачерпнуть достаточно света, чтобы присмотреться к нему повнимательнее, я начал различать некоторые детали: оно, кажется, действительно было одето в безразмерный тёмный плащ, а огромная голова была тяжело опущена на грудь, — чтобы я не видел лица? Или его отсутствия?
Оно стояло абсолютно неподвижно, не издавая ни малейшего звука, словно было не живым существом, а механизмом, выполнившим часть своей программы и замершим до новых приказаний.
Я взялся за дверную ручку, потянул её вниз. Излишне уточнять, что не будь замок заперт, куражиться я бы не стал. Дверь я закрываю всегда, как только вхожу в дом, доведённым до автоматизма движением: два поворота влево, потом щелчок — фиксатор уходит наверх; на всё не требуется и секунды. Случалось, конечно, изредка забываться, вынося ведро или спускаясь к почтовому ящику за газетами, но уж сегодня я точно заперся.
Как только ручка описала дугу до конца, язычок спрятался, и дверь под тяжестью моего тела медленно подалась вперёд…
Будь петли смазаны, я так и застрял бы в этом гипнотическом полусне, и, конечно, осознал бы случившееся слишком поздно, когда сгустившийся за дверью кошмар скользнул бы уже беззвучно в мой дом, и вышло бы так, что я сам пустил его внутрь. Но протяжный надрывный скрип петель отрезвил меня.
В те доли секунды, когда, спохватившись, я уже перестал толкать дверь вперёд, но ещё не успел потянуть её на себя, я ясно ощутил, как с другой стороны за ручку мягко, но властно взялось оно… петли испуганно умолкли, но створка упрямо продолжила движение, открываясь…
Чтобы захлопнуть ее, мне пришлось упереться в пол и что было сил дёрнуть обеими руками, — тяжесть была неимоверная. Язычок лязгнул и встал на место.
Не давая ему опомниться, я тут же закрепил успех — в полсекунды закрыл один замок, сняв предохранитель, спустил пружину второго, протянул собачку, потом громыхнул выдвижным засовом и только тогда перевёл дыхание. Прижался к глазку — тёмная махина стояла точно там же, где и прежде, не сдвинувшись со своего места ни на сантиметр.
Оглушённый и завороженный, я старался обуздать скачущее галопом сердце, вцепившись в отполированный набалдашник на дверном засове, всё ещё упираясь ногами в пол и не отрывая взгляда от фигуры на лестнице. Обдумать творившееся со мной совсем не было времени: как раз в тот момент, когда я думал отлучиться на кухню за мясным ножом, оно сделало шаг вперёд.
Движение далось созданию тяжело: оно медленно оторвало от пола ногу (нижняя часть его тела оставалась для меня невидимой, зато верхняя, почти целиком укладывавшуюся в обзорное поле глазка, перекосилась, левая сторона с какой-то тектонической неспешностью и монументальностью вздыбилась, а потом приблизилась к глазку. Затем с таким же усилием чудище (ничто не могло бы теперь убедить меня в том, что передо мной человек) передвинуло вперёд и другую половину своего колоссального тела. Самым жутким показалось мне совершенное, невозможное беззвучие, с которым оно перемещалось. Подобравшись поближе к двери, тёмный силуэт заполнил собой всё видимое пространство. Меня буквально отбросило назад; сам я предпочёл тогда списать это неосознанное движение на инстинкт самосохранения, однако позже, анализируя свои ощущения, понял, что оно было окружено полем ужаса, отталкивающим от него всё живое… словно некий дьявольский магнит наоборот. И тут же раздался стук — точно так же, как и раньше: три неспешных тяжких удара.
Горло пересохло, и сглотнуть никак не удавалось. Игра явно зашла слишком далеко; но главное — ход перешёл к другим участникам, о существовании которых я раньше догадывался, но упрямо отказывался в него верить.
По счастью, телефон у меня стоит на столике в прихожей, значит, я мог набирать номер, не отходя далеко от двери. Десять секунд на то, чтобы метнуться на кухню за ножом (как будто он сможет меня спасти!) и, вернувшись, наскоро обшарить все замки — да, вроде всё заперто… Потом, осторожно отходя спиной вперёд, не поворачиваясь затылком к входной двери, дотянуться до телефона. Ступать как можно тише — скрип паркета не должен заглушить ни малейшего шороха, который может донестись с той стороны. Теперь остаётся только набрать нужный номер.
Гудок в трубке был сипловатый и чуть приглушённый.
Не помню уже, когда мне приходилось звонить в милицию, но за последние десять лет такого точно не случалось ни разу. Я не имел ни малейшего представления, сколько надо ждать. Поэтому, набрав сакральное «02» и напряжённо выслушав пять долгих гудков, после которых трубку всё ещё никто не снял, я встревожился.
Шесть… десять… семнадцать… двадцать пять… На тридцать четвёртом гудке в мою дверь снова постучали — так сильно, что в ответ в кухонном буфете задребезжала посуда. Я попробовал дозвониться до пожарных и неотложки — безрезультатно. Казалось, в этом мире я остался один на один с чудовищным посланником из чьих-то ночных кошмаров, осадившим мою квартиру и терпеливо ожидающим моей капитуляции.
Трубка так и пролежала на столике всю ночь, через равные промежутки времени испуская тонкий и неуверенный писк. Продрожав от страха и усталости ещё два часа, я в конце концов не выдержал и забылся пустым чёрным сном. Когда я очнулся, на улице уже стоял день. На лестничной клетке никого не было; но я успокоился, только пронаблюдав за ней в глазок минут десять и увидев спускающуюся вприпрыжку соседскую девочку.
Я подошёл к столику, повесил трубку, но затем из простого любопытства перенабрал «02». Не знаю уж, что я хотел себе этим доказать. Уже через два гудка в динамике что-то мягко щёлкнуло и низкий мужской голос произнёс:
— Милиция. Вас слушают?
Поколебавшись несколько секунд, но так ничего и не сказав, я отключился. Потом отпер все замки и вышел наружу.
На площадке не было никаких следов существа, которое я накануне видел в дверной глазок. Сквозь заиндевевшее окно посреди лестничного пролёта внутрь пробивались солнечные лучи, на улице стояла великолепная погода. Снизу долетали радостные детские голоса, кабина лифта беспокойно сновала между этажами, то и дело хлопала дверь подъезда. Вчерашние страхи вдруг показались мне смешными. Перенервничал? Заснул за столом, а потом в лунатическом сне прибрёл в прихожую? На всякий случай я вышел на середину площадки и осмотрелся.
Обернулся назад и замер. На дерматиновой обивке моей железной входной двери было что-то написано. Аккуратно прикрыв её, я недоверчиво уставился на чёрные буквы, выведенные, кажется, сажей. Надпись была сделана на испанском — вроде без ошибок, но мне всё же не удавалось отделаться от ощущения, что эти слова стали первым, что их автор написал в своей жизни, так странно и коряво были вырисованы буквы.
«el conocimiento es una condena»
Аноны, тут в прошлом треде кидали пасту про метро, есть МОАР? Ну или продолжение? Годно же.
Теперь ты готов убивать.
годные пасты, пикчи, видосы очень приветствуются.
Сижу один в трёхкомнатной квартире, за окном пиздецки завывает ветер! прям люто сука завывает!
свет везде выключен, сижу и патьхоньку откладываю кирпичи.
Давай бояться анон!?
Ща бы почитал про трупаков всяких, духов там, и прочую хуйню.
Похороны..
Интересно а есть у кого нибудь паки людей в гробах (похоронные фото)?