КРИПИТРЕД
Началось все с того, что мне захотелось покурить. Был прохладный осенний вечер, и я решил немного пройтись. «Пойдем на турники, покурим»- как в студенческие годы говорил мне один мой друг. Накинув куртку, я вышел на улицу.
Я собирался просто пройтись вдоль квартала и вернуться домой, но, отойдя на некоторе расстояние от дома и достав сигарету, я обнаружил, что в коробке осталась всего одна спичка. По закону подлости, как только я зажег ее, подул ветерок. «Хреновый из меня Корбен Даллас»- подумал я, и решил не возвращаться домой, а просто купить зажигалку (в кармане завалялась кое-какая мелочь, хоть в чем-то повезло). Ближайший магазин был на другой стороне квартала, и я решил срезать, пройдя через дворы.
Идя в ларек к заветной зажигалке, я о чем-то задумался и, повернув голову вправо, смотрел в окна первых этажей. Есть у меня такая не очень-то хорошая привычка. За окнами в общем-то ничего интересного не было. Обычные старые рамы, для надежности прикрытые решетками. Интересно, какому вору придет в голову забираться в эти хрущевки? Я просто шел, и тут увидел кое-что действительно жуткое. В окно было видно обычную залитую светом комнату, обычные обои и совершенно обычный шкаф, но то создание, что было в этой комнате! Через окно на меня смотрело лицо, поражающее своей неестественностью. Кожа у этой него была желтоватая и лоснящаяся. Широко посаженные глаза с огромными зрачками, которые сливались с красноватыми белками, высокий лоб, покрытый странными шрамами, на щеках и под глазами у него были огромные гнойники, нос словно провалился назад, с головы свисали сальные волосы, а правое ухо было будто разорвано. Представьте себе труп больного сифилисом, и вы получите примерное представление того, что я увидел. Лишь по движению глаз, направленных на меня, я понял, что это был живой человек. Он приоткрыл рот то ли в усмешке, то ли в оскале, и из-за обветренных, покрытых коркой губ появились даже не желтые, а почти оранжевые зубы. По спине прошла дрожь, сердце словно упало куда-то вниз, и я поспешил отвернуться и ускорил шаг. Думаю, вид у меня был неважный, потому что провдавщица в магазине смотрела на меня с удивлением. Назад я решил пойти по освещенной улице, по пути выкурив три или даже четыре сигареты, я точно не помню. Пришел в себя я лишь дома.
Весь вечер я болся увидеть это существо у себя в окне, и всю ночь мне снились кошмары, от которых я просыпался в холодном поту. Вообще я не из трусливых, но одно дело, когда ты начитался на ночь Стивена Кинга, и совсем другое, когда ты сам увидел в окне обычного дома живой труп! Восстанавливая утром события, я вспомнил, что меня поразило больше всего. Оно появилось, скажем так, абсолютно внезапно.Просто обычные квартиры, кухни, и тут ожившая фантазия Джорджа Ромеро! Хотя, не думаю, что было бы лучше, если бы я увидел это в каком нибудь темном переулке…
Я собирался просто пройтись вдоль квартала и вернуться домой, но, отойдя на некоторе расстояние от дома и достав сигарету, я обнаружил, что в коробке осталась всего одна спичка. По закону подлости, как только я зажег ее, подул ветерок. «Хреновый из меня Корбен Даллас»- подумал я, и решил не возвращаться домой, а просто купить зажигалку (в кармане завалялась кое-какая мелочь, хоть в чем-то повезло). Ближайший магазин был на другой стороне квартала, и я решил срезать, пройдя через дворы.
Идя в ларек к заветной зажигалке, я о чем-то задумался и, повернув голову вправо, смотрел в окна первых этажей. Есть у меня такая не очень-то хорошая привычка. За окнами в общем-то ничего интересного не было. Обычные старые рамы, для надежности прикрытые решетками. Интересно, какому вору придет в голову забираться в эти хрущевки? Я просто шел, и тут увидел кое-что действительно жуткое. В окно было видно обычную залитую светом комнату, обычные обои и совершенно обычный шкаф, но то создание, что было в этой комнате! Через окно на меня смотрело лицо, поражающее своей неестественностью. Кожа у этой него была желтоватая и лоснящаяся. Широко посаженные глаза с огромными зрачками, которые сливались с красноватыми белками, высокий лоб, покрытый странными шрамами, на щеках и под глазами у него были огромные гнойники, нос словно провалился назад, с головы свисали сальные волосы, а правое ухо было будто разорвано. Представьте себе труп больного сифилисом, и вы получите примерное представление того, что я увидел. Лишь по движению глаз, направленных на меня, я понял, что это был живой человек. Он приоткрыл рот то ли в усмешке, то ли в оскале, и из-за обветренных, покрытых коркой губ появились даже не желтые, а почти оранжевые зубы. По спине прошла дрожь, сердце словно упало куда-то вниз, и я поспешил отвернуться и ускорил шаг. Думаю, вид у меня был неважный, потому что провдавщица в магазине смотрела на меня с удивлением. Назад я решил пойти по освещенной улице, по пути выкурив три или даже четыре сигареты, я точно не помню. Пришел в себя я лишь дома.
Весь вечер я болся увидеть это существо у себя в окне, и всю ночь мне снились кошмары, от которых я просыпался в холодном поту. Вообще я не из трусливых, но одно дело, когда ты начитался на ночь Стивена Кинга, и совсем другое, когда ты сам увидел в окне обычного дома живой труп! Восстанавливая утром события, я вспомнил, что меня поразило больше всего. Оно появилось, скажем так, абсолютно внезапно.Просто обычные квартиры, кухни, и тут ожившая фантазия Джорджа Ромеро! Хотя, не думаю, что было бы лучше, если бы я увидел это в каком нибудь темном переулке…
Старенькая соседка из нашего дома поведала моей маме, что когда пришла похоронка на отца, ей было 4 годика. У неё была сестра, постарше на три года. В те военные годы люди на заводах работали по полторы-две смены. Мать приходила домой только ночевать, валилась с ног. Дома накапливалась грязная посуда, кастрюли, а мама мыла их пару раз в неделю, сама же находила силы только на приготовление пищи. Так вот, в один прекрасный вечер мама приходит и спрашивает: "Зачем же вы сами мыли посуду? Вы ж не умеете, перебьёте все!" А дети отвечают: "Мама, а это не мы, это папа помыл!" Мама чуть со стула не свалилась! "Ах, вы, врушки такие! Ишь, чего придумали, ничего святого нет для вас!" Тут девочки и рассказали ей, что никакие они не врушки, что днем позвонил в дверь папа, они увидели его в глазок и сильно испугались, им стало страшно, ведь мама говорила, что он убит, а он всё звонил и звонил. Но папиного гнева боялись, видно, больше. Короче, пришлось впустить. Папа зашёл молча, младшую сразу на руки взял, носил по квартире (точь в точь, как делал всегда это при жизни), но ей было дико страшно, она сидела на его руках вся съёжившаяся (маленькая, а всё-таки понимала, что тут что-то не так!). Когда он её носил и проходил мимо старшей дочки, то старался её ущипнуть (именно так он с ней поступал и при жизни). Потом он пошёл на кухню, убрался там и перемыл всю посуду. За всё время не проронил ни слова. После этого открыл дверь и ушёл.
Мама, выслушав девочек, залилась вся слезами. Сказала - бедный ваш папочка, как же он жалеет вашу устающую маму, если даже с того света приходит помогать! Мама рыдала, хотя сама никак не могла объяснить случившееся. Ошибки же быть не могло, папа действительно был убит и захоронен, были свидетельства очевидцев, близких их семье людей. А спустя несколько дней, когда вновь накопилась посуда, папа снова пришёл и снова носил младшую на руках по квартире, старшую щипал и потом прибирался на кухне. И снова ничего не говорил. Если девочки что-то спрашивали, то он только молча улыбался. Его визиты повторялись время от времени, уже нечасто, но всегда в отсутствии матери. Девчонки тряслись от ужаса, им всегда почему-то было страшно. Но тем не менее всегда его впускали, не могли ослушаться родителя.
А спустя какое-то время рано утром по их улице шли демобилизованные раненые солдаты, то ли их привезли откуда-то, не помню точно, но помню, что их много было, и все они в ужасном состоянии - настоящие скелеты, грязные, жутко измождённые (может, это были освобожденные из плена или концлагеря, просто девочки толком не поняли или забыли со временем), помнят только, что женщины из разных домов разбирали их к себе на побывку, вышла и их мать тоже, и ее внимание привлек самый последний солдат, он из всех был самый-самый несчастный, весь перебинтованный, но самое главное - все были в сапогах, а он - вообще босиком. У неё аж сердце защемило. Мама подбежала к нему и повела в свой дом, первым дело вымыла его, перебинтовала, накормила, уложила отдыхать, постирала его одежду и ушла на работу. Следующим утром он должен был уходить. Мама дала ему в дорогу хлеба, но самое главное - отдала ему папины сапоги, которые держала как память об отце. В ближайшую же ночь она увидела покойного мужа во сне. Он ей сказал всего одну фразу: "Вот теперь я спокоен!"
С той поры визиты покойного прекратились.
Мама, выслушав девочек, залилась вся слезами. Сказала - бедный ваш папочка, как же он жалеет вашу устающую маму, если даже с того света приходит помогать! Мама рыдала, хотя сама никак не могла объяснить случившееся. Ошибки же быть не могло, папа действительно был убит и захоронен, были свидетельства очевидцев, близких их семье людей. А спустя несколько дней, когда вновь накопилась посуда, папа снова пришёл и снова носил младшую на руках по квартире, старшую щипал и потом прибирался на кухне. И снова ничего не говорил. Если девочки что-то спрашивали, то он только молча улыбался. Его визиты повторялись время от времени, уже нечасто, но всегда в отсутствии матери. Девчонки тряслись от ужаса, им всегда почему-то было страшно. Но тем не менее всегда его впускали, не могли ослушаться родителя.
А спустя какое-то время рано утром по их улице шли демобилизованные раненые солдаты, то ли их привезли откуда-то, не помню точно, но помню, что их много было, и все они в ужасном состоянии - настоящие скелеты, грязные, жутко измождённые (может, это были освобожденные из плена или концлагеря, просто девочки толком не поняли или забыли со временем), помнят только, что женщины из разных домов разбирали их к себе на побывку, вышла и их мать тоже, и ее внимание привлек самый последний солдат, он из всех был самый-самый несчастный, весь перебинтованный, но самое главное - все были в сапогах, а он - вообще босиком. У неё аж сердце защемило. Мама подбежала к нему и повела в свой дом, первым дело вымыла его, перебинтовала, накормила, уложила отдыхать, постирала его одежду и ушла на работу. Следующим утром он должен был уходить. Мама дала ему в дорогу хлеба, но самое главное - отдала ему папины сапоги, которые держала как память об отце. В ближайшую же ночь она увидела покойного мужа во сне. Он ей сказал всего одну фразу: "Вот теперь я спокоен!"
С той поры визиты покойного прекратились.
Привет, мар. У меня очень мало времени, поэтому я не знаю, что будет, если я не успею закончить текст. Возможно, его отправит Мэри, но её воздействие на наш мир ограничено.
После того, как я очнулась, я будто стала знать всё о них. Может, Мэри помогла. Они называют себя "Дикты". Чёрт знает, почему.
Я здесь не чтобы рассказать о них, я всего лишь предостережитель.
Они почти не опасны для вас, если вы школьник, балующийся крипи-сториями. Дети им не нужны. А если вы уже повзрослевший человек, или глубоко занялись всей этой паранормальностью - избегайте Диктов.
Легче написать всё по пунктам. Это быстрее.
1. Если вы, например, ночью, уже в кровати, сидите в интернете с телефона - не светите в темноту. Они могут проснуться.
2. Не слушайте музыку в наушниках в темноте. Вы можете не услышать или не почувствовать их, а поэтому опоздать что-либо сделать.
3. Если вы - засидевшийся ночью студент, которому нужно много всего сделать по учёбе, то никогда посреди работы не выходите на кухню за кофе или едой. Заранее возьмите всё с собой, кофе хоть в термос наливайте, но не ходите за ним, хоть даже и свет везде будет.
4. Если вы всё же осмелились выйти с Диктом на контакт - не доверяйте ему. Он может много чего внушить вам.
Ну и, пожалуй, последнее:
Если ты почувствуешь на себе несколько дыханий этих "невидимых людей" - отвернись, закутайся в одеяло и постарайся уснуть, будто ничего не произошло. Когда не смотришь в лицо своей смерти, становится легче.
Я успела написать это. Будьте осторожны. Они среди нас.
После того, как я очнулась, я будто стала знать всё о них. Может, Мэри помогла. Они называют себя "Дикты". Чёрт знает, почему.
Я здесь не чтобы рассказать о них, я всего лишь предостережитель.
Они почти не опасны для вас, если вы школьник, балующийся крипи-сториями. Дети им не нужны. А если вы уже повзрослевший человек, или глубоко занялись всей этой паранормальностью - избегайте Диктов.
Легче написать всё по пунктам. Это быстрее.
1. Если вы, например, ночью, уже в кровати, сидите в интернете с телефона - не светите в темноту. Они могут проснуться.
2. Не слушайте музыку в наушниках в темноте. Вы можете не услышать или не почувствовать их, а поэтому опоздать что-либо сделать.
3. Если вы - засидевшийся ночью студент, которому нужно много всего сделать по учёбе, то никогда посреди работы не выходите на кухню за кофе или едой. Заранее возьмите всё с собой, кофе хоть в термос наливайте, но не ходите за ним, хоть даже и свет везде будет.
4. Если вы всё же осмелились выйти с Диктом на контакт - не доверяйте ему. Он может много чего внушить вам.
Ну и, пожалуй, последнее:
Если ты почувствуешь на себе несколько дыханий этих "невидимых людей" - отвернись, закутайся в одеяло и постарайся уснуть, будто ничего не произошло. Когда не смотришь в лицо своей смерти, становится легче.
Я успела написать это. Будьте осторожны. Они среди нас.
В любом городе любой страны отправляйся в любую психиатрическую лечебницу или любой реабилитационный центр в который сможешь попасть. Когда ты подойдёшь к регистратуре, закрой глаза попроси встречи с тем, кто называет себя «Хранитель Света». Тебя отведут к одинокой двери, ведущей в длинный, петляющий коридор. Тебе скажут открыть глаза. Коридор будет беспросветно тёмен, но достаточно узок для того, чтобы ты чувствовал стены и мог двигаться вперёд.
Если, в любой момент пути, коридор внезапно заполнится светом, немедленно закрой глаза и быстро пробирайся назад к двери, через которую ты вошёл. Если твои глаза останутся отрытыми более, чем на секунду, то, что ты увидишь, заставит тебя вырвать их.
Если же свет будет выключен столько, сколько тебе потребуется для прохождения коридора, ты достигнешь другой двери. Если ты увидишь свет, пробивающийся через щель под дверью, немедленно беги, ибо того, чего ты ищешь, здесь нет. Если же света не видно, осторожно поверни ручку и войди.
Комната будет абсолютно тёмной, кроме одной тусклой свечи в центре. Её света будет достаточно, чтобы разглядеть очертания склонившейся над ней фигуры, закутанной в плащ. Человек под плащом будет совершенно неподвижен. Единственным вопросом, на который он ответит, будет «Что защитит нас от них?» Скажи что-нибудь другое, и этот человек вырвет твои глаза и поглотит твою душу; и ты займёшь его место под плащом до конца вечности.
Если ты задашь указанный выше вопрос, пронзительный крик раздастся от свечи и серия огней осветит комнату, открыв взору образы самых ужасных мыслей, фантазий и воспоминаний из всех разумов в истории. Большинство людей не выдержат этого; они или сойдут с ума, или умрут на месте. Однако, если ты сумеешь пережить это суровое испытание, человек в плаще медленно встанет и опустит руки на твою голову. Ты будешь вынужден посмотреть на его лицо. У него будет лицо молодого человека, но вместо глаз будут лишь пустые глазницы. С этого момента ты не должен отводить взгляд, если не хочешь остаться прикованным к этой комнате, навечно забытым во времени. Он вложит тебе в руку нечто маленькое и круглое. С этого момента ты не будешь чувствовать боли (если ты не пытаешься заполучить другой Объект, так как боль, которую ты тогда испытываешь, не имеет ничего общего с обычной болью), но ужасные образы, которые ты увидел в этой комнате, навсегда будут выжжены в твоей памяти.
Глаз, который окажется у тебя в руке, будет Объектом 5 из 538. Пробуждение началось; они не должны собраться вместе.
Если, в любой момент пути, коридор внезапно заполнится светом, немедленно закрой глаза и быстро пробирайся назад к двери, через которую ты вошёл. Если твои глаза останутся отрытыми более, чем на секунду, то, что ты увидишь, заставит тебя вырвать их.
Если же свет будет выключен столько, сколько тебе потребуется для прохождения коридора, ты достигнешь другой двери. Если ты увидишь свет, пробивающийся через щель под дверью, немедленно беги, ибо того, чего ты ищешь, здесь нет. Если же света не видно, осторожно поверни ручку и войди.
Комната будет абсолютно тёмной, кроме одной тусклой свечи в центре. Её света будет достаточно, чтобы разглядеть очертания склонившейся над ней фигуры, закутанной в плащ. Человек под плащом будет совершенно неподвижен. Единственным вопросом, на который он ответит, будет «Что защитит нас от них?» Скажи что-нибудь другое, и этот человек вырвет твои глаза и поглотит твою душу; и ты займёшь его место под плащом до конца вечности.
Если ты задашь указанный выше вопрос, пронзительный крик раздастся от свечи и серия огней осветит комнату, открыв взору образы самых ужасных мыслей, фантазий и воспоминаний из всех разумов в истории. Большинство людей не выдержат этого; они или сойдут с ума, или умрут на месте. Однако, если ты сумеешь пережить это суровое испытание, человек в плаще медленно встанет и опустит руки на твою голову. Ты будешь вынужден посмотреть на его лицо. У него будет лицо молодого человека, но вместо глаз будут лишь пустые глазницы. С этого момента ты не должен отводить взгляд, если не хочешь остаться прикованным к этой комнате, навечно забытым во времени. Он вложит тебе в руку нечто маленькое и круглое. С этого момента ты не будешь чувствовать боли (если ты не пытаешься заполучить другой Объект, так как боль, которую ты тогда испытываешь, не имеет ничего общего с обычной болью), но ужасные образы, которые ты увидел в этой комнате, навсегда будут выжжены в твоей памяти.
Глаз, который окажется у тебя в руке, будет Объектом 5 из 538. Пробуждение началось; они не должны собраться вместе.
БАмп
бамп
Я уверен - вокруг что-то происходит.
Я живу в обычном маленьком городке, где все знают друг друга в лицо. И был у нас маленький магазинчик, который до этого момента я посещал каждый божий день. Но не сегодня. Потому что сегодня он исчез! Просто, блядь, исчез! Я пошел в него очередной раз за хлебом. Все было как обычно, но когда я подошел, то увидел, что на его месте стоит какой-то старый сарай! Я охуел! Когда я зашел внутрь, то увидел спящего бомжа, который проснулся, едва я переступил порог.
- Ты кто? - спросил я у него.
- Я живу тут! - хриплым голос ответило это жалкое создание.
Я отшатнулся в сторону.
Соседи говорили одно и тоже, мол не было там никогда никакого магазина! Я рассказал им все в деталях: название, имя продавца, какие обычно продукты были. Большинство посоветовало мне пойти проспаться. И только один объяснил, что сарай этот давно хотели снести, но по каким-то причинам о нем почему-то забыли...
В мою голову полезли идиотские мысли о том, что я попал в параллельную реальность, что в моем мире сарай все-таки снесли и потом там построили этот магазинчик... Я стал искать доказательства, отличия. Я целыми днями напролет сидел в интернете и искал несовпадения. Я решил писать в гугл самые известные войны в истории, чтобы найти отличия: Греко-персидские, Пунические, поход Александра, римские завоевания, походы Атиллы, завоевание Англии норманнами, Столетняя война...
Но я ничего не нашел. Почему же именно этот магазинчик? Если это параллельный мир, то почему все остальное на месте? Может ли быть, что я просто схожу с ума?..
Я живу в обычном маленьком городке, где все знают друг друга в лицо. И был у нас маленький магазинчик, который до этого момента я посещал каждый божий день. Но не сегодня. Потому что сегодня он исчез! Просто, блядь, исчез! Я пошел в него очередной раз за хлебом. Все было как обычно, но когда я подошел, то увидел, что на его месте стоит какой-то старый сарай! Я охуел! Когда я зашел внутрь, то увидел спящего бомжа, который проснулся, едва я переступил порог.
- Ты кто? - спросил я у него.
- Я живу тут! - хриплым голос ответило это жалкое создание.
Я отшатнулся в сторону.
Соседи говорили одно и тоже, мол не было там никогда никакого магазина! Я рассказал им все в деталях: название, имя продавца, какие обычно продукты были. Большинство посоветовало мне пойти проспаться. И только один объяснил, что сарай этот давно хотели снести, но по каким-то причинам о нем почему-то забыли...
В мою голову полезли идиотские мысли о том, что я попал в параллельную реальность, что в моем мире сарай все-таки снесли и потом там построили этот магазинчик... Я стал искать доказательства, отличия. Я целыми днями напролет сидел в интернете и искал несовпадения. Я решил писать в гугл самые известные войны в истории, чтобы найти отличия: Греко-персидские, Пунические, поход Александра, римские завоевания, походы Атиллы, завоевание Англии норманнами, Столетняя война...
Но я ничего не нашел. Почему же именно этот магазинчик? Если это параллельный мир, то почему все остальное на месте? Может ли быть, что я просто схожу с ума?..
Я тут, оп
Даже не знаю с чего начать… Запутанная история, страшная… Но люди должны знать правду, чтобы уберечь себя от опасности…
Эту историю мне рассказал коллега по работе, который в последствии стал моим лучшим другом. Назовем его Егором. Ну так вот, у Егора был одноклассник Дима, который работал журналистом на какую то небольшую газету и вел колонку с ужасами и мистикой.
В 2000 году за неплохую сумму ему поручили написать статью о заброшенных зданиях и сооружениях Москвы. Разумеется, ему приходилось ездить на забросы, договариваться с охранниками чтобы пройти, фотографировать и делать по заброшенным зданиям свои заметки. Посетил он и Ховринскую заброшенную больницу, как её еще называют, ХЗБ или Амбрелла.
На то время Ховринка была уже относительно немолодым забросом, и история этого места подарила ей большую известность.
И так как по своим масштабам она превосходит другие сооружения, Дмитрий провел в ней времени больше, чем в любом другом заброшенном месте. События проходили уже после того, как наши правоохранительные органы вычислили местонахождение клуба и устроили облаву на Немостор, но об этом чуть ниже по тексту.
Чем больше я узнавал, тем больше становился уверен в том, что все это происходило… Хотя раньше я не верил ни в мистику, ни в магию, ни, разумеется, в подобные истории.
Ну так вот… Не мог Дима пройти мимо когда-то сатанинского «храма», устроенного в стенах ХЗБ членами секты Немостор («клубом» они, разумеется, сами себя называли). Не мог пройти не только из-за того, что Немостор является главной достопримечательностью ХЗБ, но и потому что когда-то давно он сам занимался сталкерством, да и блуждая по заброшенным строениям Москвы, он и сам одевался как сталкер, говорил: «Так удобнее».
Когда Дима зашел в нужный подвал (где раньше находилось убежище секты Немостор), так вышло, что совершенно случайно он встретил какого-то странного парня лет 25, который стоял там возле стены и писал на стене письмена на каком-то странном языке (позже выяснилось, что эти письмена придумали сами члены секты… по-видимому для того, чтобы передавать друг другу зашифрованные послания). И, как я понимаю, Дима выдал себя за сатаниста, чтобы втереться в доверие человека с целью узнать какую-нибудь интересную историю о Ховринке (честно говоря, я удивлен, как это ему удалось, наверное, он просто очень хорошо умел общаться и убеждать людей), и с этого момента его жизнь сильно изменилась, так как оказалось, что этот парень - член клуба Немостор! (Напоминаю, это было в 2000-м году). На самом деле, я вообще удивляюсь, как это могло произойти так как члены этой секты стараются себя не выдавать, особенно после того, как их чуть всех не уничтожил ОМОН (да-да, не все члены секты в тот день погибли, но об этом я напишу чуть ниже).
Дима сумел втереться к ним в доверие и узнал очень много важных фактов, собрал достаточно улик по этой секте. И так как он успел передать эту информацию Егору, а Егор, в свою очередь, успел рассказать её мне, я поведаю вам по-настоящему страшную историю:
Клуб Nimostor (по другим данным - Nemostor) образовался в 1984 году в Москве молодыми (средний возраст 15-25 лет) жителями города, среди которых были как парни, так и девушки. Прикрывались они названием “Клуб по интересам Нимостор”, но на самом деле эти люди были сатанистами, увлекались черной магией (черные мессы, проклятия и многое другое), убивали животных и людей (причем совершенно разными и ужасными способами), занимались каннибализмом.
По началу их было максимум человек 10, и начали они свой кровавый путь в Битцевском лесопарке. На некоторых полянах в этом парке до сих пор можно найти логотипы секты, вырезанные на деревьях или нарисованные краской на одиноких стенах парка. Со временем клуб увеличивался, да и в парке становилось опасно совершать свои преступления, и поэтому они решили найти новое место. К тому моменту в клубе уже было более 30 человек, и в нем существовала четкая иерархия.
И в итоге они выбрали Ховринскую заброшенную больницу (или она их?).
Эту историю мне рассказал коллега по работе, который в последствии стал моим лучшим другом. Назовем его Егором. Ну так вот, у Егора был одноклассник Дима, который работал журналистом на какую то небольшую газету и вел колонку с ужасами и мистикой.
В 2000 году за неплохую сумму ему поручили написать статью о заброшенных зданиях и сооружениях Москвы. Разумеется, ему приходилось ездить на забросы, договариваться с охранниками чтобы пройти, фотографировать и делать по заброшенным зданиям свои заметки. Посетил он и Ховринскую заброшенную больницу, как её еще называют, ХЗБ или Амбрелла.
На то время Ховринка была уже относительно немолодым забросом, и история этого места подарила ей большую известность.
И так как по своим масштабам она превосходит другие сооружения, Дмитрий провел в ней времени больше, чем в любом другом заброшенном месте. События проходили уже после того, как наши правоохранительные органы вычислили местонахождение клуба и устроили облаву на Немостор, но об этом чуть ниже по тексту.
Чем больше я узнавал, тем больше становился уверен в том, что все это происходило… Хотя раньше я не верил ни в мистику, ни в магию, ни, разумеется, в подобные истории.
Ну так вот… Не мог Дима пройти мимо когда-то сатанинского «храма», устроенного в стенах ХЗБ членами секты Немостор («клубом» они, разумеется, сами себя называли). Не мог пройти не только из-за того, что Немостор является главной достопримечательностью ХЗБ, но и потому что когда-то давно он сам занимался сталкерством, да и блуждая по заброшенным строениям Москвы, он и сам одевался как сталкер, говорил: «Так удобнее».
Когда Дима зашел в нужный подвал (где раньше находилось убежище секты Немостор), так вышло, что совершенно случайно он встретил какого-то странного парня лет 25, который стоял там возле стены и писал на стене письмена на каком-то странном языке (позже выяснилось, что эти письмена придумали сами члены секты… по-видимому для того, чтобы передавать друг другу зашифрованные послания). И, как я понимаю, Дима выдал себя за сатаниста, чтобы втереться в доверие человека с целью узнать какую-нибудь интересную историю о Ховринке (честно говоря, я удивлен, как это ему удалось, наверное, он просто очень хорошо умел общаться и убеждать людей), и с этого момента его жизнь сильно изменилась, так как оказалось, что этот парень - член клуба Немостор! (Напоминаю, это было в 2000-м году). На самом деле, я вообще удивляюсь, как это могло произойти так как члены этой секты стараются себя не выдавать, особенно после того, как их чуть всех не уничтожил ОМОН (да-да, не все члены секты в тот день погибли, но об этом я напишу чуть ниже).
Дима сумел втереться к ним в доверие и узнал очень много важных фактов, собрал достаточно улик по этой секте. И так как он успел передать эту информацию Егору, а Егор, в свою очередь, успел рассказать её мне, я поведаю вам по-настоящему страшную историю:
Клуб Nimostor (по другим данным - Nemostor) образовался в 1984 году в Москве молодыми (средний возраст 15-25 лет) жителями города, среди которых были как парни, так и девушки. Прикрывались они названием “Клуб по интересам Нимостор”, но на самом деле эти люди были сатанистами, увлекались черной магией (черные мессы, проклятия и многое другое), убивали животных и людей (причем совершенно разными и ужасными способами), занимались каннибализмом.
По началу их было максимум человек 10, и начали они свой кровавый путь в Битцевском лесопарке. На некоторых полянах в этом парке до сих пор можно найти логотипы секты, вырезанные на деревьях или нарисованные краской на одиноких стенах парка. Со временем клуб увеличивался, да и в парке становилось опасно совершать свои преступления, и поэтому они решили найти новое место. К тому моменту в клубе уже было более 30 человек, и в нем существовала четкая иерархия.
И в итоге они выбрали Ховринскую заброшенную больницу (или она их?).
Совершая свои деяния в лесопарках и городе, они уже успели “прославиться” своими преступлениями, но именно в ХЗБ в 1986 году они и получили свою печальную известность. Они заманивали в ХЗБ и убивали народ пачками. Делали жертвоприношения, также могли убивать просто для утех. Они насиловали своих жертв перед их умерщвлением, а после их смерти могли пожарить их мясо на костре и съесть (а порой жарили на костре заживо!). Так продолжалось несколько лет, пока их никто не мог вычислить. К тому моменту их там было примерно 50 человек. И то ли их черные мессы, заклинания и молитвы Сатане помогали им скрываться, то ли удача, но вычислили их, потому что один из членов клуба метил на лидерство и, не получив желанного звания, посчитал, что его недостаточно ценят… И тогда он сдал своих товарищей правоохранительным органам. Правда, ему тоже не повезло так как над ним был закрытый суд и, даже учитывая помощь следствию, за все ужасные преступления его все равно приговорили к расстрелу и тайно казнили.
Был отдан приказ начинать штурм ХЗБ, когда все члены клуба соберутся отмечать один (не указывается какой) сатанистский праздник. Когда все члены Немостора были в сборе, начался штурм. Стоит отметить, что к тому времени почти у всех участников секты было оружие. Они начали обороняться, но ОМОН, благодаря своей подготовке, дымовым и газовым гранатам довольно быстро смог расправится с большей частью этого клуба-секты, остальных же удалось загнать в подвал. На тот момент они уже знали, что в подвалах ХЗБ члены клуба знают тайные ходы (в подземных переходах между корпусами располагались помещения лидера и его приближенных, поговаривают, что если разобрать завалы, можно найти сокровища сатанистов и их тайные знания), и чтобы не рисковать было принято решение их всех уничтожить, то есть, “стрелять на поражение”. Доказано, что ОМОН кинул в подвалы несколько средне заряженных гранат. Был взрыв, потолок местами обвалился, вода начала затапливать подвалы… Часть людей умерла от взрыва, часть людей прибило обломками бетонных плит, а часть людей утонула, и их тела находятся там до сих пор (так же доказано, что периодически проклятые черной магические вещи утонувших членов секты всплывают со дна неусыхающего озера и приносят несчастья всем, кто к ним прикоснется). Мало кто знает, что лидер Немостора (имя первого лидера секты адепты тщательно скрывают) перед смертью проклял всех тех, кто его убил. Он поклялся отдать душу Дьяволу, чтобы умерли все те, кто расправился с ним и его сектой, чтобы все те, кто придут в ХЗБ, в этот подвал, умирали самой страшной смертью. Он и члены его секты умерли, их подвал почти весь затопило, со временем их логотип перерисовали на соседних стенах, дорисовывая все новые и новые «подробности». Души умерших членов секты до сих пор продолжают блуждать по ХЗБ, унося все новые и новые жизни… И даже не смотря на это, со временем все начали забывать Немостор и все то, что они совершили. Иные и вовсе говорят, что этой секты-клуба никогда не существовало… Все должно было кануть в прошлое, но так получилось, что не все члены этого клуба были уничтожены, и поэтому история на этом не закончилась.
Как потом выяснил Дмитрий, спасшиеся члены секты долго блуждали в поисках нового места. Они стали еще более скрытными и жестокими. В итоге место они нашли, но Дмитрий о нем так и не узнал так как по новым правилам секты, человек должен два года «помогать» и делать все для клуба (в основном, это были небольшие, но важные поручения), чтобы познакомится с лидером секты и попасть в «Храм Дьявола». Дмитрий общался с членами секты 2 месяца и уже хотел сдать их властям, но они смогли его вычислить… Случилось так, что он пригласил одного из членов клуба в одну из своих квартир (у него их было несколько), и, когда он отлучился (чай заварить или что-то вроде того), член секты Немостор нашел часть записей Димы (эта часть была впоследствии утеряна). Не подавая виду, сектант после общения с Дмитрием вышел из квартиры…
Егор совершенно случайно узнал обо всем этом. В начале 2001-го года ему позвонила мать Димы и сообщила, что уже много месяцев назад пропал её сын. Она спрашивала, не знает ли он, где он может быть? Егор разговорился с мамой Дмитрия и приехал в одну из квартир Дмитрия, чтобы помочь разобрать с вещами её сына (видимо, еще не все проверили милиционеры) и, разбирая большую коробку с дисками, на дне Егор обнаружил дневник Дмитрия, в котором он вел свои записи.
Последняя запись говорила о том, что Диме было страшно выходить из дома, что он понял, что его раскусили. Последняя важная информация, которую он узнал, была о том, что на данный момент в клубе насчитывается примерно сто человек, что у них появились связи в правительстве, так как лидером Немостора стал какой-то молодой влиятельный деятель, что у них появился свой бизнес (не упоминается, какой) и что теперь они повсюду выслеживают тех, кто им «насолил» или отнесся к ним неуважительно.
Далее, как понял Егор, Дима вышел в магазин и не вернулся. Его тело не нашли до сих пор, но ходят слухи, что где то в интернете какой то пользователь анонимно выложил фотографию с головой Димы и написал комментарий: «И так будет со всеми, кто решит с нами поиграть». Также по всему интернету было замечено еще несколько подобных фотографий с этим же комментарием, но Google быстро удаляет эту информацию со своего сервера.
Поговаривают, что периодически Nimostor выкладывают в сеть видео со странными названиями, а на самих видео члены секты проводят кровавые ритуалы жертвоприношения, а те, кто оставляет недоброжелательные комментарии к видео, через какое-то время становятся «жертвами» на вновь выложенных видеозаписях…
Бамп годному треду
8 января 2009 года я собирался отмечать свой восемнадцатый день рождения. На тот момент я учился на первом курсе в медицинском универе, занимался самбо и редко позволял себе выпивать. Жил я в городе Ожерелье, что в Московской Области. У меня было много друзей и знакомых до того дня, когда я стал жертвой.
И вот настал долгожданный праздник, немного оправившись после Нового года, мне нужно было снова налегать на выпивку. Отписав всем в аську и обзвонив ещё раз своих близких друзей и подруг я двинулся в путь. На часах было полвторого. Я договорился встретиться с ребятами у магазина без пятнадцати два, для того чтобы закупиться. Спустя небольшой промежуток времени я, Лёха и Колян уже совершали покупки, а девчонки должны были подойти сразу на платформу.
В итоге, в 3 часа дня - я, Колян, Лёха, Катя и моя девушка Света стояли с покупками на платформе. Но Олька почему-то задерживалась. А ведь у нас электричка через семь минут. Я решил позвонить ей, но в ответ лишь услышал - аппарат абонента выключен. Прекрасно. У нас осталось три минуты. А вот и она. Как раз вовремя. Мы уселись в электричку, которая почему-то не желала отправляться в путь. В вагоне было ужасно холодно, т.к. печка не топилась вообще. Спустя десять минут cтоянки, машинист решил что пора бы дать газу и мы тронулись. Нам нужно было проехать две остановки и выйти на станции Белопесоцкое - это небольшая деревня со своими заморочками и давней историей. В целом - ничего особенного. Единственное, на что здесь можно посмотреть - это женский Белопесоцкий Монастырь и, конечно же, деревенское кладбище с довольно ветхой часовней.
А вот и наша остановка. Мы вышли из электрички и потащились в ещё один магазин, т.к. я забыл купить спасательную резинку. Добравшись до магазина, я попросил друзей подождать снаружи, а сам вошёл внутрь. И какой черт понёс меня в этот вонючий магазин, в котором к тому же не оказалось презервативов. Чтобы не выглядеть дураком, я купил бутылку пива и вышел. В скором времени мы были в пункте назначения.
Праздновали у меня в частном доме: музончик, танцульки, салатики, легкие спиртные напитки (мартини, шампунь, вино), коньяк, горячие блюда, в общем всё как положено. Сперва мы собирались посидеть у меня часиков до десяти, а затем отправиться в г.Ступино в какой-нибудь клуб потусить. Время было шесть часов и веселье было в самом разгаре, когда Лёха попросил меня выйти на пару слов. Оказывается ему позвонила мама и сказала срочно ехать домой, т.к. у нёё какие-то проблемы, о которых он мне рассказывать не пожелал. В общем, он уехал, прихватив с собой за компанию Олю, но обещал вернуться вместе с ней к десяти часам вечера. Ну и валите.
В половину восьмого мы вышли во двор подышать свежим воздухом. В это время суток на улице уже стемнело. Немного постояв возле входа, Коля и Катя пошли прогуляться по деревне, а мы остались со Светкой вдвоем. Мы решили воспользоваться моментом и немного развлечься, принимая ванну, когда в доме внезапно погас свет. Светка вскринула от неожиданности, да и я трухнул в тот момент, естественно о сексе можно было забыть. Мы кое-как при свете фонарика на телефоне оделись и вышли в коридор. Ванная находилась на втором этаже, на котором также присутствовали две спальни. Мы спустились вниз, в гостиную, через которую прямиком направились на кухню. На кухне находился вход в подвал. Я, взяв фонарик, спустился вниз, чтобы проверить пробки. Света осталась стоять наверху.
Осмотрев механизм я понял, что дело не в пробках. По-видимому, ветер оборвал линию электропередач, либо это были проблемы в единственной на всю деревню трансформаторной будке. И пока я размышлял на секунду мне показалось, что сверху кто-то кричал.
- Cвета!! - позвал я. Тишина.
Я пулей забежал на кухню, но Светки тут не было. Что за? Я же просил её подождать здесь...
- Светочка! - В ответ ни звука.
- Светусь хватит, это не смешно. - И снова безрезультатно.
- Ну всё если ты сейчас не отзовёшься, то я обижусь! - Никакого эффекта. Я начинал нервничать. Я позвонил ей на телефон, но тот был отключен. Вот бл*! Куда же она могла исчезнуть? Кричать было бесполезно, и поэтому я стал бегать по дому и заглядывать во все уголки, но её нигде не было. Спустя десять минут безуспешных поисков я заметил, что входная дверь приоткрыта. Найдя мощный фонарик, я, накинув куртку и нацепив валенки выскочил на крыльцо. Следы уходили в сторону леса. Если это шутка, то очень плохая шутка. Я побежал прямиком по следам, которые вывели меня (куда бы вы думали?) прямиком на кладбище. Следы обрывались у одной из могил. Подойдя ближе, я не увидел ничего не обычного, и уже было хотел возвращаться, но удар тупым предметом по голове сбил меня с ног. Я потерял сознание.
Я очнулся, привязанный к ели, которая находилась неподалеку от кладбища. Моё внимание приковал человек, сидящий в трёх-четырёх метрах от меня возле костра. Я попытался освободиться. Но узел был слишком крепкий. Я медленно стал разбалтывать его. Человек у костра продолжал молчать и изредка подкидывал в дрова.
- Кто ты, что тебе нужно? - спросил я его, ослабляя узел. Человек не ответил мне. Узел стал потихоньку ослабевать и я вновь попробовал освободиться. Узел почти готов. Ещё чуть-чуть, и я на свободе. И когда руки уже покидали объятия верёвки, моё внимание привлекло странное возвышение возле костра. Высотой метра полтора, и очень широкое.
Человек у костра совсем не обращал на меня внимания. Я свободен. Вот оно. Я резко вскочил и бросился к нему. Он услышал меня и обернулся. Я занёс руку для удара и... В свете костра мне удалось увидеть его лицо, я обомлел от ужаса - Лёха. Я замешкался и в этот самый момент он ударил меня, а сам бросился прочь. Я хотел было последовать за ним, но моё любопытство взяло верх. Я должен был узнать, что это за горка. Я подошёл к ней и медленно стал копать. Внезапно мои руки нащупали что-то. Я замер. Рука. Несомненно, это рука. Это была человеческая рука. Ком подступил к горлу. Я потянул её и вытащил на свет. Стал её осматривать. О БОЖЕ! НЕЕЕТ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!... Это была рука Светы, я сразу узнал ёё по кольцу, которое я подарил ей на день рождения. В ту же секунду я обезумел. Я перестал мыслить логично. Я хотел найти и убить Лёху. Просто УБИТЬ!
Я побежал в ту сторону куда направился он. Следы были едва различимы в темноте, но во мне проснулись животные инстинкты, и идти по следам было гораздо легче. Следы вывели меня к могиле, с которой всё начиналось. Я услышал сзади шаги, а затем только два слова:
- Ну как...
Завершить фразу Лёха не успел, я резко развернулся и пробил ему в челюсть с такой силой, что даже небо услышало треск его костей. Я избивал его до тех пор, пока он не перестал дышать...
Через неделю я сидел в зале суда в качестве подсудимого за убийство Воронкова Алексея. Адвокат был хороший, за что ему огромное спасибо. Я получил два года условно. Оказалось, мои друзья решили разыграть меня. Та рука, что я видел, была ненастоящей. Но в свете костра разглядеть мне этого не удалось. В розыгрыше участвовали абсолютно все. С тех самых пор никто со мной не общается, считают что я на голову больной, из универа отчислен, а моя репутация навсегда загажена. Так что прежде чем шутить, думайте.
И вот настал долгожданный праздник, немного оправившись после Нового года, мне нужно было снова налегать на выпивку. Отписав всем в аську и обзвонив ещё раз своих близких друзей и подруг я двинулся в путь. На часах было полвторого. Я договорился встретиться с ребятами у магазина без пятнадцати два, для того чтобы закупиться. Спустя небольшой промежуток времени я, Лёха и Колян уже совершали покупки, а девчонки должны были подойти сразу на платформу.
В итоге, в 3 часа дня - я, Колян, Лёха, Катя и моя девушка Света стояли с покупками на платформе. Но Олька почему-то задерживалась. А ведь у нас электричка через семь минут. Я решил позвонить ей, но в ответ лишь услышал - аппарат абонента выключен. Прекрасно. У нас осталось три минуты. А вот и она. Как раз вовремя. Мы уселись в электричку, которая почему-то не желала отправляться в путь. В вагоне было ужасно холодно, т.к. печка не топилась вообще. Спустя десять минут cтоянки, машинист решил что пора бы дать газу и мы тронулись. Нам нужно было проехать две остановки и выйти на станции Белопесоцкое - это небольшая деревня со своими заморочками и давней историей. В целом - ничего особенного. Единственное, на что здесь можно посмотреть - это женский Белопесоцкий Монастырь и, конечно же, деревенское кладбище с довольно ветхой часовней.
А вот и наша остановка. Мы вышли из электрички и потащились в ещё один магазин, т.к. я забыл купить спасательную резинку. Добравшись до магазина, я попросил друзей подождать снаружи, а сам вошёл внутрь. И какой черт понёс меня в этот вонючий магазин, в котором к тому же не оказалось презервативов. Чтобы не выглядеть дураком, я купил бутылку пива и вышел. В скором времени мы были в пункте назначения.
Праздновали у меня в частном доме: музончик, танцульки, салатики, легкие спиртные напитки (мартини, шампунь, вино), коньяк, горячие блюда, в общем всё как положено. Сперва мы собирались посидеть у меня часиков до десяти, а затем отправиться в г.Ступино в какой-нибудь клуб потусить. Время было шесть часов и веселье было в самом разгаре, когда Лёха попросил меня выйти на пару слов. Оказывается ему позвонила мама и сказала срочно ехать домой, т.к. у нёё какие-то проблемы, о которых он мне рассказывать не пожелал. В общем, он уехал, прихватив с собой за компанию Олю, но обещал вернуться вместе с ней к десяти часам вечера. Ну и валите.
В половину восьмого мы вышли во двор подышать свежим воздухом. В это время суток на улице уже стемнело. Немного постояв возле входа, Коля и Катя пошли прогуляться по деревне, а мы остались со Светкой вдвоем. Мы решили воспользоваться моментом и немного развлечься, принимая ванну, когда в доме внезапно погас свет. Светка вскринула от неожиданности, да и я трухнул в тот момент, естественно о сексе можно было забыть. Мы кое-как при свете фонарика на телефоне оделись и вышли в коридор. Ванная находилась на втором этаже, на котором также присутствовали две спальни. Мы спустились вниз, в гостиную, через которую прямиком направились на кухню. На кухне находился вход в подвал. Я, взяв фонарик, спустился вниз, чтобы проверить пробки. Света осталась стоять наверху.
Осмотрев механизм я понял, что дело не в пробках. По-видимому, ветер оборвал линию электропередач, либо это были проблемы в единственной на всю деревню трансформаторной будке. И пока я размышлял на секунду мне показалось, что сверху кто-то кричал.
- Cвета!! - позвал я. Тишина.
Я пулей забежал на кухню, но Светки тут не было. Что за? Я же просил её подождать здесь...
- Светочка! - В ответ ни звука.
- Светусь хватит, это не смешно. - И снова безрезультатно.
- Ну всё если ты сейчас не отзовёшься, то я обижусь! - Никакого эффекта. Я начинал нервничать. Я позвонил ей на телефон, но тот был отключен. Вот бл*! Куда же она могла исчезнуть? Кричать было бесполезно, и поэтому я стал бегать по дому и заглядывать во все уголки, но её нигде не было. Спустя десять минут безуспешных поисков я заметил, что входная дверь приоткрыта. Найдя мощный фонарик, я, накинув куртку и нацепив валенки выскочил на крыльцо. Следы уходили в сторону леса. Если это шутка, то очень плохая шутка. Я побежал прямиком по следам, которые вывели меня (куда бы вы думали?) прямиком на кладбище. Следы обрывались у одной из могил. Подойдя ближе, я не увидел ничего не обычного, и уже было хотел возвращаться, но удар тупым предметом по голове сбил меня с ног. Я потерял сознание.
Я очнулся, привязанный к ели, которая находилась неподалеку от кладбища. Моё внимание приковал человек, сидящий в трёх-четырёх метрах от меня возле костра. Я попытался освободиться. Но узел был слишком крепкий. Я медленно стал разбалтывать его. Человек у костра продолжал молчать и изредка подкидывал в дрова.
- Кто ты, что тебе нужно? - спросил я его, ослабляя узел. Человек не ответил мне. Узел стал потихоньку ослабевать и я вновь попробовал освободиться. Узел почти готов. Ещё чуть-чуть, и я на свободе. И когда руки уже покидали объятия верёвки, моё внимание привлекло странное возвышение возле костра. Высотой метра полтора, и очень широкое.
Человек у костра совсем не обращал на меня внимания. Я свободен. Вот оно. Я резко вскочил и бросился к нему. Он услышал меня и обернулся. Я занёс руку для удара и... В свете костра мне удалось увидеть его лицо, я обомлел от ужаса - Лёха. Я замешкался и в этот самый момент он ударил меня, а сам бросился прочь. Я хотел было последовать за ним, но моё любопытство взяло верх. Я должен был узнать, что это за горка. Я подошёл к ней и медленно стал копать. Внезапно мои руки нащупали что-то. Я замер. Рука. Несомненно, это рука. Это была человеческая рука. Ком подступил к горлу. Я потянул её и вытащил на свет. Стал её осматривать. О БОЖЕ! НЕЕЕТ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!... Это была рука Светы, я сразу узнал ёё по кольцу, которое я подарил ей на день рождения. В ту же секунду я обезумел. Я перестал мыслить логично. Я хотел найти и убить Лёху. Просто УБИТЬ!
Я побежал в ту сторону куда направился он. Следы были едва различимы в темноте, но во мне проснулись животные инстинкты, и идти по следам было гораздо легче. Следы вывели меня к могиле, с которой всё начиналось. Я услышал сзади шаги, а затем только два слова:
- Ну как...
Завершить фразу Лёха не успел, я резко развернулся и пробил ему в челюсть с такой силой, что даже небо услышало треск его костей. Я избивал его до тех пор, пока он не перестал дышать...
Через неделю я сидел в зале суда в качестве подсудимого за убийство Воронкова Алексея. Адвокат был хороший, за что ему огромное спасибо. Я получил два года условно. Оказалось, мои друзья решили разыграть меня. Та рука, что я видел, была ненастоящей. Но в свете костра разглядеть мне этого не удалось. В розыгрыше участвовали абсолютно все. С тех самых пор никто со мной не общается, считают что я на голову больной, из универа отчислен, а моя репутация навсегда загажена. Так что прежде чем шутить, думайте.
> крипитред
> 22:24
> /0
> 22:24
> /0
Будучи студентом первого курса в незнакомом городе, после второй сессии я серьезно задумался о поиске жилья, ибо общежитие полнилось не самыми приятными людьми, учиться было невозможно, а поддерживать стипендию было вопросом выживания. Волей-неволей мне пришлось пойти работать, однако «Макдональдса» тогда еще и в помине не было, и я перебивался весьма сомнительными должностями дворника, а затем ночного охранника местного круглосуточного магазинчика.
Среди завсегдатаев этого милого заведения был мужик лет этак сорока. Довольно толковый, но пропащий, ибо не раз я выпинывал его вусмерть пьяного, буянящего и орущего, пока однажды ему вздумалось придти трезвым и не рассказать мне про местную дьявольщину.
Дело было вот в чем. Ранее на территории райончика, где я учился и работал, стоял огромный частный сектор (ибо деревня), который один «авторитет» решил пригрести к рукам, снести все к чертям — за чем это ему понадобилось, мужик внятно пояснить не смог, сурово посмотрел на меня, и я призаткнулся. А далее полилась в мои уши фееричная фантасмагория про озверевших ублюдков, из чего я вынес следующее — кто-то дома добровольно продавал и сваливал подальше, остальных запугивали как могли, кого-то покалечили, кого-то и вовсе замочили, но в итоге остались из всего сектора в 20-30 дворов только две полоумные бабки, которых ничем было не прошибить. Им было лет по сто, и местные считали их колдуньями, ну или чем-то вроде того. Наслали они на того братка проклятий, с чего он немало перепугался, а после решил сжечь ведьм — и дело с концом.
В общем, их дом он спалил, а через две недели у него нога «почернела и разбухла», и умер он, корчась в адской агонии. Все бы ничего, да только вот когда пожарище разбирали, мертвых, но целехоньких бабок нашли в погребе, стены которого были расцарапаны всякими крестами, кругами со звездочками, расписанными кровью, с чего все чуть в обморок не попадали, экстренно похоронили бабок, а подвал насколько смогли разломали, все остальное завалили и засыпали.
Прошло время, все уже об этом позабыли, землю застроили, развели муравейник. Но на месте подвала так и остался пустырь с брошенной стройкой, то там горело что-то, то денег не хватало, а бесстрашные таджики-строители бежали оттуда в первый же день.
Видимо, этим рассказом мужик хотел меня впечатлить или напугать, но и в моей деревне происходило и не такое, потому и я сказал — плевал я на все это, ложь, провокация и ни разу не правда. Мужик страшно обиделся, но уговорить туда сходить «взглянуть» не смог.
Лето прошло, я уже вроде как прожженный второкурсник, с началом учебы зарабатывать стал меньше. И этот дядька каким-то волшебным образом придумал, как меня подловить, и предложил мне тысячу рублей. Я отказываться не стал, затребовал деньги вперед, отпросился с работы и на следующий день пошел. Пришли мы на тот пустырь, нашли стройку, спустились в подвал. Видна была яма, словно бы земля просела, но никакой чертовщины там не было. Ушлый мужичок уже достал бутылку и распивал, а я откровенно скучал.
В общем час ночи, два, три, мужик уже давно в стельку и спит. Я плюнул на все и пошел исследовать стройку, где мне встретился белый кот, который мурчал и вообще был очень мил, увязался за мной повсюду. В порыве доброты, я захотел покормить его и пошел в тот самый магазин за вискасом, кот пошел со мной, после чего я его покормил и долго гладил. Я хотел было вернуться обратно к поискам ведьминских штук, но кот за мной не пошел, и я остался с ним, потому лень было идти одному, да и кот был интереснее.
На этом история могла бы кончиться, если бы на следующий день не начался ужас и кошмар. Сначала я опоздал в универ, где меня вызвали на ковер к декану, чего в жизни не было, и всячески воспитывали во мне ответственность и пунктуальность. Затем я подрался с другом из-за того, что якобы я вчера его девушку «водил по клубам»; я рассказал, как ходил на пустырь, но он мне не поверил. После чего мне с работы позвонили и устроили громадный капут, ибо тот, с кем я договорился о подмене, якобы не пришел (хотя я ж сам его видел). После этого я как-то обалдел, особенно от уменьшения зарплаты.
В жизни бывают совпадения, поэтому я решил не спать всю ночь, играя на компьютере, а назавтра прогулять универ. Однако ночью, часов этак в двенадцать, по спине прополз мерзковатый липкий холодок, заставивший меня резко оглянуться назад, в глубину комнаты. Разумеется, там никого не было, но я плотно задернул шторы, включил свет и постарался максимально спину закрыть, развернув стул к стене спинкой (благо стол в углу, так что я просто неудобно сел). Но мерзкое чувство не прошло, а начало усиливаться, я то и дело нервно поглядывал на щель под дверью или на шторы, затем я начал бояться тени под кроватью, а потом и вовсе подобрал ноги с пола и замер в ожидании чего-то ужасного. Поняв, что это превращается в форменную истерию, я наскоро оделся и пронесся через темный коридор, потом через подъезд и выскочил на спасительную улицу, благо был теплый сентябрь и фонарей хватало.
Людей не было абсолютно, и, наверное, я был бы рад, встреться мне даже компания гопников. Тогда я решил разыскать того самого кота, ибо делать было нечего, а от бездействия можно было сойти с ума, и пошел в магазин, где купил ему вискаса и отправился на дальнейшие поиски. Но нигде его не было, тогда я решил прогуляться до пустыря, хотя нервы мои и так уже были на пределе. Нашел я его (а точнее услышал пронзительное мяуканье) метров за пятьдесят до того самого места, рванул в ту сторону и увидал того самого мужика-пьяницу. К слову, он был какой-то припухший, ужасно вонючий и странно двигался, будто был ну очень пьян (или под наркотой) и собой толком не управлял. Он, держа кота за ногу, методично и с размаху бил его о кусок бетона, от чего тот был залит кровью и истошно орал. На меня словно что-то нашло, в глазах помутнело, я кинулся на мужика и сначала пропнул ему под колени, повалил и долго пинал во все части тела, но он только невнятно мычал и подергивался. Затем я опомнился, схватил кота в охапку и побежал до ближайшего не спящего очага цивилизации, дабы найти где-нибудь ветврача срочно. Дальнейшее помню как во все, как долбился в двери подъездов, в окна, орал на улице что-то в духе «Быстро вызовите скорую !!!». В тот момент я больше всего боялся, что кот умрет, мне казалось, что после этого я останусь совсем один, и безумие, которое накрыло меня в той комнате, будет преследовать меня всю жизнь.
Я побежал до ближайшей больницы, где сначала меня отказались принимать, как только поняли что кровь, в которой были перемазаны мои руки не моя, а кошачья, но я орал, плевался, угрожал, и в конце концов меня принял дядька-хирург, осмотрел котейку, промыл его раны, сделал какие-то уколы, а потом куда-то его унес, а меня отправил отмываться от крови. Через час я получил кота обратно, в какой-то пеленке, а вместе с ним и телефон ветеринара, к которому нам предстояло пойти с утра.
Не буду описывать подробности, как я его выхаживал и какой он потом стал опять красивый. Летом я отвез его домой, в деревню, где он вроде бы благополучно живет до сих пор. А вот мужика я больше не видел, а кого из его собутыльников не спрашивал, у них становились какими-то совсем тупыми лица и они только невразумительно мычали мне в ответ. Затем я плюнул на это дело, с работы ушел на другую, подальше от этого ада и сделал для себя вывод-установку: никогда не ловить разных там чертей, потому что они и сами могут тебя найти, если им так захочется.
А коту я до сих пор благодарен, что он меня вывел с этого чёртова пустыря. Там теперь стадион поставили, но я туда все равно не хожу.
Среди завсегдатаев этого милого заведения был мужик лет этак сорока. Довольно толковый, но пропащий, ибо не раз я выпинывал его вусмерть пьяного, буянящего и орущего, пока однажды ему вздумалось придти трезвым и не рассказать мне про местную дьявольщину.
Дело было вот в чем. Ранее на территории райончика, где я учился и работал, стоял огромный частный сектор (ибо деревня), который один «авторитет» решил пригрести к рукам, снести все к чертям — за чем это ему понадобилось, мужик внятно пояснить не смог, сурово посмотрел на меня, и я призаткнулся. А далее полилась в мои уши фееричная фантасмагория про озверевших ублюдков, из чего я вынес следующее — кто-то дома добровольно продавал и сваливал подальше, остальных запугивали как могли, кого-то покалечили, кого-то и вовсе замочили, но в итоге остались из всего сектора в 20-30 дворов только две полоумные бабки, которых ничем было не прошибить. Им было лет по сто, и местные считали их колдуньями, ну или чем-то вроде того. Наслали они на того братка проклятий, с чего он немало перепугался, а после решил сжечь ведьм — и дело с концом.
В общем, их дом он спалил, а через две недели у него нога «почернела и разбухла», и умер он, корчась в адской агонии. Все бы ничего, да только вот когда пожарище разбирали, мертвых, но целехоньких бабок нашли в погребе, стены которого были расцарапаны всякими крестами, кругами со звездочками, расписанными кровью, с чего все чуть в обморок не попадали, экстренно похоронили бабок, а подвал насколько смогли разломали, все остальное завалили и засыпали.
Прошло время, все уже об этом позабыли, землю застроили, развели муравейник. Но на месте подвала так и остался пустырь с брошенной стройкой, то там горело что-то, то денег не хватало, а бесстрашные таджики-строители бежали оттуда в первый же день.
Видимо, этим рассказом мужик хотел меня впечатлить или напугать, но и в моей деревне происходило и не такое, потому и я сказал — плевал я на все это, ложь, провокация и ни разу не правда. Мужик страшно обиделся, но уговорить туда сходить «взглянуть» не смог.
Лето прошло, я уже вроде как прожженный второкурсник, с началом учебы зарабатывать стал меньше. И этот дядька каким-то волшебным образом придумал, как меня подловить, и предложил мне тысячу рублей. Я отказываться не стал, затребовал деньги вперед, отпросился с работы и на следующий день пошел. Пришли мы на тот пустырь, нашли стройку, спустились в подвал. Видна была яма, словно бы земля просела, но никакой чертовщины там не было. Ушлый мужичок уже достал бутылку и распивал, а я откровенно скучал.
В общем час ночи, два, три, мужик уже давно в стельку и спит. Я плюнул на все и пошел исследовать стройку, где мне встретился белый кот, который мурчал и вообще был очень мил, увязался за мной повсюду. В порыве доброты, я захотел покормить его и пошел в тот самый магазин за вискасом, кот пошел со мной, после чего я его покормил и долго гладил. Я хотел было вернуться обратно к поискам ведьминских штук, но кот за мной не пошел, и я остался с ним, потому лень было идти одному, да и кот был интереснее.
На этом история могла бы кончиться, если бы на следующий день не начался ужас и кошмар. Сначала я опоздал в универ, где меня вызвали на ковер к декану, чего в жизни не было, и всячески воспитывали во мне ответственность и пунктуальность. Затем я подрался с другом из-за того, что якобы я вчера его девушку «водил по клубам»; я рассказал, как ходил на пустырь, но он мне не поверил. После чего мне с работы позвонили и устроили громадный капут, ибо тот, с кем я договорился о подмене, якобы не пришел (хотя я ж сам его видел). После этого я как-то обалдел, особенно от уменьшения зарплаты.
В жизни бывают совпадения, поэтому я решил не спать всю ночь, играя на компьютере, а назавтра прогулять универ. Однако ночью, часов этак в двенадцать, по спине прополз мерзковатый липкий холодок, заставивший меня резко оглянуться назад, в глубину комнаты. Разумеется, там никого не было, но я плотно задернул шторы, включил свет и постарался максимально спину закрыть, развернув стул к стене спинкой (благо стол в углу, так что я просто неудобно сел). Но мерзкое чувство не прошло, а начало усиливаться, я то и дело нервно поглядывал на щель под дверью или на шторы, затем я начал бояться тени под кроватью, а потом и вовсе подобрал ноги с пола и замер в ожидании чего-то ужасного. Поняв, что это превращается в форменную истерию, я наскоро оделся и пронесся через темный коридор, потом через подъезд и выскочил на спасительную улицу, благо был теплый сентябрь и фонарей хватало.
Людей не было абсолютно, и, наверное, я был бы рад, встреться мне даже компания гопников. Тогда я решил разыскать того самого кота, ибо делать было нечего, а от бездействия можно было сойти с ума, и пошел в магазин, где купил ему вискаса и отправился на дальнейшие поиски. Но нигде его не было, тогда я решил прогуляться до пустыря, хотя нервы мои и так уже были на пределе. Нашел я его (а точнее услышал пронзительное мяуканье) метров за пятьдесят до того самого места, рванул в ту сторону и увидал того самого мужика-пьяницу. К слову, он был какой-то припухший, ужасно вонючий и странно двигался, будто был ну очень пьян (или под наркотой) и собой толком не управлял. Он, держа кота за ногу, методично и с размаху бил его о кусок бетона, от чего тот был залит кровью и истошно орал. На меня словно что-то нашло, в глазах помутнело, я кинулся на мужика и сначала пропнул ему под колени, повалил и долго пинал во все части тела, но он только невнятно мычал и подергивался. Затем я опомнился, схватил кота в охапку и побежал до ближайшего не спящего очага цивилизации, дабы найти где-нибудь ветврача срочно. Дальнейшее помню как во все, как долбился в двери подъездов, в окна, орал на улице что-то в духе «Быстро вызовите скорую !!!». В тот момент я больше всего боялся, что кот умрет, мне казалось, что после этого я останусь совсем один, и безумие, которое накрыло меня в той комнате, будет преследовать меня всю жизнь.
Я побежал до ближайшей больницы, где сначала меня отказались принимать, как только поняли что кровь, в которой были перемазаны мои руки не моя, а кошачья, но я орал, плевался, угрожал, и в конце концов меня принял дядька-хирург, осмотрел котейку, промыл его раны, сделал какие-то уколы, а потом куда-то его унес, а меня отправил отмываться от крови. Через час я получил кота обратно, в какой-то пеленке, а вместе с ним и телефон ветеринара, к которому нам предстояло пойти с утра.
Не буду описывать подробности, как я его выхаживал и какой он потом стал опять красивый. Летом я отвез его домой, в деревню, где он вроде бы благополучно живет до сих пор. А вот мужика я больше не видел, а кого из его собутыльников не спрашивал, у них становились какими-то совсем тупыми лица и они только невразумительно мычали мне в ответ. Затем я плюнул на это дело, с работы ушел на другую, подальше от этого ада и сделал для себя вывод-установку: никогда не ловить разных там чертей, потому что они и сами могут тебя найти, если им так захочется.
А коту я до сих пор благодарен, что он меня вывел с этого чёртова пустыря. Там теперь стадион поставили, но я туда все равно не хожу.
Здравствуй, дорогой анон.
Если ты читаешь это, значит, скорее всего, сейчас ночь и ты опять решил почитать крипи-тред, повыкладывать кирпичиков и лечь спать с приподнятым уровнем адреналина. Так ведь?
И, наверняка, в этом треде уже постили несвежую пасту про barelybreathing.exe и прочие убивающие файлы. А после пасты накидали ссылок на ргхост, где якобы выложен именно он. Тебе, конечно, показалось глупостью, потому что этого барелибризинга не существует, правда ведь? А на ргхост залиты вишмастеры и проги для сервера. Даже если ты и скачивал что-то из этого, то ничего страшного с тобой не происходило.
Теперь задумайся, анон. Посмотри внимательно на твой компьютер. Твой компьютер в достаточной степени уникален. Набор файлов не уникален, скажешь ты. Я с этим и не спорю. Но дело не только в файлах. Ты же настраиваешь свой виндоус под себя? Ставишь приятные глазу обои на рабочий стол? Набор определенных программ, игр и всего прочего; логи мессенджеров; фотографии; картинки; статистика посещенных сайтов. Да даже твоя активность на дваче – посты, которые ты пишешь, треды, за которыми следишь с интересом. Не индивидуально, скажешь ты? Ты в этом уверен?
Ты думаешь, что барелибризинг умеет только убивать, если запущен? А ты никогда не думал о том, что раз он умеет это, значит он может уметь нечто большее?
Представь себе, если он умеет собирать информацию, если он умеет анализировать информацию, если он умеет делать из этого выводы. Представь себе, если он умеет наблюдать, выжидать, маскироваться под другие файлы. Ты скачиваешь файл с ргхоста и обнаруживаешь там вишмастер. А знаешь почему? Ты его не интересуешь. Он не хочет тебе показываться.
Но однажды, пройдя по той же ссылке, ты скачаешь настоящий барелибризинг. Хотя ты же не настолько глуп, верно? Однажды ты скачаешь какую-то другую программу, Демон Тулз, Гимп, МэйлруАгент – да что угодно. Но это окажется не она. Это будет он, barelybreathing.exe. И в ту секунду, когда ты его запустишь, он переименуется, и ты увидишь, что ты запустил. Но будет уже поздно.
Он никогда не охотится просто так. Он всегда охотится за кем-то. И ты не сможешь уйти от него.
Я надеюсь, он никогда не посчитает тебя интересной жертвой, анон. Очень надеюсь.
Если ты читаешь это, значит, скорее всего, сейчас ночь и ты опять решил почитать крипи-тред, повыкладывать кирпичиков и лечь спать с приподнятым уровнем адреналина. Так ведь?
И, наверняка, в этом треде уже постили несвежую пасту про barelybreathing.exe и прочие убивающие файлы. А после пасты накидали ссылок на ргхост, где якобы выложен именно он. Тебе, конечно, показалось глупостью, потому что этого барелибризинга не существует, правда ведь? А на ргхост залиты вишмастеры и проги для сервера. Даже если ты и скачивал что-то из этого, то ничего страшного с тобой не происходило.
Теперь задумайся, анон. Посмотри внимательно на твой компьютер. Твой компьютер в достаточной степени уникален. Набор файлов не уникален, скажешь ты. Я с этим и не спорю. Но дело не только в файлах. Ты же настраиваешь свой виндоус под себя? Ставишь приятные глазу обои на рабочий стол? Набор определенных программ, игр и всего прочего; логи мессенджеров; фотографии; картинки; статистика посещенных сайтов. Да даже твоя активность на дваче – посты, которые ты пишешь, треды, за которыми следишь с интересом. Не индивидуально, скажешь ты? Ты в этом уверен?
Ты думаешь, что барелибризинг умеет только убивать, если запущен? А ты никогда не думал о том, что раз он умеет это, значит он может уметь нечто большее?
Представь себе, если он умеет собирать информацию, если он умеет анализировать информацию, если он умеет делать из этого выводы. Представь себе, если он умеет наблюдать, выжидать, маскироваться под другие файлы. Ты скачиваешь файл с ргхоста и обнаруживаешь там вишмастер. А знаешь почему? Ты его не интересуешь. Он не хочет тебе показываться.
Но однажды, пройдя по той же ссылке, ты скачаешь настоящий барелибризинг. Хотя ты же не настолько глуп, верно? Однажды ты скачаешь какую-то другую программу, Демон Тулз, Гимп, МэйлруАгент – да что угодно. Но это окажется не она. Это будет он, barelybreathing.exe. И в ту секунду, когда ты его запустишь, он переименуется, и ты увидишь, что ты запустил. Но будет уже поздно.
Он никогда не охотится просто так. Он всегда охотится за кем-то. И ты не сможешь уйти от него.
Я надеюсь, он никогда не посчитает тебя интересной жертвой, анон. Очень надеюсь.
Я сидел дома и пил пиво. Настроение было ни к чёрту. Восемь часов вечера. Через четыре часа мне должно было исполниться двадцать семь. Последние две недели я старался об этом не думать; иногда получалось, чаще — нет. С этим днем рождения у меня последние лет пять творится какое-то непотребство.
На мой двадцать второй день рождения от меня ушла жена. На двадцать третий я попал в первую в своей жизни серьёзную автомобильную аварию. Двадцать четвертый подарил операцию на желудке и несколько приятных недель в больнице. За два месяца до двадцать пятого ко мне снова вернулась жена, чтобы ровно через два месяца уйти, на этот раз навсегда. На двадцать шестой доктор запретил мне пить, вдобавок я потерял водительские права и машину. Ещё пара таких праздников — и лавочку можно закрывать. До сорока я точно не доживу.
В дверь постучали. Я пошёл открывать. На пороге стоял Лёха и незнакомый толстый парень. От них несло морозом и перегаром. В руках Лёха держал пакет, из которого торчало горлышко литровой бутылки водки.
— Здорово, чувак! С днем рождения! Это Тощий, — Лёха мотнул головой в сторону толстого парня, тот испуганно заморгал.
— У меня завтра, вообще-то. Заранее вроде не поздравляют.
— Да? Ну тогда давай просто бухать.
Мы прошли на кухню. Лёха достал из пакета водку, двухлитровую бутылку колы и батон колбасы.
— Хорошо, что у тебя завтра днюха, а то мы без подарка. Хлеб есть?
Я достал хлеб, и Лёха принялся деловито нарезать колбасу. Сначала пили молча. Я то и дело смотрел на часы, Лёха начал искать в компьютере какую-то музыку, а Тощий просто молчал.
Потом дело пошло. Тощий оказался музыкантом, учился в Гнесинке на саксофониста. Я принес из комнаты гитару, и мы спели несколько песен «Oasis». Выпили еще, Лёха наконец нашел то, что искал в Интернете. Оказалось, это запись с концерта его группы, мы послушали. Честно говоря, играли они дерьмово. Я не стал расстраивать Лёху и налил ещё водки.
Тощий совсем расклеился и понес чушь про свою подругу, которая не хочет с ним спать. Еще он гнал, что саксофонисты сейчас никому не нужны. Я не слушал, я снова думал о дне рождения. Я готовился получить удар исподтишка и ловил себя на том, что непроизвольно смотрю на часы.
— А знаешь, вот ты говоришь, у тебя с днем рождения беда, — сказал Лёха. — А ты на Тощего посмотри, он вообще в високосный год родился. У него в жизни всего шесть раз день рождения был. В жизни. Правда, Тощий?
Тощий мотнул головой и икнул. Меня осенило.
— В жизни, говоришь? Слушай, Тощий, — я сделал торжественное лицо. — У меня для тебя подарок!
Я поднялся со стула и положил руку на грудь. Тощий выглядел протрезвевшим, воодушевленным и испуганным одновременно.
— Тощий, я тебе дарю свой день рождения!
— Как это? — Тощий заморгал.
— А так! Дорогой друг, забирай его себе и празднуй на здоровье! Ну, берёшь?
— Спасибо, беру, — Тощий расплылся в улыбке.
— А теперь, — я посмотрел на часы, — у нас остался ровно один час, чтобы отпраздновать день рождения Тощего как следует.
Мы побежали в ночной магазин и купили торт, свечи и водки. Дальше я помню плохо. Мы пили и то и дело поздравляли Тощего. Вроде бы приезжали проститутки. Лёха что-то нёс про гитарные примочки и девок. Тощий молчал и светился. Я пытался петь и порвал у гитары две струны.
Проснулся я после двенадцати. Похмелья не было. Около двух мне позвонил знакомый мент и пообещал помочь с правами. Вечером я пригласил свою девушку в ресторан. Ночь я провел у неё. Было хорошо.
Следующая неделя прошла лучше некуда. Я начал влюбляться вновь. Сходил к доктору и, судя по всему, пошёл на поправку. Работа стала обещать новые перспективы, и мне снова начало везти в картах.
Ах да... Мне об этом потом рассказал Лёха. Тощего тем же утром переехал трамвай.
На мой двадцать второй день рождения от меня ушла жена. На двадцать третий я попал в первую в своей жизни серьёзную автомобильную аварию. Двадцать четвертый подарил операцию на желудке и несколько приятных недель в больнице. За два месяца до двадцать пятого ко мне снова вернулась жена, чтобы ровно через два месяца уйти, на этот раз навсегда. На двадцать шестой доктор запретил мне пить, вдобавок я потерял водительские права и машину. Ещё пара таких праздников — и лавочку можно закрывать. До сорока я точно не доживу.
В дверь постучали. Я пошёл открывать. На пороге стоял Лёха и незнакомый толстый парень. От них несло морозом и перегаром. В руках Лёха держал пакет, из которого торчало горлышко литровой бутылки водки.
— Здорово, чувак! С днем рождения! Это Тощий, — Лёха мотнул головой в сторону толстого парня, тот испуганно заморгал.
— У меня завтра, вообще-то. Заранее вроде не поздравляют.
— Да? Ну тогда давай просто бухать.
Мы прошли на кухню. Лёха достал из пакета водку, двухлитровую бутылку колы и батон колбасы.
— Хорошо, что у тебя завтра днюха, а то мы без подарка. Хлеб есть?
Я достал хлеб, и Лёха принялся деловито нарезать колбасу. Сначала пили молча. Я то и дело смотрел на часы, Лёха начал искать в компьютере какую-то музыку, а Тощий просто молчал.
Потом дело пошло. Тощий оказался музыкантом, учился в Гнесинке на саксофониста. Я принес из комнаты гитару, и мы спели несколько песен «Oasis». Выпили еще, Лёха наконец нашел то, что искал в Интернете. Оказалось, это запись с концерта его группы, мы послушали. Честно говоря, играли они дерьмово. Я не стал расстраивать Лёху и налил ещё водки.
Тощий совсем расклеился и понес чушь про свою подругу, которая не хочет с ним спать. Еще он гнал, что саксофонисты сейчас никому не нужны. Я не слушал, я снова думал о дне рождения. Я готовился получить удар исподтишка и ловил себя на том, что непроизвольно смотрю на часы.
— А знаешь, вот ты говоришь, у тебя с днем рождения беда, — сказал Лёха. — А ты на Тощего посмотри, он вообще в високосный год родился. У него в жизни всего шесть раз день рождения был. В жизни. Правда, Тощий?
Тощий мотнул головой и икнул. Меня осенило.
— В жизни, говоришь? Слушай, Тощий, — я сделал торжественное лицо. — У меня для тебя подарок!
Я поднялся со стула и положил руку на грудь. Тощий выглядел протрезвевшим, воодушевленным и испуганным одновременно.
— Тощий, я тебе дарю свой день рождения!
— Как это? — Тощий заморгал.
— А так! Дорогой друг, забирай его себе и празднуй на здоровье! Ну, берёшь?
— Спасибо, беру, — Тощий расплылся в улыбке.
— А теперь, — я посмотрел на часы, — у нас остался ровно один час, чтобы отпраздновать день рождения Тощего как следует.
Мы побежали в ночной магазин и купили торт, свечи и водки. Дальше я помню плохо. Мы пили и то и дело поздравляли Тощего. Вроде бы приезжали проститутки. Лёха что-то нёс про гитарные примочки и девок. Тощий молчал и светился. Я пытался петь и порвал у гитары две струны.
Проснулся я после двенадцати. Похмелья не было. Около двух мне позвонил знакомый мент и пообещал помочь с правами. Вечером я пригласил свою девушку в ресторан. Ночь я провел у неё. Было хорошо.
Следующая неделя прошла лучше некуда. Я начал влюбляться вновь. Сходил к доктору и, судя по всему, пошёл на поправку. Работа стала обещать новые перспективы, и мне снова начало везти в картах.
Ах да... Мне об этом потом рассказал Лёха. Тощего тем же утром переехал трамвай.
История эта произошла около года назад. Я попытаюсь её описать, сохраняя при этом всю возможную анонимность.
Проживаю я в подмосковном городке. Обычный такой город с хорошо развитым производством, благорадя чему практически не нуждающийся в дотациях, ибо сам может себя обеспечить. В городе идёт бурное строительство всего, чего только можно, поэтому облик города меняется на глазах. В общем, жить в городе довольно приятно, как и в любом динамично развивающемся поселении. Однако, зарплаты растут не так быстро, как сам город, поэтому работаю я в Москве. Три часа на дорогу в день, пять раз в неделю. Так работают миллионы, поэтому я не слишком переживаю по этому поводу. На работу я добираюсь на пригородной электричке, что удобно, ибо живу я в 10 минутах пешком от вокзала. На работу нужно приходить к 9 утра, поэтому зимой приходится выходить из дома, когда ешё не рассвело, а возвращаться также в темноте.
Утром мой путь пролегает по достаточно освещённой и оживлённой части города, поэтому можно не бояться притаившихся в темноте гопников, однако вечером я, как правило, выбираю другой путь. Это может показаться несколько странным, однако всё просто: вечером я приезжаю, естественно, на соседнюю платформу (по отношению к той, с которой я уезжал утром) — в таком случае проще пройти вдоль путей до перехода, перейти по нему и дальше по прямой до дома. И вот эта вечерняя дорога, как я уже сказал, прилегает практически вплотную к рельсам и проходит параллельно промышленной зоне. Даже в час пик на ней редко кого можно встретить.
На самом деле, точную дату начала этой истории я сейчас даже и не вспомню, помню только, что в какой-то момент стал замечать на асфальте по пути на работу странные каплевидные следы. Как будто кто-то что-то нёс в пакете, а тот протекал. Что, в общем, было неудивительно, ибо мусорные баки находятся совсем близко, и я сам утром частенько выхожу из дома с пакетом мусора. Пятна как пятна. Я особо не придавал им значения — мало ли что за негодяй насвинячил, тем более что они тянулись тоненькой цепочкой как раз к бакам. Пятна были совершенно несмываемыми — лишь через несколько недель после дождей и снегов, они становились бледными и в глаза уже так сильно не бросались. Однако, что интересно, каждые два-три месяца на асфальте появлялась новая цепочка свежих следов. Иногда ровная цепочка прерывалась большой и объёмной маслянисто-чёрной кляксой, которую хотелось обойти как можно дальше.
В общем, следы эти раздражали меня, как и окурки, брошенные где попало, пивные бутылки и прочий мусор, которым некоторым ленивые задницы захламляют улицы городов. Я не пытался найти место, откуда эти следы начинались — зачем мне это, — однако начинались они явно за границей моего обычного утреннего маршрута. Иногда следы были сразу на нескольких улицах — все они сходились в районе мусорки. Также, где они появились хотя бы раз, через пару месяцев они появлялись снова. Я ни разу не видел следы вдоль моего вечернего маршрута до вечера одного из декабрьских дней.
Зима в том году была довольно хилая, и в декабре снега все ещё не было (вернее, он выпадал периодически, но таял почти мгновенно). В тот день пришлось задержаться на работе — в итоге на свою остановку я приехал уже в двенадцатом часу ночи. Платформа, надо сказать, была освещена достаточно неплохо, хотя пара фонарей и не горела.
Пройдя через турникеты, я спустился по лестнице вниз, чтобы пойти обычным вечерним маршрутом. Надо сказать, что эта дорога не освещается совсем, вернее, первые 70 метров её освещает тусклый свет фонарей с платформы, однако, когда заканчивается платформа, заканчивается и свет, и до перехода приходится топать в сплошной темноте. Где-то в середине этого пути большой кусок дороги обычно освещает прожектор, направленный с одного из зданий промзоны. Обычно.
Итак, направляясь по этой чёртовой дороге к переходу, я заметил впереди на границе освещённой зоны силуэт. Я, честно говоря, не ожидал в такое время кого-то тут увидеть. Однако пугаться раньше времени не думал, ибо человек тоже шёл в сторону перехода и явно был один. Шёл я достаточно быстро, ибо время позднее, да и зима — поэтому расстояние между нами сокращалось. Вдруг я услышал, как под ногами что-то смачно хлюпнуло. Посмотрев под ноги, я увидел ту самую лужу и рисунок мелких капель, тянущийся от неё в обоих направлениях. Однако эта лужа отличалась от тех, что я видел раньше. Во-первых, тем, что это было уже не просто засохшее пятно, а самая настоящая лужа — правда, она явно была неоднородной консистенции. Во-вторых, лужа появилась тут совсем недавно, так как от неё шёл пар и несло совершенно омерзительным запахом, который я даже не смогу описать. В-третьих, и лужа, и капли ещё не успели смешаться с водой и снегом, поэтому были тёмно-красного, почти чёрного, цвета.
Кое-как обмыв ботинок в лужице растаявшего снега, я пошёл дальше, внимально глядя под ноги. Между тем расстояние до мужчины (почему-то я был уверен, что это именно мужчина) сократилось до 5-7 метров. На вид это был самый обычный бомж, одетый в то, что удалось достать. В одной руке у него был пакет, дно которого было тёмным. Из пакета периодически, в такт его ходьбы, падали тяжёлые капли какой-то жидкости. Я решил ускорить шаг, чтобы как можно скорее его опередить и уйти дальше.
Поравнявшись с ним, я услышал бормотание — едва слышное, слова было сложно разобрать. Впрочем, пару фраз всё-таки удалось вычленить: «Наконец-то», «Плохая кожа», «Её лицо», «Моё». Пройдя мимо него, я уже было расслабился и немного сбавил темп, но моё природное любопытство решило вдруг проснуться, и я обернулся назад. Голова мужчины, секунду назад опущенная вниз, резко дёрнулась, и он посмотрел на меня.
Ужас, граничащий с паникой, пробрал меня до костей. Его лицо. Его не было. Был туго обтянутый кожей череп с небольшими впадинами на месте глаз и рта. Чёрт, но я же слышал, как они бубнил!..
Я быстро отвернулся и быстрым шагом пошёл вперёд. До перехода оставалось совсем ничего. Удивительно, но это существо сзади, казалось, не двигалось, а так и осталось смотреть мне в спину. Я облегчённо вздохнул. Однако через пару секунд я уже бежал, вне себя от страха. До перехода оставалось метров пятьдесят, когда я услышал сзади глухой удар — звук, как будто что-то тяжёлое падает на землю, а потом шаги. Бег. За мной кто-то бежал. Даже не бежал, а нёсся огромными прыжками. Не человек. Это был не человек — обернувшись на секунду, я увидел его по всей красе. Бутафорский, театральный парик слетел с него, обнажая кости черепа неестественно серого цвета. Руки у него было необычайно длинные, свисавшие почти до земли — казалось, он вот-вот встанет на четвереньки и погонится за мной, как настоящий хищник, загоняющий свою жертву...
Я бежал. Переезд остался за спиной, впереди была оживлённая часть города, но я не тешил себя надеждой, что тварь от меня отстанет. Пробежав ещё метров сто, я увидел впереди группу людей. Это была какая-то подвыпившая компания — они были пьяны настолько, что я смог затесаться между ними, немного отдышаться и набраться смелости, чтобы взглянуть назад — туда, где из-за перехода на меня таращилась эта тварь.
После того случая я снял квартиру в Москве. Стараюсь не ходить по безлюдным местам в тёмное время суток и боюсь смотреть под ноги, опасаясь увидеть следы на асфальте. И пытаюсь не думать о том, что это было за существо и что оно несло в пакете.
Проживаю я в подмосковном городке. Обычный такой город с хорошо развитым производством, благорадя чему практически не нуждающийся в дотациях, ибо сам может себя обеспечить. В городе идёт бурное строительство всего, чего только можно, поэтому облик города меняется на глазах. В общем, жить в городе довольно приятно, как и в любом динамично развивающемся поселении. Однако, зарплаты растут не так быстро, как сам город, поэтому работаю я в Москве. Три часа на дорогу в день, пять раз в неделю. Так работают миллионы, поэтому я не слишком переживаю по этому поводу. На работу я добираюсь на пригородной электричке, что удобно, ибо живу я в 10 минутах пешком от вокзала. На работу нужно приходить к 9 утра, поэтому зимой приходится выходить из дома, когда ешё не рассвело, а возвращаться также в темноте.
Утром мой путь пролегает по достаточно освещённой и оживлённой части города, поэтому можно не бояться притаившихся в темноте гопников, однако вечером я, как правило, выбираю другой путь. Это может показаться несколько странным, однако всё просто: вечером я приезжаю, естественно, на соседнюю платформу (по отношению к той, с которой я уезжал утром) — в таком случае проще пройти вдоль путей до перехода, перейти по нему и дальше по прямой до дома. И вот эта вечерняя дорога, как я уже сказал, прилегает практически вплотную к рельсам и проходит параллельно промышленной зоне. Даже в час пик на ней редко кого можно встретить.
На самом деле, точную дату начала этой истории я сейчас даже и не вспомню, помню только, что в какой-то момент стал замечать на асфальте по пути на работу странные каплевидные следы. Как будто кто-то что-то нёс в пакете, а тот протекал. Что, в общем, было неудивительно, ибо мусорные баки находятся совсем близко, и я сам утром частенько выхожу из дома с пакетом мусора. Пятна как пятна. Я особо не придавал им значения — мало ли что за негодяй насвинячил, тем более что они тянулись тоненькой цепочкой как раз к бакам. Пятна были совершенно несмываемыми — лишь через несколько недель после дождей и снегов, они становились бледными и в глаза уже так сильно не бросались. Однако, что интересно, каждые два-три месяца на асфальте появлялась новая цепочка свежих следов. Иногда ровная цепочка прерывалась большой и объёмной маслянисто-чёрной кляксой, которую хотелось обойти как можно дальше.
В общем, следы эти раздражали меня, как и окурки, брошенные где попало, пивные бутылки и прочий мусор, которым некоторым ленивые задницы захламляют улицы городов. Я не пытался найти место, откуда эти следы начинались — зачем мне это, — однако начинались они явно за границей моего обычного утреннего маршрута. Иногда следы были сразу на нескольких улицах — все они сходились в районе мусорки. Также, где они появились хотя бы раз, через пару месяцев они появлялись снова. Я ни разу не видел следы вдоль моего вечернего маршрута до вечера одного из декабрьских дней.
Зима в том году была довольно хилая, и в декабре снега все ещё не было (вернее, он выпадал периодически, но таял почти мгновенно). В тот день пришлось задержаться на работе — в итоге на свою остановку я приехал уже в двенадцатом часу ночи. Платформа, надо сказать, была освещена достаточно неплохо, хотя пара фонарей и не горела.
Пройдя через турникеты, я спустился по лестнице вниз, чтобы пойти обычным вечерним маршрутом. Надо сказать, что эта дорога не освещается совсем, вернее, первые 70 метров её освещает тусклый свет фонарей с платформы, однако, когда заканчивается платформа, заканчивается и свет, и до перехода приходится топать в сплошной темноте. Где-то в середине этого пути большой кусок дороги обычно освещает прожектор, направленный с одного из зданий промзоны. Обычно.
Итак, направляясь по этой чёртовой дороге к переходу, я заметил впереди на границе освещённой зоны силуэт. Я, честно говоря, не ожидал в такое время кого-то тут увидеть. Однако пугаться раньше времени не думал, ибо человек тоже шёл в сторону перехода и явно был один. Шёл я достаточно быстро, ибо время позднее, да и зима — поэтому расстояние между нами сокращалось. Вдруг я услышал, как под ногами что-то смачно хлюпнуло. Посмотрев под ноги, я увидел ту самую лужу и рисунок мелких капель, тянущийся от неё в обоих направлениях. Однако эта лужа отличалась от тех, что я видел раньше. Во-первых, тем, что это было уже не просто засохшее пятно, а самая настоящая лужа — правда, она явно была неоднородной консистенции. Во-вторых, лужа появилась тут совсем недавно, так как от неё шёл пар и несло совершенно омерзительным запахом, который я даже не смогу описать. В-третьих, и лужа, и капли ещё не успели смешаться с водой и снегом, поэтому были тёмно-красного, почти чёрного, цвета.
Кое-как обмыв ботинок в лужице растаявшего снега, я пошёл дальше, внимально глядя под ноги. Между тем расстояние до мужчины (почему-то я был уверен, что это именно мужчина) сократилось до 5-7 метров. На вид это был самый обычный бомж, одетый в то, что удалось достать. В одной руке у него был пакет, дно которого было тёмным. Из пакета периодически, в такт его ходьбы, падали тяжёлые капли какой-то жидкости. Я решил ускорить шаг, чтобы как можно скорее его опередить и уйти дальше.
Поравнявшись с ним, я услышал бормотание — едва слышное, слова было сложно разобрать. Впрочем, пару фраз всё-таки удалось вычленить: «Наконец-то», «Плохая кожа», «Её лицо», «Моё». Пройдя мимо него, я уже было расслабился и немного сбавил темп, но моё природное любопытство решило вдруг проснуться, и я обернулся назад. Голова мужчины, секунду назад опущенная вниз, резко дёрнулась, и он посмотрел на меня.
Ужас, граничащий с паникой, пробрал меня до костей. Его лицо. Его не было. Был туго обтянутый кожей череп с небольшими впадинами на месте глаз и рта. Чёрт, но я же слышал, как они бубнил!..
Я быстро отвернулся и быстрым шагом пошёл вперёд. До перехода оставалось совсем ничего. Удивительно, но это существо сзади, казалось, не двигалось, а так и осталось смотреть мне в спину. Я облегчённо вздохнул. Однако через пару секунд я уже бежал, вне себя от страха. До перехода оставалось метров пятьдесят, когда я услышал сзади глухой удар — звук, как будто что-то тяжёлое падает на землю, а потом шаги. Бег. За мной кто-то бежал. Даже не бежал, а нёсся огромными прыжками. Не человек. Это был не человек — обернувшись на секунду, я увидел его по всей красе. Бутафорский, театральный парик слетел с него, обнажая кости черепа неестественно серого цвета. Руки у него было необычайно длинные, свисавшие почти до земли — казалось, он вот-вот встанет на четвереньки и погонится за мной, как настоящий хищник, загоняющий свою жертву...
Я бежал. Переезд остался за спиной, впереди была оживлённая часть города, но я не тешил себя надеждой, что тварь от меня отстанет. Пробежав ещё метров сто, я увидел впереди группу людей. Это была какая-то подвыпившая компания — они были пьяны настолько, что я смог затесаться между ними, немного отдышаться и набраться смелости, чтобы взглянуть назад — туда, где из-за перехода на меня таращилась эта тварь.
После того случая я снял квартиру в Москве. Стараюсь не ходить по безлюдным местам в тёмное время суток и боюсь смотреть под ноги, опасаясь увидеть следы на асфальте. И пытаюсь не думать о том, что это было за существо и что оно несло в пакете.
В детстве я жутко боялся темноты. Я всегда спал со светом, а в те дни, когда свет отключали, я сидел на кухне рядом с газовой плитой. Я вырос и забыл про свой страх, но недавно он вернулся вновь...
Здравствуйте, меня зовут Георгий, мне 24 года. На данный момент за окном ночь, и я боюсь того, что может со мной произойти, поэтому свет горит во всей квартире. Я работаю охранником так называемого "сверхъестественного" музея, главными экспонатами которого являются различные копии загадочых артефактов. Работаю обычно в ночную смену. История, которою я вам хочу поведать, произошла со мной буквально на прошлой неделе.
Я как обычно поздно вечером пришел на работу и заступил на дежурство. Обошел территорию музея, прошелся по его кабинетам и залам, спустился в дежурку, уселся на стул и стал читать книгу «Так говорил Заратустра" Фридриха Ницше. Незаметно для себя я заснул. Очнулся я от звука разбитого стекла. "Вор!" - первое что пришло мне в голову. Я схватил травматику,фонарик и резко рванул к источнику звука. Каково же было мое удивление, когда я увидел то самое разбитое стекло. "Почему я удивился?", а потому что экспонат был не тронут. Стекло разбито, а экспонат не тронут. Вдруг, снова звук разбитого стекла, на этот раз звук исходил со второго этажа. Я со всех ног кинулся туда. Опять тоже самое, стекло разбито, а экспонат не тронут. "Кто и зачем это делает?"-промелькнуло у мея в голове."На 2ой этаж я забежал почти моментально, по пути не встретил никого, значит ... " Не успел я закончить мысль, как разбилось очередное стекло буквально в нескольких метрах от меня! Я выхватил травматик и направил в ту сторону фонарик. Оттуда доносилось хриплое дыхание, изредка прерывающегося рычанием,скорее это было дыхание дикого животного, но какого хрена животное разбивает стекла, и самое главное, как оно попало в здание? Я стал медленно приближаться, как вдруг свет от фонарика погас! Я тшетно пытался включить его вновь и в этот момент существо с диким ревом бросилось на меня, я не успел понять что это было ,но я успел выстрелить. И тут я просто опешил, вокруг не было никого, абсолютно никого! Мне стало дико страшно. Я понял, что оружие мне не поможет... "Я наверное схожу с ума...Что это было?" мысли заполнили мою голову, пытаясь дать объяснение тому, что произошло. И тут в темноте, на первом этаже я увидел силуэт того самого существа. Такого туловища я никогда в жизни не видовал, оно напоминало осьминога со множеством щупалец, беспорядочно извивающихся, НО голова была человеческая, оно смотрело прямо на меня,глаза горели, освещая его до жути изуродованное лицо! И самое страшно оно стало подниматься на второй этаж! Оно не сводило с меня взгляда! Я схватил один из разбитых экспонатов и поседел, в руках у меня была моя голова...
И тут я проснулся! Я с облегчением вздохнул и улыбнулся. Это был всего лишь сон, я не сошел с ума. Моей радости не было предела, или все таки был? Я на всякий случай вышел проверить все ли экспонаты целы.
Сердце остановилось от ужаса... Стекла были разбиты... А один из экспанатов на втором этаже пропал...
Здравствуйте, меня зовут Георгий, мне 24 года. На данный момент за окном ночь, и я боюсь того, что может со мной произойти, поэтому свет горит во всей квартире. Я работаю охранником так называемого "сверхъестественного" музея, главными экспонатами которого являются различные копии загадочых артефактов. Работаю обычно в ночную смену. История, которою я вам хочу поведать, произошла со мной буквально на прошлой неделе.
Я как обычно поздно вечером пришел на работу и заступил на дежурство. Обошел территорию музея, прошелся по его кабинетам и залам, спустился в дежурку, уселся на стул и стал читать книгу «Так говорил Заратустра" Фридриха Ницше. Незаметно для себя я заснул. Очнулся я от звука разбитого стекла. "Вор!" - первое что пришло мне в голову. Я схватил травматику,фонарик и резко рванул к источнику звука. Каково же было мое удивление, когда я увидел то самое разбитое стекло. "Почему я удивился?", а потому что экспонат был не тронут. Стекло разбито, а экспонат не тронут. Вдруг, снова звук разбитого стекла, на этот раз звук исходил со второго этажа. Я со всех ног кинулся туда. Опять тоже самое, стекло разбито, а экспонат не тронут. "Кто и зачем это делает?"-промелькнуло у мея в голове."На 2ой этаж я забежал почти моментально, по пути не встретил никого, значит ... " Не успел я закончить мысль, как разбилось очередное стекло буквально в нескольких метрах от меня! Я выхватил травматик и направил в ту сторону фонарик. Оттуда доносилось хриплое дыхание, изредка прерывающегося рычанием,скорее это было дыхание дикого животного, но какого хрена животное разбивает стекла, и самое главное, как оно попало в здание? Я стал медленно приближаться, как вдруг свет от фонарика погас! Я тшетно пытался включить его вновь и в этот момент существо с диким ревом бросилось на меня, я не успел понять что это было ,но я успел выстрелить. И тут я просто опешил, вокруг не было никого, абсолютно никого! Мне стало дико страшно. Я понял, что оружие мне не поможет... "Я наверное схожу с ума...Что это было?" мысли заполнили мою голову, пытаясь дать объяснение тому, что произошло. И тут в темноте, на первом этаже я увидел силуэт того самого существа. Такого туловища я никогда в жизни не видовал, оно напоминало осьминога со множеством щупалец, беспорядочно извивающихся, НО голова была человеческая, оно смотрело прямо на меня,глаза горели, освещая его до жути изуродованное лицо! И самое страшно оно стало подниматься на второй этаж! Оно не сводило с меня взгляда! Я схватил один из разбитых экспонатов и поседел, в руках у меня была моя голова...
И тут я проснулся! Я с облегчением вздохнул и улыбнулся. Это был всего лишь сон, я не сошел с ума. Моей радости не было предела, или все таки был? Я на всякий случай вышел проверить все ли экспонаты целы.
Сердце остановилось от ужаса... Стекла были разбиты... А один из экспанатов на втором этаже пропал...
Бабораб даже после смерти остается баборабом.
Я помню, как в детстве меня лечили от страха. Привели к какой-то бабке, и она что-то шептала надо мной, потом просила задуть свечу и что-то ещё. Я плохо помню саму процедуру, но всё же помню. Дело в том, что я забыла, от какого именно страха меня лечили, какие воспоминания запечатывали. Недавно я начала вспоминать — и очень жалею о возвращении этих воспоминаний.
Мне, наверное, было года четыре, но я точно помню те дни… помню и некоторые дни до этого, когда ЭТО появлялось снова и снова. Тогда я жила у своей тёти какое-то время, возможно, просто гостила, но гостила довольно долго, определённо больше года, хотя родители и приезжали ко мне.
В тот день я сидела в комнате своего двоюродного брата одна, играла коллекцией его машинок, когда услышала странной шёпот за спиной. Я обернулась. На кровати брата сидели мальчик и девочка лет двенадцати, они были бледные, у них были широко открыты глаза. И они улыбались. Улыбались, обнажая зубы — это сложно описать, но выглядело это довольно жутко. Они разговаривали шёпотом друг с другом (при этом их губы не шевелились, рот не открывался, они говорили сквозь эти жуткие улыбки), а потом мальчик помахал мне рукой. Что было ещё странно, их зрачки тоже не шевелились. Они просто повернули свои головы в мою сторону. Я перестала играть машинками и выбежала из комнаты.
Был вечер, и моя семья собиралась ужинать, я уже сидела за столом, когда в кухню вошла высокая женщина. Она была бледная, с той же улыбкой, обнажающей зубы. Она повернулась в мою сторону, казалось, улыбнулась ещё шире и пожелала приятного аппетита, после чего залезла под стол и достала оттуда поднос с несколькими тарелками. Таких тарелок у нас не было, я никогда не видела их прежде, как и эту женщину или тех детей, которые в тот момент как раз вошли в кухню следом за матерью. Я следила за ними, как заворожённая, и не обращала внимание на тётю, которая уже в который раз звала меня по имени и спрашивала, на что я смотрю.
В это время женщина усаживала своих детей за стулья напротив меня и поставила перед ними тарелки, затем она взглянула на меня и поставила ещё одну тарелку передо мной, говоря: «Кушай, девочка, ведь ты такая худенькая!» — после чего снова развернулась к своим детям и стала что-то говорить им. Тогда я посмотрела на содержимое своей тарелки…
Почему я так отчётливо это запомнила? Почему это воспоминание стоит у меня перед глазами каждый раз, стоит лишь мне начать засыпать? На тарелке передо мной лежала часть человеческого лица. Обваренная, с глазом, почему-то сохранившимся в глазнице, а по краям тарелки лежали пальцы. Я закричала. Закричала так громко, что тётя схватила меня на руки и начала успокаивать и спрашивать, что случилось, а я говорила ей о пальцах в тарелке, о странной женщине и её детях, которые не обращали уже на меня никакого внимания. Когда меня всё ещё трясло, я услышала голос девочки: «Можно я заберу её глаз? Она не стала это есть, мама». И девочка через стол потянулась к моей тарелке. К моей тарелке, которую поставила для меня её мать. Я вновь заплакала.
Ночью они сидели на полу моей комнаты и играли в какую-то игру, с их лиц не пропадали омерзительные улыбки, а я плакала так тихо, как только могла, мечтая о том, чтобы не видеть их больше.
Шли дни, я рассказывала тёте о женщине и её детях, рассказывала о их страшных улыбках и о том, как, просыпаясь ночью, я видела женщину, стоявшую перед моей кроватью. О том, что каждый вечер они ужинают с нами за одним столом и едят человеческое мясо. Ещё дети той женщины играли в странные игры — иногда они разделывали тельце котёнка прямо посреди комнаты и наматывали кишки на себя, не боясь испачкать одежду. Иногда они трогали друг друга там, где нельзя трогать чужим людям, и издавали странные стоны при этом, причём их мать, видя эту игру, казалось, улыбалась только сильнее (став старше, когда ко мне вернулись эти воспоминания, я уже поняла, как называлась их последняя «игра»).
Tетя сначала не верила моим рассказам, ругалась и кричала, чтобы я перестала сочинять эти ужасы, а ночью почему-то плакала.
Видимо, последней каплей было то, что однажды эти «люди» решили взять меня в свою игру. Женщина стаскивала меня с кровати и говорила, что хочет, чтобы я подружилась с её детьми, а я кричала и вырывалась, а ногти её впивались мне в кожу и оставляли жуткие следы. Именно тогда моя тётя вбежала в комнату и увидела меня, сидящую на полу в слезах и в крови, вытекающей из длинных царапин на ногах. Тогда она отвела меня к той бабке «лечить от страха», хотя, мне кажется, она что-то знала о «жителях» своего дома. Когда я вернулась к родителям, то не общалась с ней больше. Через несколько лет они уехали оттуда. Я больше не слышала о тёте, двоюродном брате и её муже.
А сейчас… Сейчас я снова вижу этих людей. Эту женщину и её детей, они иногда появляются в моей квартире, сидят за столом на кухне и ужинают, или смотрят выключенный телевизор что-то шумно обсуждая не раскрывая рта, улыбаясь всеми зубами. А я плачу, зажмуриваюсь и кричу чтобы они ушли. Иногда они уходят, а иногда начинают смеяться… этот смех снится мне в кошмарах, я слышу его всегда где бы не находилась. Женщина ставит передо мной тарелку с человеческим мясом, я вновь угадываю какие-то части тела, а она говорит улыбаясь: «Кушай, девочка, ведь ты такая худенькая!».
Мне, наверное, было года четыре, но я точно помню те дни… помню и некоторые дни до этого, когда ЭТО появлялось снова и снова. Тогда я жила у своей тёти какое-то время, возможно, просто гостила, но гостила довольно долго, определённо больше года, хотя родители и приезжали ко мне.
В тот день я сидела в комнате своего двоюродного брата одна, играла коллекцией его машинок, когда услышала странной шёпот за спиной. Я обернулась. На кровати брата сидели мальчик и девочка лет двенадцати, они были бледные, у них были широко открыты глаза. И они улыбались. Улыбались, обнажая зубы — это сложно описать, но выглядело это довольно жутко. Они разговаривали шёпотом друг с другом (при этом их губы не шевелились, рот не открывался, они говорили сквозь эти жуткие улыбки), а потом мальчик помахал мне рукой. Что было ещё странно, их зрачки тоже не шевелились. Они просто повернули свои головы в мою сторону. Я перестала играть машинками и выбежала из комнаты.
Был вечер, и моя семья собиралась ужинать, я уже сидела за столом, когда в кухню вошла высокая женщина. Она была бледная, с той же улыбкой, обнажающей зубы. Она повернулась в мою сторону, казалось, улыбнулась ещё шире и пожелала приятного аппетита, после чего залезла под стол и достала оттуда поднос с несколькими тарелками. Таких тарелок у нас не было, я никогда не видела их прежде, как и эту женщину или тех детей, которые в тот момент как раз вошли в кухню следом за матерью. Я следила за ними, как заворожённая, и не обращала внимание на тётю, которая уже в который раз звала меня по имени и спрашивала, на что я смотрю.
В это время женщина усаживала своих детей за стулья напротив меня и поставила перед ними тарелки, затем она взглянула на меня и поставила ещё одну тарелку передо мной, говоря: «Кушай, девочка, ведь ты такая худенькая!» — после чего снова развернулась к своим детям и стала что-то говорить им. Тогда я посмотрела на содержимое своей тарелки…
Почему я так отчётливо это запомнила? Почему это воспоминание стоит у меня перед глазами каждый раз, стоит лишь мне начать засыпать? На тарелке передо мной лежала часть человеческого лица. Обваренная, с глазом, почему-то сохранившимся в глазнице, а по краям тарелки лежали пальцы. Я закричала. Закричала так громко, что тётя схватила меня на руки и начала успокаивать и спрашивать, что случилось, а я говорила ей о пальцах в тарелке, о странной женщине и её детях, которые не обращали уже на меня никакого внимания. Когда меня всё ещё трясло, я услышала голос девочки: «Можно я заберу её глаз? Она не стала это есть, мама». И девочка через стол потянулась к моей тарелке. К моей тарелке, которую поставила для меня её мать. Я вновь заплакала.
Ночью они сидели на полу моей комнаты и играли в какую-то игру, с их лиц не пропадали омерзительные улыбки, а я плакала так тихо, как только могла, мечтая о том, чтобы не видеть их больше.
Шли дни, я рассказывала тёте о женщине и её детях, рассказывала о их страшных улыбках и о том, как, просыпаясь ночью, я видела женщину, стоявшую перед моей кроватью. О том, что каждый вечер они ужинают с нами за одним столом и едят человеческое мясо. Ещё дети той женщины играли в странные игры — иногда они разделывали тельце котёнка прямо посреди комнаты и наматывали кишки на себя, не боясь испачкать одежду. Иногда они трогали друг друга там, где нельзя трогать чужим людям, и издавали странные стоны при этом, причём их мать, видя эту игру, казалось, улыбалась только сильнее (став старше, когда ко мне вернулись эти воспоминания, я уже поняла, как называлась их последняя «игра»).
Tетя сначала не верила моим рассказам, ругалась и кричала, чтобы я перестала сочинять эти ужасы, а ночью почему-то плакала.
Видимо, последней каплей было то, что однажды эти «люди» решили взять меня в свою игру. Женщина стаскивала меня с кровати и говорила, что хочет, чтобы я подружилась с её детьми, а я кричала и вырывалась, а ногти её впивались мне в кожу и оставляли жуткие следы. Именно тогда моя тётя вбежала в комнату и увидела меня, сидящую на полу в слезах и в крови, вытекающей из длинных царапин на ногах. Тогда она отвела меня к той бабке «лечить от страха», хотя, мне кажется, она что-то знала о «жителях» своего дома. Когда я вернулась к родителям, то не общалась с ней больше. Через несколько лет они уехали оттуда. Я больше не слышала о тёте, двоюродном брате и её муже.
А сейчас… Сейчас я снова вижу этих людей. Эту женщину и её детей, они иногда появляются в моей квартире, сидят за столом на кухне и ужинают, или смотрят выключенный телевизор что-то шумно обсуждая не раскрывая рта, улыбаясь всеми зубами. А я плачу, зажмуриваюсь и кричу чтобы они ушли. Иногда они уходят, а иногда начинают смеяться… этот смех снится мне в кошмарах, я слышу его всегда где бы не находилась. Женщина ставит передо мной тарелку с человеческим мясом, я вновь угадываю какие-то части тела, а она говорит улыбаясь: «Кушай, девочка, ведь ты такая худенькая!».
Битард посмотрел на человека из окна.тхт
Сделал все как написано в начале и откосил от армии.
А я общался во снах со своими умершими близкими. Вообще во снах много всего было, как-то гроб для себя выбирал, например.
Тянке бывшей с её же анкеты вперадкле недавно принявший на тот момент ислам крёстный комментарий под фоткой оставил, лол. Но там мутная история, может, это всё пиздёжь (коммент я не видел, она сказала, что в испуге удалила сразу), но она патологической лгуньей явно не была, а выдумывать такую историю в той ситуации для неё профита не было никакого. Плюс по телефону с ней тогда созванивался, голос у неё был весьма охуевший.
Тянке бывшей с её же анкеты вперадкле недавно принявший на тот момент ислам крёстный комментарий под фоткой оставил, лол. Но там мутная история, может, это всё пиздёжь (коммент я не видел, она сказала, что в испуге удалила сразу), но она патологической лгуньей явно не была, а выдумывать такую историю в той ситуации для неё профита не было никакого. Плюс по телефону с ней тогда созванивался, голос у неё был весьма охуевший.
За месяц до сдачи очередного номера Эдди Кэрролл вскрыл бумажный конверт, и ему в руки выпал экземпляр журнала "Дайджест подлинной литературы Севера". Кэрролл привык получать по почте журналы, которые по большей части назывались как-нибудь вроде "Плясок смерти" и специализировались на литературных ужасах. Авторы присылали ему и свои книги. Кучи этих книг загромождали его бруклинский дом, лежали горами на тахте в кабинете, валялись рядом с кофеваркой. И все без исключения содержали в себе "ужастики".
Никто не смог бы прочитать все это, хотя когда-то Эдди — когда ему было немного за тридцать и он только-только вступил в должность редактора американского издания "Бест нью хоррор" — вполне сознательно пытался. Кэрролл выпустил в печать шестнадцать номеров "Бест нью хоррор", он проработал над этой серией уже треть жизни. А значит, тысячи часов были потрачены на чтение, на просмотр корректур, на написание писем — тысячи часов, которые ему уже не вернуть назад. Он начал испытывать особенную ненависть к журналам с ужасами. Издательства по большей части покупали самые дешевые краски, и он научился ненавидеть то, как эти краски пачкают пальцы, ненавидеть их пронзительный запах. Теперь он уже редко дочитывал до конца рассказы, за которые принимался, — читать их было невыносимо. Ему делалось дурно при мысли, что придется прочесть еще один рассказ о вампирах, занимающихся любовью с другими вампирами. Он устал продираться через подделки под Лавкрафта и при первом же пронзительно серьезном упоминании о Старших Богах ощущал, как какая-то важная внутренняя часть его немеет, — так теряет чувствительность рука или нога, отлежанная во сне. Он опасался, что этой немеющей частью может оказаться его душа.
В какой-то момент, последовавший за разводом, обязанности редактора "Бест нью хоррор" сделались для него утомительной и безрадостной повинностью. Он подумывал иногда, без особенной надежды, о том, чтобы отказаться от должности, но никогда не задерживался на этой мысли. Ведь должность означала двенадцать тысяч долларов в год, положенные на счет в банке, краеугольный камень совокупного дохода, полученного с других антологий, выступлений и лекций. Без этого двенадцатитысячного вливания в его жизни неизбежно наступил бы черный день: ему пришлось бы искать настоящую работу.
Этот "Дайджест подлинной литературы Севера" был ему не знаком, журнальчик в шершавой, зернистой обложке, на ней чернильная картинка со склонившимися соснами. Из размещенной на задней обложке информации следовало, что это издание университета Катадин, что на севере штата Нью-Йорк. Когда он раскрыл журнал, из него выскользнуло два скрепленных между собой листа, письмо от редактора, преподавателя английского языка Гарольда Нунана. Прошлой зимой, писал Нунан, к нему подошел работник из обслуживающего персонала университета, Питер Килру. Он слышал, что Нунана назначили редактором "Дайджеста", поэтому хочет воспользоваться случаем и попросить его взглянуть на один рассказ. Нунан пообещал взглянуть, больше из вежливости, чем по какой-то иной причине. Но когда он в итоге прочитал сочинение "Мальчик с пуговицами: история любви", он был поражен силой легко льющегося языка и ошарашен представленным сюжетом. Нунан был новичком в редакторском деле, он был назначен вместо Фрэнка Макдейна, проработавшего на этом посту двадцать лет, и хотел внести в издание свежую струю, опубликовать что-нибудь такое, что могло бы "сотрясти пару основ".
"И в этом я, судя по всему, преуспел", — писал Нунан. Вскоре после того, как "Мальчик с пуговицами" увидел свет, завкафедрой английского языка вызвал к себе Нунана на приватную беседу и буквально набросился на него с обвинениями, что тот использует "Дайджест" как площадку для "дебильных литературных розыгрышей". Около пятидесяти человек отказались от подписки — это совсем не смешно, учитывая, что журнал издается тиражом всего в тысячу экземпляров, — а одна бывшая выпускница, которая обеспечивала большую часть бюджета "Дайджеста", в гневе отказалась от финансирования. Сам же Нунан был снят с поста редактора, и Фрэнк Макдейн согласился снова курировать журнал в ответ на мольбы общественности вернуться.
Письмо Нунана заканчивалось так:
"Я остаюсь при мнении, что (какие бы в нем ни имелись изъяны) "Мальчик с пуговицами" замечательное произведение, просто поразительный образчик литературы, и я надеюсь, Вы уделите ему минуту внимания. Признаюсь, лично я был бы "за" обеими руками, если бы Вы решили включить рассказ в Вашу следующую антологию лучших работ в жанре "хоррор". Я пожелал бы Вам приятного прочтения, но, боюсь, это слово здесь неуместно. С наилучшими пожеланиями, Гарольд Нунан".
Эдди Кэрролл только что зашел с улицы, он читал письмо Нунана, стоя в прихожей. Потом пробежал глазами начало рассказа. И застыл, читая, минут на пять, пока не заметил, что ему сделалось неприятно жарко. Он набросил куртку на вешалку и отправился в кухню.
Эдди сидел на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы и переворачивал страницы. Потом он развалился на тахте в кабинете, положив голову на стопку книжек, и читал в косом октябрьском свете, не помня, каким образом попал в кабинет.
Он дочитал до конца, затем сел, охваченный непонятным смятением. Эдди подумал, что это, возможно, самая грубая, самая кошмарная вещь, какую он когда-либо читал, что само по себе было примечательно. Он читал грубые и кошмарные произведения большую часть своей профессиональной жизни, и среди этой засиженной мухами, болезнетворной литературной гнили иногда попадались цветы невыразимой красоты, и он не сомневался, что сейчас держит в руках один из них. Рассказ жестокий, извращенный, и он обязан заполучить его. Эдди вернулся к началу и прочитал рассказ еще раз.
Никто не смог бы прочитать все это, хотя когда-то Эдди — когда ему было немного за тридцать и он только-только вступил в должность редактора американского издания "Бест нью хоррор" — вполне сознательно пытался. Кэрролл выпустил в печать шестнадцать номеров "Бест нью хоррор", он проработал над этой серией уже треть жизни. А значит, тысячи часов были потрачены на чтение, на просмотр корректур, на написание писем — тысячи часов, которые ему уже не вернуть назад. Он начал испытывать особенную ненависть к журналам с ужасами. Издательства по большей части покупали самые дешевые краски, и он научился ненавидеть то, как эти краски пачкают пальцы, ненавидеть их пронзительный запах. Теперь он уже редко дочитывал до конца рассказы, за которые принимался, — читать их было невыносимо. Ему делалось дурно при мысли, что придется прочесть еще один рассказ о вампирах, занимающихся любовью с другими вампирами. Он устал продираться через подделки под Лавкрафта и при первом же пронзительно серьезном упоминании о Старших Богах ощущал, как какая-то важная внутренняя часть его немеет, — так теряет чувствительность рука или нога, отлежанная во сне. Он опасался, что этой немеющей частью может оказаться его душа.
В какой-то момент, последовавший за разводом, обязанности редактора "Бест нью хоррор" сделались для него утомительной и безрадостной повинностью. Он подумывал иногда, без особенной надежды, о том, чтобы отказаться от должности, но никогда не задерживался на этой мысли. Ведь должность означала двенадцать тысяч долларов в год, положенные на счет в банке, краеугольный камень совокупного дохода, полученного с других антологий, выступлений и лекций. Без этого двенадцатитысячного вливания в его жизни неизбежно наступил бы черный день: ему пришлось бы искать настоящую работу.
Этот "Дайджест подлинной литературы Севера" был ему не знаком, журнальчик в шершавой, зернистой обложке, на ней чернильная картинка со склонившимися соснами. Из размещенной на задней обложке информации следовало, что это издание университета Катадин, что на севере штата Нью-Йорк. Когда он раскрыл журнал, из него выскользнуло два скрепленных между собой листа, письмо от редактора, преподавателя английского языка Гарольда Нунана. Прошлой зимой, писал Нунан, к нему подошел работник из обслуживающего персонала университета, Питер Килру. Он слышал, что Нунана назначили редактором "Дайджеста", поэтому хочет воспользоваться случаем и попросить его взглянуть на один рассказ. Нунан пообещал взглянуть, больше из вежливости, чем по какой-то иной причине. Но когда он в итоге прочитал сочинение "Мальчик с пуговицами: история любви", он был поражен силой легко льющегося языка и ошарашен представленным сюжетом. Нунан был новичком в редакторском деле, он был назначен вместо Фрэнка Макдейна, проработавшего на этом посту двадцать лет, и хотел внести в издание свежую струю, опубликовать что-нибудь такое, что могло бы "сотрясти пару основ".
"И в этом я, судя по всему, преуспел", — писал Нунан. Вскоре после того, как "Мальчик с пуговицами" увидел свет, завкафедрой английского языка вызвал к себе Нунана на приватную беседу и буквально набросился на него с обвинениями, что тот использует "Дайджест" как площадку для "дебильных литературных розыгрышей". Около пятидесяти человек отказались от подписки — это совсем не смешно, учитывая, что журнал издается тиражом всего в тысячу экземпляров, — а одна бывшая выпускница, которая обеспечивала большую часть бюджета "Дайджеста", в гневе отказалась от финансирования. Сам же Нунан был снят с поста редактора, и Фрэнк Макдейн согласился снова курировать журнал в ответ на мольбы общественности вернуться.
Письмо Нунана заканчивалось так:
"Я остаюсь при мнении, что (какие бы в нем ни имелись изъяны) "Мальчик с пуговицами" замечательное произведение, просто поразительный образчик литературы, и я надеюсь, Вы уделите ему минуту внимания. Признаюсь, лично я был бы "за" обеими руками, если бы Вы решили включить рассказ в Вашу следующую антологию лучших работ в жанре "хоррор". Я пожелал бы Вам приятного прочтения, но, боюсь, это слово здесь неуместно. С наилучшими пожеланиями, Гарольд Нунан".
Эдди Кэрролл только что зашел с улицы, он читал письмо Нунана, стоя в прихожей. Потом пробежал глазами начало рассказа. И застыл, читая, минут на пять, пока не заметил, что ему сделалось неприятно жарко. Он набросил куртку на вешалку и отправился в кухню.
Эдди сидел на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы и переворачивал страницы. Потом он развалился на тахте в кабинете, положив голову на стопку книжек, и читал в косом октябрьском свете, не помня, каким образом попал в кабинет.
Он дочитал до конца, затем сел, охваченный непонятным смятением. Эдди подумал, что это, возможно, самая грубая, самая кошмарная вещь, какую он когда-либо читал, что само по себе было примечательно. Он читал грубые и кошмарные произведения большую часть своей профессиональной жизни, и среди этой засиженной мухами, болезнетворной литературной гнили иногда попадались цветы невыразимой красоты, и он не сомневался, что сейчас держит в руках один из них. Рассказ жестокий, извращенный, и он обязан заполучить его. Эдди вернулся к началу и прочитал рассказ еще раз.
Очень нравится паст про третьего актёра в передаче Городок, жаль, что с реальностью, она ничего общего не имеет, а то окна бы замёрзли от такой прохладной былины.
Рассказ был о девушке по имени Кэт — в начале рассказа углубленной в себя семнадцатилетней девушке, — которую как-то раз затаскивает в свою машину великан с желтыми глазами и с металлическими скобами на зубах. Он связывает ей руки за спиной и швыряет ее на пол фургона… где она обнаруживает мальчика своего возраста, которого сначала принимает за покойника и который чудовищно изуродован. Его глаза закрыты парой круглых желтых пуговиц с изображениями улыбающихся физиономий на них. Пуговицы пришиты прямо сквозь веки — которые тоже зашиты стальной проволокой — к глазным яблокам.
Однако, когда машина приходит в движение, то же самое происходит и с мальчиком. Он касается ее бедра, и Кэт подавляет испуганный крик. Он водит рукой по ее телу и под конец добирается до лица. Он шепчет, что его зовут Джим, что он ездит в фургоне великана уже неделю, с того дня, когда тот убил его родителей.
— Он проткнул дырки у меня в глазах и сказал, что видел, как через них вылетела моя душа. Он сказал, звук был такой, как будто дуешь в пустую бутылку из-под кока-колы, забавный звук. А потом он вставил мне в глаза эти штуки, чтобы удержать внутри жизнь. — При этих словах Джим дотронулся до пуговиц с улыбающимися лицами. — Он хочет посмотреть, сколько я проживу без души.
Великан везет их обоих в заброшенный палаточный лагерь в ближайшем национальном парке, где принуждает Кэт и Джима заниматься любовью. Когда ему кажется, что Кэт целует Джима недостаточно страстно, он режет ей лицо и вырывает язык. В следующей затем суматохе: Джим взволнованно кричит, слепо мечется из стороны в сторону, повсюду кровь — Кэт удается убежать в лес. Через три часа она выбирается на шоссе, она бьется в истерике, истекая кровью. Ее похитителя так и не могут найти. Они с Джимом уезжают из национального парка куда-то на край света. Следователям не удается ничего выяснить об этой парочке.
Они не знают, кто такой этот Джим, откуда он, о великане они узнают и того меньше.
Через две недели после выписки из больницы к Кэт попадает единственная улика, доставленная по почте. Кэт получает конверт, в котором находится пара пуговиц с улыбающимися лицами — стальные ножки пуговиц до сих пор испачканы запекшейся кровью — и сделанный полароидом снимок моста в Кентукки. На следующее утро ныряльщик находит там, на дне реки, мальчика, чудовищно изуродованного, рыбы снуют туда-сюда в его пустых глазницах. Кэт, которая некогда была привлекательна и любима, обнаруживает, что теперь вызывает у всех своих знакомых жалость и ужас. Она понимает, что чувствуют другие. Собственное лицо в зеркале внушает отвращение ей самой. Она некоторое время посещает специальную школу, где обучается языку жестов, но недолго. Другие инвалиды — глухие, хромые, кривые — отвратительны ей, такие жалкие, такие зависимые.
Кэт пытается, без особенного успеха, вести нормальную жизнь. У нее нет близких друзей, нет профессии, зато она прекрасно сознает, как она теперь выглядит, сознает свою неспособность говорить. В одной особенно пронзительной сцене Кэт напивается для храбрости и пробует подойти к мужчине в баре, только для того, чтобы оказаться осмеянной им и его приятелями.
По ночам ее постоянно терзают кошмары, где оживают неправдоподобные и жуткие вариации на тему ее похищения. В некоторых из них Джим является не товарищем по несчастью, а таким же похитителем и жестоко насилует ее. Пуговицы, воткнутые ему в глаза, имеют зеркальную поверхность, и в них отражается ее искаженное криком лицо, которое, с непогрешимой логикой сна, уже превратилось в чудовищную маску. Изредка эти сны ее возбуждают. Ее лечащий врач утверждает, что подобное вполне нормально. Она прекращает посещать врача, когда обнаруживает, что он нарисовал у себя в записной книжке чудовищную карикатуру на нее.
Кэт пробует разные средства, способные помочь ей восстановить сон: джин, анальгетики, героин. Ей требуются деньги на наркотики, и она находит их в сейфе отца. Он ловит ее на месте преступления и выгоняет из дому. В тот же вечер мать звонит ей сказать, что отец в больнице, у него был микроинфаркт и, пожалуйста, не надо его навещать. Вскоре после того в детском саду для детей-инвалидов, где Кэт работает на полставки, один ребенок выколол другому глаз карандашом. Кэт, совершенно очевидно, не виновата в несчастье, однако вскоре открывается ее пристрастие к наркотикам. Она теряет работу, а избавившись от пагубной зависимости, оказывается нетрудоспособной. После чего в один чудесный осенний день она отправляется в местный магазин и проходит мимо полицейской машины, припаркованной на задворках магазина. Капот машины открыт. Полицейский в зеркальных солнечных очках изучает перегревшийся радиатор. Она случайно бросает взгляд на заднее сиденье, и там, со скованными за спиной руками, сидит тот самый великан, постаревший на десять лет и потяжелевший на пятьдесят фунтов. Кэт старается сохранять спокойствие. Она подходит к полицейскому, который возится под капотом, пишет ему записку, спрашивая, знает ли он, кто сидит в машине.
Полицейский отвечает, что он арестовал этого типа в скобяной лавке на Плезант-стрит, когда тот пытался украсть охотничий нож и моток сверхпрочной веревки.
Кэт знает ту скобяную лавку, о которой идет речь. Она живет на углу Плезант-стрит. Полицейский поддерживает ее, когда ноги ее подкашиваются.
Она лихорадочно принимается строчить записки, пытаясь объяснить, что сделал этот громила, когда ей было семнадцать. Ее карандаш не поспевает за мыслями, и записки получаются невнятными, даже для нее самой, однако полицейский все понимает. Он обходит вместе с ней машину и открывает дверцу. Мысль о том, чтобы ехать в одной машине с похитителем, заставляет ее содрогнуться от ужаса, но полицейский напоминает, что руки гиганта скованы за спиной, он не может причинить ей вреда и что очень важно для нее самой поехать вместе с ними в участок.
Наконец она садится в машину. Рядом с сиденьем лежит зимняя куртка. Полицейский говорит, что это его куртка, что она может надеть ее, чтобы согреться и унять дрожь. Она смотрит на него, собираясь написать слова благодарности в своем блокноте, но в этот миг замирает, не в силах писать. Что-то в отражении собственного лица, которое она видит в солнечных очках, заставляет ее остолбенеть.
Полицейский закрывает дверцу и обходит машину, чтобы захлопнуть капот. Онемевшими пальцами Кэт тянется к его куртке. Нашитые на груди, на нее таращатся смеющимися лицами две пуговицы. Она дергает дверцу, но та не открывается. Стекло не опускается. Капот захлопывается. Человек в солнечных очках, который вовсе не полицейский, жутко ухмыляется. Мальчик с пуговицами еще раз обходит машину, проходит мимо водительской дверцы и выпускает великана с заднего сиденья. В конце концов, чтобы вести машину, нужны глаза.
В густом лесу человеку легко заблудиться и начать ходить кругами, и в первый раз за все время Кэт понимает, что именно это с ней и случилось. Она спаслась от Мальчика с пуговицами и великана, убежав в лес, однако так и не сумела выбраться из него — в самом деле, не сумела — и с тех пор так и бродит, спотыкаясь, во тьме, двигаясь по широкому бессмысленному кругу им навстречу. Она наконец пришла туда, куда всегда стремилась, и эта мысль, вместо того чтобы привести ее в ужас, странным образом успокаивает. Ей кажется, она принадлежит им, и это большое облегчение знать, что ты принадлежишь кому-то. Кэт расслабляется на своем сиденье, машинально берет куртку Мальчика с пуговицами и натягивает ее, чтобы согреться.
Что-то нихуя не пронимает. Давайте-ка поднапрягитесь. Пикрандом.
Эдди Кэрролла не удивило, что Нунана сместили с должности после публикации "Мальчика с пуговицами". Рассказ был построен на образах женской деградации, героиня выписана так, словно она сама стремится к дурному с ней обращению в эмоциональном, сексуальном и духовном плане. Это было нехорошо… однако Джойс Кэрол Оутс писала подобные рассказы для журналов вроде "Дайджеста подлинной литературы Севера" и получала за них премии. По-на-стоящему непростительным литературным грехом здесь был шокирующий финал.
Кэрролл понимал, к чему все идет, — ему было сложно не понять это после того, как он прочел едва ли не десять тысяч "ужастиков" и рассказов о сверхъестественном, — но ему все равно понравилось. Правда, среди литературного сообщества шокирующий финал (не важно, насколько хорошо исполненный) был или признаком инфантилизма, или коммерческим ходом, достойным плохой телепостановки. Читателями же "Дайджеста", как он представлял, были ученые мужи средних лет, люди, которые изучали Гренделя и Эзру Паунда и мечтали в один прекрасный день продать стишок в "Нью-Йоркер". Для них натолкнуться на шокирующий финал в рассказе было сродни тому, чтобы услышать, как балерина шумно выпустит газы во время представления "Лебединого озера", — faux pas[62] настолько чудовищный, что он почти граничил с весельем. Преподаватель Гарольд Нунан либо еще слишком мало просидел в башне из слоновой кости, либо подсознательно надеялся, что кто-нибудь однажды отправит его в отставку. Хотя финал был скорее в духе Джона Карпентера, чем Джона Апдайка, Кэрролл не встречал в сборниках рассказов ничего подобного, во всяком случае за последнее время. На двадцати пяти страницах разворачивалась совершенно натуралистическая история женщины, которую раз за разом понемногу разрушает чувство вины за то, что она осталась в живых. Это чувство усиливалось и из-за мучительных отношений в семье, паршивой работы, борьбы за выживание. Кэрролл уже позабыл, как это — описывать повседневную жизнь в небольшом рассказе. Большинство авторов литературы ужасов не утруждали себя чем-нибудь, кроме изображения дымящегося мяса. Он поймал себя на том, что мечется по кабинету, слишком взволнованный, чтобы усидеть на месте, держа в руке раскрытый на "Мальчике с пуговицами" журнал. Он заметил свое отражение в оконном стекле за кушеткой, увидел, что улыбается почти неприлично, как будто только что услышал особенно удачный непристойный анекдот.
Кэрроллу было одиннадцать, когда он увидел в орегонском театре "Призраков". Он пришел на представление с кузенами, но, когда огни погасли и тьма поглотила его товарищей, Кэрролл ощутил себя совершенно одиноким, запертым в тесном шкафу, полном его собственных скелетов. По временам ему приходилось собирать в кулак всю свою волю, чтобы не закрыть глаза, однако его внутренности нервно и болезненно сжимались от удовольствия. Когда свет наконец загорелся, его нервные окончания звенели, как будто он на мгновение взялся за находящийся под напряжением медный провод. Это ощущение он намеренно развивал в себе.
Позже, когда он уже был профессионалом и занимался своей работой, ощущение сделалось более приглушенным, не ушло, но оставалось на расстоянии, скорее воспоминание о переживании, чем само переживание. А в последнее время даже это воспоминание улетучилось, и на его место пришла мертвящая амнезия, онемелое отупение, с каким он смотрел на горы журналов, громоздящиеся на кофейном столике. Но теперь, теперь его охватил страх, только это был не тот страх. Этот страх, хотя Эдди находился у себя в кабинете, освободившись от объятий "Мальчика с пуговицами"… это был тот самый изначальный страх. Он зазвонил в тот самый внутренний колокол и заставил его загудеть. Эдди не мог успокоиться, он не привык к подобной роскоши. Он попытался вспомнить, когда, если такое вообще было, он публиковал в последний раз произведение, которое нравилось бы ему так сильно, как "Мальчик". Он подошел к стеллажу и вытащил первый выпуск "Бест нью хоррор" (до сих пор его любимый), чтобы выяснить, что же волновало его в те времена. Но, отыскивая оглавление, он натолкнулся на посвящение, выпуск был посвящен его, тогда еще не бывшей, жене Элизабет. "Той, которая помогла мне найти путь в темноте", — написал тогда он в головокружительном припадке страсти. Теперь, глядя на это посвящение, он чувствовал, как по рукам бегут мурашки.
Элизабет ушла от него, когда он обнаружил, что она уже больше года спит с его банкиром. Она переехала жить к матери и забрала с собой Трейси.
"Я даже рада, что ты нас застукал, — сказала она, говоря с ним по телефону спустя несколько недель после исчезновения из его жизни. — Что все это осталось в прошлом".
"Ваша связь?" — спросил он, соображая, не собирается ли она сказать, что с романом покончено.
"Нет, — ответила Лиззи. — Я имею в виду все эти дерьмовые "ужасы", всех тех людей, которые вечно к тебе ходят, авторов "ужастиков". Эти потеющие мелкие извращенцы, у которых наступает эрекция при виде трупа. Это самое лучшее в том, что случилось. Я даже думаю, может, теперь у Трейси будет нормальное детство. Может быть, и я наконец смогу пожить среди обычных здоровых людей".
То, что она спит с другим, было достаточно плохо, но то, что она вот так открыто попрекала его именем Трейси, заставляло его задыхаться от ненависти даже теперь. Кэрролл засунул том обратно на полку и отправился на кухню обедать, его нескончаемое волнение наконец-то улеглось. Он искал способ израсходовать эту бесполезную рассеивающую внимание энергию. И старушка Лиззи не подвела и на этот раз, даже находясь в сорока милях от него в постели другого мужчины.
После обеда он послал Гарольду Нунану письмо по электронной почте, спрашивая координаты Кипру. Нунан ответил ему меньше чем через час, он был рад узнать, что Кэрролл хочет опубликовать "Мальчика с пуговицами" в своем "Бест нью хоррор". Электронного адреса Питера Килру у него не было, зато был обычный адрес и еще номер телефона.
Однако то письмо, которое написал Кэрролл, пришло обратно с пометкой "Вернуть отправителю", а когда он позвонил по телефону, ему ответил голос робота, сообщивший, что этот номер отключен. Кэрролл позвонил Гарольду Нунану в университет Катадин.
— Не буду утверждать, будто потрясен, — сказал Нунан, он говорил быстро и негромко, охваченный смущением. — У меня сложилось впечатление, что это временный адрес. Думаю, он время от времени устраивается на какую-нибудь работу, чтобы оплачивать счета. Наверное, лучше всего позвонить Мортону Бойду из отдела персонала. Кажется, у них там должны быть сведения о нем. — А когда вы видели его в последний раз?
— Я заезжал к нему в марте прошлого года. Приехал к нему на квартиру сразу после выхода "Мальчика с пуговицами", когда все кругом просто клокотали от ярости. Говорили, что текст пронизан женоненавистническими настроениями, говорили, что необходимо принести публичные извинения, и прочую чепуху. Я хотел, чтобы он знал о происходящем. Наверное, я надеялся, что он каким-ни-будь образом ответит им, напишет статью в защиту своего произведения в студенческой газете или что-нибудь в этом роде… но он ничего не предпринял. Сказал, что это не произведет впечатления. На самом деле это был очень странный визит. И сам он очень странный парень. Дело не только в его рассказах. В нем самом.
— Что вы имеете в виду?
Нунан засмеялся:
— Я не вполне уверен. Как бы это сказать? Знаете, как бывает, когда у вас сильный жар, вы стараетесь смотреть на что-нибудь совершенно обыденное, например на лампу на письменном столе, и она кажется совершенно неестественной? Как будто она тает или вот-вот уплывет куда-то? Вот и встречи с Питером Килру оставляют похожее чувство. Не знаю почему. Может быть, потому, что он так заостряет внимание на столь неприятных явлениях. Кэрролл еще не успел связаться с ним, но все равно уже симпатизировал Килру.
— Что вы хотите сказать? Поясните.
— Когда я заехал к Питеру, дверь открыл его старший брат. Полуодетый. Я так понял, что он приехал его навестить. Так вот этот парень — не хочу показаться грубым, — он был, я бы сказал, пугающе жирным. И покрыт татуировками. Пугающе покрыт татуировками. У него на животе была ветряная мельница со свисающими с нее гниющими трупами. А на спине — эмбрион с выцарапанными глазами. И скальпель в руке. И еще клыки. Кэрролл засмеялся, хотя и не был уверен, действительно ли ему смешно.
Нунан продолжал:
— Однако он оказался хорошим малым. Вполне дружелюбным, как выяснилось. Он пригласил меня в дом, принес банку лимонада, мы устроились на софе перед телевизором. И, что самое поразительное, пока мы разговаривали, точнее, я сыпал гневными тирадами, старший брат сидел на полу, а Питер делал ему доморощенный пирсинг.
— Делал что?
— О господи. Прямо посреди разговора он проткнул раскаленной иглой верхнюю часть уха своего брата. Вы не поверите, сколько было крови. Когда толстяк поднялся с пола, вид у него был такой, будто ему отстрелили полголовы. У него из головы текла кровь, как в финале "Кэрри", как будто он только что принял кровавую ванну, а он спрашивал, не принести ли мне еще кока-колы. На этот раз они засмеялись оба, а затем, спустя миг, наступила дружеская пауза.
— Еще они смотрели про Джонстаун, — выпалил вдруг Нунан.
— А?..
— По телевизору. С отключенным звуком. Пока мы разговаривали и Питер протыкал в своем братце дырки. На самом деле это меня и поразило больше всего, эта последняя странность, из-за которой все казалось совершенно нереальным. Это был сюжет о погибших во Французской Гайане. После того как они выпили свой "Кул-Эйд". Улицы, заваленные трупами, и стаи птиц… ну, вы понимаете, птицы, клюющие их. — Нунан громко глотнул. — Мне показалось, сюжет шел по кругу, создавалось впечатление, что они смотрят этот отрывок, как будто… как будто в трансе.
Они снова замолчали. Молчание Нунана было каким-то неловким. "Вот это характеристика!" — подумал Кэрролл с изрядной долей одобрения.
— Вам не показалось, что это весьма примечательный образчик американской литературы? — спросил Нунан.
— Показалось. И кажется.
— Не знаю, как он отнесется к включению его в ваш сборник, я, со своей стороны, в восторге. Надеюсь, я не слишком вас запугал рассказами о нем.
Кэрролл улыбнулся:
— Меня не так просто запугать.
Бойд из отдела персонала тоже не знал, где искать Килру.
— Он мне говорил, у него брат на общественных работах в Паукипси. То ли в Паукипси, то ли в Ньюбурге. Он тоже хотел туда попасть. Эти городские работы приносят неплохие деньги, а самое лучшее, что, когда ты туда попал, тебя уже никто не уволит, даже если ты кровожадный маньяк.
Упоминание о Паукипси подогрело любопытство Кэрролла. В конце месяца там должен был состояться небольшой съезд авторов фэнтези, Конгресс темных чудес, Конгресс темных мечтаний или что-то в том же духе. Конгресс темных онанистов. Его приглашали принять участие, но он игнорировал их письма, его больше не интересовали мелкие сборища, кроме того, время было неудачное, как раз когда он должен сдавать работу. Хотя на вручение Всемирной премии фэнтези он ездил каждый год, и на "Camp Necon" тоже, и еще на несколько интересных мероприятий. Конгрессы были той частью работы, какую он еще не до конца ненавидел. Там собирались его друзья. Какая-то часть его все еще любила и всю эту суету, и воспоминания, которые эта суета иногда высвобождала.
Так случилось однажды, когда он натолкнулся на букиниста, предлагавшего первое издание "Люблю Гейлсберг весной". Он не видел и не вспоминал о "Гейлсберге" годами, но стоило ему полистать коричневые шершавые страницы, впитавшие в себя запах пыли и чердаков, как его захлестнул головокружительный поток воспоминаний. Эдди читал эту книгу, когда ему было тринадцать, и она держала его в плену недели две. Он выбирался через окно спальни на крышу, чтобы почитать: это было единственное место, куда не долетали крики вечно ссорящихся родителей. Он вспомнил похожую на наждак текстуру кровельного гонта, исходящий от него, пропеченного солнцем, резиновый запах, далекое жужжание газонокосилки, но отчетливее всего вспомнил благословенное ощущение чуда, когда читал о придуманном Джеком Финнеем невероятном десятицентовике с Вудроу Уилсоном. Кэрролл позвонил в управление общественных работ в Паукипси, и его соединили с отделом персонала.
— Килру? Арнольд Килру? Его выгнали полгода назад, — ответил человек тонким, визгливым голосом. — Знаете, как сложно оказаться уволенным с общественных работ? Первый человек за многие годы. Он солгал насчет своего криминального прошлого.
— Нет, не Арнольд Килру. Питер. Арнольд, должно быть, его брат. Он был очень толстый и весь в татуировках?
— Ничего подобного. Тощий. Жилистый. У него только одна рука. Левую ему отхватило упаковочным прессом, так он сам сказал.
— О, — произнес Кэрролл, подумав, что все это очень похоже на описание какого-нибудь персонажа Питера Килру. — А в чем его там обвиняли?
— Нарушение запретительного постановления.
— О, — повторил Кэрролл. — Что-нибудь связанное с разводом? — Он испытывал сочувствие к мужчинам, которые пострадали от адвокатов жены.
— Да куда там, — отозвался менеджер по персоналу. — Истязал собственную мамашу. Как вам, черт возьми, такое?
— Вы не знаете, имеет ли он отношение к Питеру Килру и как с ним можно связаться?
— Я не его личный секретарь, приятель. Что, может, закончим разговор?
И они закончили разговор.
Кэрролл принялся за телефонную книгу, начал обзванивать всех Килру, проживающих в Паукипси и его окрестностях, но никто из тех, с кем он разговаривал, не сознался, что знаком с Питером, и в итоге Эдди сдался. Он сделал уборку в кабинете, яростно запихнул скомканные бумаги в корзину, даже не просмотрев их, убрал стопки книг с одного места, чтобы свалить их в другом, без всякой системы и сгорая от нетерпения. Ближе к вечеру он упал на тахту, чтобы поразмыслить, и провалился в тревожную дрему. Даже во сне он продолжал сердиться, гоняясь по пустому кинотеатру за маленьким мальчиком, который стянул у него ключи от машины. Мальчик был черно-белый и мерцал, как привидение или актер на старой кинопленке, ему явно некуда было спешить, он потрясал ключами и истерически хохотал. Кэрролл проснулся как от толчка, чувствуя на висках лихорадочный жар и думая о Паукипси. Питер Килру живет где-то в другой части штата Нью-Йорк, и в субботу он будет на Конгрессе темного будущего в Паукипси, он не сможет устоять перед таким событием. Там же будет кто-нибудь, кто его знает. Кто-нибудь покажет его Кэрроллу. Все, что требуется от Кэрролла, оказаться там, и тогда они непременно встретятся.
Он не собирался оставаться в Паукипси на ночь — ехать всего четыре часа, он съездит, а к ночи вернется. И в шесть утра он уже выжимал восемьдесят миль в час, катя в левом ряду по трассе 1–90. У него за спиной поднималось солнце, заливая зеркало заднего вида ослепительным светом. Ему нравилось вжимать педаль газа в пол, ощущая, как машина несется на запад, гонясь за тонкой полоской собственной тени. Потом он подумал, что, если бы его маленькая девочка сидела сейчас рядом с ним, — и его нога отпустила педаль, упоение гонкой ушло.
Трейси любила разные съезды, все дети любят. Там можно посмотреть, как взрослые люди валяют дурака, одевшись под Эльвиру или Пинхеда. А какой ребенок устоит перед обязательным базаром, перед этим лабиринтом столов и жутких экспонатов, среди которых можно заблудиться, и где ребенок за доллар может обзавестись отрезанной резиновой рукой. Трейси однажды полчаса проиграла в пейнтбол с Нилом Гейманом на Всемирном конвенте фэнтези в Вашингтоне. Они до сих пор переписываются.
Был как раз полдень, когда он отыскал городской административный центр и вошел. Торговые ряды были устроены в концертном зале, в здании собралось полно народу, бетонные стены отзывались эхом на смех и ровный гул перекрывающих друг друга разговоров. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его приезде, но ничего не вышло: одна дама из числа организаторов все-таки заметила его, рыжеволосая пухлая женщина в полосатом пиджаке.
— Я и понятия не имела!.. — воскликнула она и еще: — Мы не получали от вас уведомления! — А потом: — Что вы будете пить?
После он стоял, держа ром с кока-колой в одной руке, посреди кучки любопытных, болтая о кино, писателях и о "Бест нью хоррор", и гадал, почему он, собственно, не хотел ехать. В час тридцать ожидается обсуждение нынешнего положения рассказа в стиле "хоррор", а в комиссии кое-кого не хватает, не будет ли он так любезен?.. Будет, ответил он.
Его отвели в конференц-зал, где стояли ряды складных кресел и длинный стол в одном конце зала, с графином холодной воды на нем. Он уселся за этот стол с остальными членами комиссии: учителем, написавшим книгу об Эдгаре По, редактором журнала ужасов в Интернете, местным писателем, сочиняющим фэнтези для детей. Рыжеволосая дама представила всех их двум дюжинам слушателей, пришедшим в зал, а затем каждый сидящий за столом получил возможность поделиться своим мнением. Кэрролл говорил последним.
Сначала он сказал, что всякий литературный мир является плодом фантазии и всякий раз, когда автор вводит в сюжет некую угрозу или столкновение интересов, он создает возможность для появления ужаса. Его лично, сказал он, литература ужасов всегда привлекала тем, что она вбирает в себя самые основные элементы литературы вообще и доводит их до крайней степени. Всякая литература — это игра, притворство, поэтому фэнтези гораздо ценнее (и честнее) реализма. Он сказал, что рассказы ужасов и фэнтези по большей части совершенно отвратительны: вымученные, творчески обанкротившиеся подражания разному дерьму. Он сказал, что иногда ему целыми месяцами не попадается ни единой новой мысли, ни единого запоминающегося характера, ни единого стоящего предложения.
Потом он сказал, что положение дел всегда было таково. Должно быть, это правда: в любом виде деятельности — художественной или другой — требуется, чтобы множество людей создавало массу посредственных работ для появления нескольких шедевров. И в борьбу может включиться каждый, пусть делая неправильно, учась на собственных ошибках, пробуя снова. Среди песка все равно отыщутся рубины. Он заговорил о Клайве Баркере и Келли Линк, о Стивене Галлахере и Питере Килру, рассказал им о "Мальчике с пуговицами". Он сказал, что для него в любом случае ничто не сравнится с восторгом открытия чего-то волнующего и свежего, он всегда будет обожать ее, эту счастливую дрожь откровения. Пока Кэрролл говорил, он осознал, что говорит чистую правду. Когда он закончил, несколько человек на заднем ряду зааплодировали, волна аплодисментов распространилась, как рябь на воде, и, когда она растеклась по всему помещению, люди начали вставать.
С него ручьями тек пот, когда он вышел из-за стола, чтобы пожать слушателям руки по окончании выступления. Он снял очки, чтобы вытереть лицо подолом рубахи, и не успел надеть их снова, когда ощутил прикосновение очередной руки, — перед ним стоял худой маленький человечек. Водрузив очки обратно на нос, Кэрролл обнаружил, что пожимает руку кое-кому, кого он совсем не был рад видеть, тощему человеку с кривыми прокуренными зубами и усиками, такими тонкими и жидкими, что они казались нарисованными карандашом.
Его звали Мэтью Грэм, он редактировал одиозный журнал для любителей ужасов, который назывался "Горькие фантазии". Кэрролл слышал, что Грэма арестовывали за растление малолетней падчерицы, хотя дело так и не дошло до суда. Кэрролл старался не переносить отношение к Грэму на авторов, которых он публиковал, однако пока ни разу не нашел в "Горьких фантазиях" ничего такого, что захотел бы перепечатать в "Бест нью хоррор". Это были истории о могильщиках-наркоманах, насилующих находящиеся на их попечении трупы, или дебильных деревенщинах, рожающих говнодемонов в сортирах, расположенных на землях древнего индейского кладбища, все они пестрели орфографическими ошибками, и их авторы были не в ладах с грамматикой.
— Неужели Питер Килру написал что-то еще? — спросил Грэм. — Я напечатал его первый рассказ. Вы его не читали? Я же присылал вам экземпляр, дружище.
— Должно быть, пропустил, — сказал Кэрролл.
Он не удосуживался заглядывать в "Горькие фантазии" уже больше года, используя страницы из него, чтобы застилать кошачий туалет.
— Он вам понравился бы, — продолжал Грэм, снова блеснув остатками зубов. — Он один из наших.
Кэрролл постарался передернуться как можно незаметнее:
— Вы с ним говорили?
— Говорил ли я с ним? Да я пил с ним за ленчем. Он был здесь сегодня с утра. Только-только ушел. — Грэм разинул рот в широкой ухмылке. У него изо рта воняло. — Если хотите, я скажу вам, где он живет. Это тут недалеко.
После наскоро проглоченного позднего ленча Кэрролл прочитал первый рассказ Питера Килру в номере "Горьких фантазий", который дал ему Мэтью Грэм. Рассказ назывался "Хрюшки", в нем эмоционально неуравновешенная женщина производила на свет выводок поросят. Поросята учились говорить, учились ходить на задних ногах и носить одежду, как свиньи в "Скотном дворе", но постепенно история приобретала все более мерзкий характер. Свиньи своими клыками располосовали мамочку, изнасиловали, а в финале вступили в смертельную схватку за право съесть самые лакомые кусочки ее тела.
Может у кого есть своя крипистори?
Не очень-то интересно читать одни и те же тухлые пасты из треда в треда.
Не очень-то интересно читать одни и те же тухлые пасты из треда в треда.
Это было агрессивное, едкое произведение, и, хотя оно значительно превосходило все самые лучшие вещи, когда-либо публиковавшиеся в "Горьких фантазиях" — было написано гладко и психологически реалистично, — Кэрроллу оно не особенно понравилось. Один отрывок, где поросята дерутся за право припасть к мамочкиной груди, воспринимался как чрезвычайно мерзостный и гротескный образчик порнографии.
Мэтью Грэм приложил к журналу лист писчей бумаги. На нем он набросал грубую схему проезда к дому Килру, который находился в двадцати милях к северу от Паукипси, в маленьком городке под названием Пайклифф. Кэрроллу было как раз по пути, надо только свернуть на дорогу, ведущую через живописный парк Таконик, а затем выехать обратно на шоссе 1–90. Телефонный номер не указывался. Грэм упомянул, что у Килру какие-то сложности с деньгами и телефонная компания отключила их номер.
К тому времени, когда Кэрролл оказался в парке Таконик, почти стемнело, сгустки мрака таились под громадными дубами и высокими елями, толпящимися вдоль дороги. Кажется, он был единственным человеком на ведущей через парк дороге, которая забиралась все выше и выше в горы и все глубже в лес. Время от времени в свете фар он замечал семейства оленей, стоящих у дороги, в темноте их глаза светились розовым, они наблюдали за ним со смесью страха и инопланетного изумления.
Пайклифф оказался невелик: занюханный торговый центр, церковь, кладбище, заправка "Тексако", одинокий, моргающий желтым светом фонарь. А потом город кончился, и Кэрролл поехал по узкому шоссе через сосновый лес. Теперь стояла настоящая ночь, похолодало так, что ему пришлось включить обогреватель. Он выехал на Тархил-роуд, и его "цивик" запетлял на серпантине, поднимаясь по такому крутому холму, что мотор завыл от натуги. Кэрролл на мгновение закрыл глаза и с трудом вписался в резкий поворот, ему пришлось выворачивать руль, чтобы не улететь в кусты и не свалиться с крутого подъема.
Еще полмили спустя асфальт сменился гравием. Кэрролл катился в темноту; шины поднимали облачка блестящей меловой пыли. Свет фар выхватил из темноты толстяка в ярко-оранжевой вязаной шапке, запустившего руку в почтовый ящик. На боку почтового ящика красовалась надпись, сделанная из блестящих клеящихся букв: УБЬЮ. Кэрролл притормозил.
Толстяк поднял руку, приставив козырьком к глазам, чтобы рассмотреть машину Кэрролла. Потом он заулыбался и приглашающе кивнул на дом, как будто Кэрролл был долгожданным гостем. Толстяк пошел по подъездной дорожке, а Кэрролл покатил вслед за ним. Болиголовы склонялись над грязной колеей. Их ветки били по окнам машины, хлестали по бокам "цивик".
Наконец дорога привела на грязный двор перед большим фермерским домом желтого цвета, с башенкой и просевшей верандой, огибающей дом по периметру. Разбитое окно было забрано фанерным щитом. В сорняках валялся унитаз. При виде этого места Кэрролл ощутил, как зашевелились волоски на руках. "Путешествие закончилось встречей влюбленных", — подумал он и усмехнулся собственной неуемной фантазии. Он остановил машину рядом с древним трактором, через открытый капот которого прорастали столбики дикой индейской кукурузы.
Кэрролл кинул ключи от машины в карман пальто и вышел, пошел к крыльцу, где его дожидался толстяк. По дороге он миновал ярко освещенный гараж. Двойные двери были плотно закрыты, но изнутри слышался визг цепной пилы. Кэрролл поднял взгляд на дом и увидел черный силуэт человека, наблюдающего за ним из окна второго этажа.
Эдди Кэрролл сказал, что ищет Питера Килру. Толстяк кивнул на дверь тем же пригласительным жестом, каким предлагал Кэрроллу следовать за ним по колее. После чего развернулся и пропустил его в дом. В передней было темно, стены густо покрывали косо висящие картины в рамках. Узкая лестница поднималась на второй этаж. В воздухе стоял запах, сырой, какой-то странно мужской запах… вроде пота, но похожий еще и на тесто для блинов. Кэрролл тотчас же понял, что это, и тотчас же решил сделать вид, что ничего не заметил.
— Куча дерьма, а не прихожая, — произнес толстяк. — Давайте я возьму ваше пальто. А то потом будете искать сто лет. — Голос у него был бодрый и пронзительный.
Когда Кэрролл передавал ему пальто, толстяк развернулся и заорал наверх:
— Пит! К тебе пришли!
Из-за внезапного перехода от обычного голоса к яростному ору Кэрролл вздрогнул.
У них над головой заскрипели половицы, и на верхней площадке лестницы появился худой человек в вельветовом пиджаке и квадратных очках в черной пластиковой оправе.
— Чем могу быть полезен? — спросил он.
— Меня зовут Эдвард Кэрролл. Я редактировал несколько выпусков "Бест нью хоррор". — Он посмотрел на лицо худого человека, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но Килру оставался бесстрастен. — Я прочитал один ваш рассказ, "Мальчик с пуговицами", в "Дайджесте Севера", и он мне очень понравился. Мне бы хотелось включить его в сборник этого года. — Он помолчал, затем прибавил: — А с вами не так-то просто связаться.
— Поднимайтесь, — сказал Килру и ушел с площадки назад.
В чем смысл пикчи?
Кэрролл пошел вверх по лестнице. Жирный братец внизу двинулся через прихожую, с пальто Кэрролла в одной руке и семейной корреспонденцией Килру в другой. Затем резко затормозил, поднял голову к лестнице и замахал коричневым конвертом:
— Эй, Пит! Мамино пособие пришло! — Его голос дрожал от радости.
К тому времени, когда Кэрролл поднялся на второй этаж, Питер Килру уже прошел коридор и достиг открытой двери в дальнем конце. Сам коридор казался каким-то странно загнутым. Пол проседал под ногами так сильно, что один раз Кэрроллу даже пришлось схватиться за стенку, чтобы удержаться на ногах. Отдельных половиц не хватало. Люстра в хрустальных висюльках парила над лестничным пролетом, покрытая хлопьями пыли и паутиной. В неком далеком, отдающем эхом отсеке сознания Кэрролла неведомый горбун заиграл на металлофоне вступительные такты музыки к "Семейке Адамс".
У Килру была маленькая спальня, расположенная под самой крышей. У одной стены стоял ободранный карточный стол, на нем гудела пишущая машинка "Селектра" с заправленным в нее листом бумаги.
— Так вы работаете? — спросил Кэрролл.
— Не могу остановиться, — сказал Килру.
— Прекрасно!
Килру присел на кровать. Кэрролл шагнул в комнату, передвигаться по которой, не нагнув головы, не представлялось возможным. У Питера Килру были странно бесцветные глаза, веки покрасневшие, как будто воспаленные, и он смотрел на Кэрролла, не моргая.
Кэрролл рассказал ему о сборнике. Сказал, что может заплатить две сотни долларов плюс проценты с продаж. Килру кивал, — кажется, он совершенно не удивлялся и не интересовался деталями. Говорил он с придыханиями, как девица. Он сказал "спасибо".
— Что вы думаете о моем финале? — спросил Килру без всякого перехода.
— "Мальчика с пуговицами"? Мне он понравился. Если бы не понравился, я не захотел бы его переиздать.
— В университете Катадин его возненавидели. Все эти соучредительницы в плиссированных юбках и с богатыми папочками. Им много чего не понравилось в моем рассказе, но особенно не понравился финал.
Кэрролл кивнул:
— Потому что они не догадались, к чему все идет. Наверняка кое-кого этот финал как следует встряхнул. Шокирующая развязка не пользуется популярностью в массовой литературе.
— Сначала я написал, что великан связывает ее и, перед тем как провалиться в беспамятство, она чувствует, как второй своими пуговицами затыкает ей влагалище, — признался Килру. — Но я сдрейфил и все вычеркнул. Вот уж не думал, что Нунан вообще это напечатает.
— В литературе ужасов очень часто то, что вы оставляете, в итоге и наделяет произведение силой, — сказал Кэрролл, но только чтобы сказать что-нибудь. Он чувствовал, как на лбу проступает холодный пот. — Пойду принесу из машины бланки договора.
Он сам не знал, почему так сказал. У него не было в машине никаких бланков, однако его вдруг охватило непреодолимое желание глотнуть свежего холодного воздуха. Он выскочил обратно в коридор. Оказалось, он с трудом удерживается от того, чтобы не перейти на бег.
Спустившись с лестницы, Кэрролл потоптался в прихожей, соображая, куда толстяк унес его пальто. Потом пошел по коридору. Чем дальше он шел, тем темнее становилось в коридоре.
Под лестницей была небольшая дверь, но, когда он подергал медную ручку, дверь не открылась. И он пошел по коридору, выискивая гардеробную. Откуда-то рядом с ним доносились шипение сала, запах лука, и еще он услышал стук ножа. Он толкнул дверь справа, за ней оказалась столовая с головами животных, развешенными по стенам. Вытянутый луч тусклого света пересекал стол. Скатерть на столе была красного цвета и со свастикой в центре. Кэрролл прикрыл дверь. Другая дверь, чуть впереди и слева, была открыта, за ней виднелась кухня. Толстяк стоял перед столом, с голой, покрытой татуировками грудью, и нарезал огромным ножом что-то похожее на печень. В сосках у него были металлические кольца. Кэрролл хотел уже окликнуть его, но тут толстяк обошел стол и направился к газовой плите, помешать что-то на сковородке. На нем был только фартук, и на удивление поджарые ягодицы упруго подрагивали при каждом шаге. Кэрролл задвинулся поглубже в темноту коридора и миг спустя отправился дальше, осторожно ступая.
Этот коридор загибался еще сильнее, чем на втором этаже, совершенно неправдоподобным образом, как будто дом пережил землетрясение и его передняя часть больше не состыковывалась с задней. Кэрролл не знал, почему он не повернул назад, ведь не было смысла все дальше углубляться в недра этого странного дома. Однако ноги продолжали нести его вперед.
Кэрролл открыл дверь слева по коридору, почти в самом конце. Он отшатнулся от вони и яростного жужжания мух. Неприятное человеческое тепло выплеснулось за дверь и захлестнуло его. Это была самая темная комната, отдельная спальня, и он уже собирался закрыть дверь, когда услышал, как что-то зашевелилось на кровати под простынями. Он прикрыл рот и нос рукой и заставил себя сделать шаг вперед и подождать, пока глаза привыкнут к темноте. На кровати лежала худая старуха, простыня сползла ей на талию. Она была голая, и, как показалось Кэрроллу, он застал ее в тот момент, когда она потягивалась после сна, потому что ее костлявые руки были вскинуты над головой. — Прошу прощения, — пробормотал Кэрролл, отворачиваясь. — Извините.
Он опять начал закрывать за собой дверь, но затем остановился и пригляделся. Старуха снова зашевелилась под простынями. Руки по-прежнему вскинуты над головой. Но дело было в запахе, это вонь немытого тела заставила его задержаться и посмотреть внимательнее.
Когда глаза привыкли к темноте, Кэрролл увидел, что ее руки удерживают в таком положении тонкие проволоки, обмотанные вокруг запястий. Глаза ее походили на узкие щелки, дыхание сиплое. Ниже сморщенных маленьких мешочков грудей Кэрролл мог сосчитать все ее ребра. Мухи гудели. Старуха высунула изо рта язык и провела по пересохшим губам, но ничего не сказала.
После чего он снова пошел по коридору, быстро переставляя негнущиеся ноги. Когда он проходил мимо кухни, ему показалось, что толстяк поднял голову и заметил его, но Кэрролл не стал замедлять шага. Краем глаза он увидел Питера Килру, стоящего на верхней площадке лестницы, глядящего на него, вопросительно склонив голову.
— Сейчас вернусь с бумагами! — крикнул ему Кэрролл, не замедляя хода. Голос его прозвучал удивительно буднично.
Он толкнул входную дверь, с грохотом захлопнул. Он не стал перепрыгивать через ступеньки, а сошел как обычно. Когда убегаешь от кого-нибудь, никогда не надо прыгать через ступеньки, иначе можно вывихнуть лодыжку. Он видел, как случается подобное, в сотнях фильмов ужасов. Воздух был такой морозный, что обжигал ему легкие.
На этот раз двери гаража были распахнуты. Он заглянул туда, проходя мимо. Увидел гладкий земляной пол, ржавые цепи и крюки, свисающие с балок, висящую на стене цепную пилу. За верстаком стоял высокий угловатый человек с одной рукой. Вместо второй был обрубок, кожа на культе блестела. Он изучал Кэрролла молча, его бесцветные глаза смотрели оценивающе и недружелюбно. Кэрролл улыбнулся и кивнул.
Он открыл дверцу своего "цивика" и втиснулся за руль… и в следующий миг ощутил, как волна паники сдавила грудь. Ключи остались в пальто. Пальто осталось в доме. Эдди едва не закричал, ужаснувшись своему открытию, однако, когда он раскрыл рот, у него вырвался рыдающий смешок. Он и это видел в сотне фильмов ужасов, читал об этом моменте в сотнях рассказов. Ключи никогда не находятся, или машина не заводится, или… Однорукий брат появился в дверях сарая, теперь он смотрел на него с противоположной стороны дорожки. Кэрролл помахал ему. Другой рукой он вынул из зарядного устройства сотовый телефон. Посмотрел на него. Связи здесь не было. Он почему-то не удивился. Только снова засмеялся придушенным, натянутым смехом.
Когда он поднял голову, входная дверь дома открылась, оттуда на него смотрели еще два человека. Все три брата изучали его теперь. Он выбрался из машины и быстро зашагал по подъездной колее. Побежал он только тогда, когда один из них выкрикнул что-то.
Пробежав дорожку, он не стал сворачивать на шоссе, а пересек его и рванулся через кусты под деревья. Тонкие хлысты ветвей секли его по лицу. Он споткнулся и разорвал на колене брюки, встал и побежал дальше. Ночь была ясная и безоблачная, небо, по всей своей безбрежной ширине, усеяно звездами. Кэрролл остановился на крутом склоне, сел, прижавшись к камням, чтобы отдышаться и унять боль в боку. Сверху донеслись голоса и треск ломающихся веток. Он услышал, как кто-то дернул за веревку, заводя небольшой мотор, раз-другой, а затем раздались ничем не заглушённый визг и рев цепной пилы.
Эдди вскочил и побежал снова, скатываясь с холма, проносясь через заросли елей, перепрыгивая через камни и корни, даже не видя их. Склон делался все круче и круче, пока бег Эдди не сделался похожим на настоящее падение. Он бежал слишком быстро и знал, что остановится, только врезавшись во что-нибудь, отчего будет очень больно.
Но когда он несся вниз, все время ускоряясь, пока не стало казаться, что с каждым прыжком он преодолевает целые ярды темноты, его охватило головокружительное чувство, ощущение, которое должно было бы быть паникой, но почему-то сильно походило на восторг. Ему казалось, что в любой момент ноги могут оторваться от земли и уже никогда не опуститься на нее снова. Он знал этот лес, эту темноту, эту ночь. Он знал свои шансы на успех: не особенно велики. Он знал, что гонится за ним. Оно гналось за ним всю его жизнь. Он знал, где очутился: в рассказе, близящемся к развязке. Он лучше кого-либо другого знал, чем заканчиваются подобные рассказы, и если кто-то и способен отыскать выход из этого леса, то только он.
Крип привет. Сижу в съёмной хате. Пью малиновый чай, лампово отдыхаю. В балконную щель дует сильный ветер, небо сереет. Почти зима. Знаешь мысли меня возвращают в один из дней моей «сталкер»-карьеры. Само слово мне не нравится, но таких как я так кличут, что поделаешь?
Мне 24 года, увлёкся посещением объектов с 19. Да и вообще предрасположен я к этому. Что забавно НЁХ я не встречал, но встречал следы, отметины их существования. Так что да, Анон, я верю в НЁХ. Но эта история не о ней, не паста (пишу первый раз).
В 2007 зимой, был у родственников в Ноябрьске, по делам семейным. С собой захватил рюкзак свой, мало ли есть где недострои или абадоны? К слову, в рюкзаке были тёплые штаны свитер и куртка из одежды. Мой нож, выкованный для меня на какой-то кузнечной ярмарке на Украине (годный нож, точится, режет, в руке влитой), слабый средненький бинокль (к тому времени до меня дошло, что на объектах может быть разная шваль (гопники\нарики\бомжи) и нужно рассматривать всё издалека. Аптечка мини, царапины\ушибы заделать, перекус (тушёнка и минералка), компас, карта (чаще это банальная распечатка с яндекса), фотограф из меня хреновый так что таскаю с собой мобилу, фоткую общий план для памяти и всё, не фотодрочер. И по мелочам: швейцарский нож, изолента. Сейчас смейся не смейся ношу иконку, но это после другого случая (мб напишу), тогда нет. Фонарик, батарейки. По-моему всё.
Так вот нашёл военную часть километрах в 30 от города, стандартный абадон, кое-кто уже даже бывал там, фотки в сети посмотрел решил съездить. Встал утром, до окраины города на попутках, там рейсовый автобус, в местное замкадье, 10 км, оттуда маршрутка-трясучка 5 км, и ещё один рейсовый автобус, в общем к часу был там. Деревня, автостанция, пара палаток, ну ты понимаешь — Россия. Зафоткал расписание поездов, думал на 5 часовом обратно поеду. Карта у меня была распечатана, так что 5 км я решил пёхом пройти (да-да, правильно подумали что это идиотский поступок).
Так вот, порошит снежок, крупный, не то что сейчас. Олдовый снег, серое небо, хрустят мои ботинки по снегу (высокая подошва, не скользит и тёплые) и я топаю в сторону части. Рюкзак на спине, карта в руках, компас всё норм. Увидел вдалеке холм с высокими воротами, и два здания по его бокам двухэтажных, норм думаю, а ветерок усиливается, я и думал, поброжу посмотрю сфоткаю может, что собой захвачу (на память), покушаю и к полчетвёртого поверну.
Вначале пошёл в ближайшее здание, пусто, всё вывезено, пыльно, снежно, но не грязно (оно и видно, кому в такую пердь придёт в голову лазить). Пофоткал пару общих планов. Так и не понял, честно, для чего предназначалось это здание.
Потом пошёл в центральное здание на улице уже вьюга. Зашёл где открытые ворота гигантские. Нашёл кучу ящиков заполненных, не поверишь болтами. Кинул пару в рюкзак. Отсыревшие патроны (тоже в рюкзак) и в столе советскую линейку нашёл, тоже сунул себе в рюкзак. Там же покушал, пофоткал, гляжу на часы 3, надо последнее здание заценить.
На улице ветер, ё-моё!!! Я еле продыхая бегу к третьему зданию, прикинь вход не могу найти. Обошёл, нашёл проём погрузочный, где куча труб лежит, и ветер в них такой гул поднял, что нормальная аудиосистема охуеет. В общем гудит, так что я прикрикнул и голоса своего не услышал. Захожу внутрь, коридор длинный снега нет ещё, но уже заметает, гул стоит из-за труб. Осматриваю комнаты, захожу на нижний этаж ещё светло, и вижу в конце нижнего коридора отблеск огня. Ну я не из совсем впечатлительных, воспринял норм. Кто угодно может там быть, но ножик весящий на ремне достал. Тихо крадусь, вижу в коридоре лужа мочи, воняет характерно. Снега-то нет. Ну человек 100 %, думаю. И подкрадываюсь к повороту где свет.
Первый кирпич выпал после первой минуты осмотра. Большая комната. Высокий потолок. Метрах в 10 от меня костёр, обложенный цементными блоками, на которых куски мяса лежат, уже поджаренные. Спиной ко мне сидит гигантский (я думаю мужик). Хагрид, в натуре волосы аля афро. Спина что рама дверная. Жрёт этот мужик мясо, походу, чавки не слышу потому что трубы здесь эхо дают. Думаю надо валить. Мало ли зек прячется или бомж. И тут вижу в дальнем углу комнаты, кучу вещей разбросанных. Тесак на земле, крови лужа, и куски мяса подмёрзшие. Кирпич выпал. Я аж дрожать начал.
Понимаю, что человека куски. Быстро икры разглядел, руки и рёбра. Я и припал к углу. Оцепенел. Что делать не знаю. А мужик привстал к костру и я понял, что ростом он метра 2,5 ножом не вальнуть. Взял кусок, и опять сел на своё место грызть. Я дрожу смотрю на него. Кирпичи сыпятся. Я сползаю по стене, и вижу что снег с ботинок стал большой лужей, надо бежать, сразу дошло. Если он снова поссать пойдёт заметит же!
Быстренько на носочках к выходу, и оттуда на улицу. Эти 5 км самое страшное что было в моей жизни. Я помню как бежал по сугробам сквозь метель, плача и задыхаясь. Оглядываясь всё боясь, что он меня догонит. Заблудился кое-как вышел, к деревне. Сел в уже стоящий автобус рядом с женщиной у которой на руках девочка была. Втянулся в кресло, дрожу как больной. Бледный. Глаза закрыл, грудь болит. И слышу голос девочки. «Мама, смотри какой большой дядя идёт, кого-то ищет». Я наверное пирамиду Хеопса под собой построил. В окно не смотрю, смотрю на мать девочки, а та сама как я бледная. «Не смотри на него (девичье имя не помню)».
В общем домой я в тот день доехал, правда зашуганный и дёрганный. С тех пор ношу с собой на объекты травмат. Да-да знаю что случай без НЁХ. Но я до сих пор открывая коробку с «трофеями» дрожу при виде болтов, патронов и линейки в целлофановом пакете.
Мне 24 года, увлёкся посещением объектов с 19. Да и вообще предрасположен я к этому. Что забавно НЁХ я не встречал, но встречал следы, отметины их существования. Так что да, Анон, я верю в НЁХ. Но эта история не о ней, не паста (пишу первый раз).
В 2007 зимой, был у родственников в Ноябрьске, по делам семейным. С собой захватил рюкзак свой, мало ли есть где недострои или абадоны? К слову, в рюкзаке были тёплые штаны свитер и куртка из одежды. Мой нож, выкованный для меня на какой-то кузнечной ярмарке на Украине (годный нож, точится, режет, в руке влитой), слабый средненький бинокль (к тому времени до меня дошло, что на объектах может быть разная шваль (гопники\нарики\бомжи) и нужно рассматривать всё издалека. Аптечка мини, царапины\ушибы заделать, перекус (тушёнка и минералка), компас, карта (чаще это банальная распечатка с яндекса), фотограф из меня хреновый так что таскаю с собой мобилу, фоткую общий план для памяти и всё, не фотодрочер. И по мелочам: швейцарский нож, изолента. Сейчас смейся не смейся ношу иконку, но это после другого случая (мб напишу), тогда нет. Фонарик, батарейки. По-моему всё.
Так вот нашёл военную часть километрах в 30 от города, стандартный абадон, кое-кто уже даже бывал там, фотки в сети посмотрел решил съездить. Встал утром, до окраины города на попутках, там рейсовый автобус, в местное замкадье, 10 км, оттуда маршрутка-трясучка 5 км, и ещё один рейсовый автобус, в общем к часу был там. Деревня, автостанция, пара палаток, ну ты понимаешь — Россия. Зафоткал расписание поездов, думал на 5 часовом обратно поеду. Карта у меня была распечатана, так что 5 км я решил пёхом пройти (да-да, правильно подумали что это идиотский поступок).
Так вот, порошит снежок, крупный, не то что сейчас. Олдовый снег, серое небо, хрустят мои ботинки по снегу (высокая подошва, не скользит и тёплые) и я топаю в сторону части. Рюкзак на спине, карта в руках, компас всё норм. Увидел вдалеке холм с высокими воротами, и два здания по его бокам двухэтажных, норм думаю, а ветерок усиливается, я и думал, поброжу посмотрю сфоткаю может, что собой захвачу (на память), покушаю и к полчетвёртого поверну.
Вначале пошёл в ближайшее здание, пусто, всё вывезено, пыльно, снежно, но не грязно (оно и видно, кому в такую пердь придёт в голову лазить). Пофоткал пару общих планов. Так и не понял, честно, для чего предназначалось это здание.
Потом пошёл в центральное здание на улице уже вьюга. Зашёл где открытые ворота гигантские. Нашёл кучу ящиков заполненных, не поверишь болтами. Кинул пару в рюкзак. Отсыревшие патроны (тоже в рюкзак) и в столе советскую линейку нашёл, тоже сунул себе в рюкзак. Там же покушал, пофоткал, гляжу на часы 3, надо последнее здание заценить.
На улице ветер, ё-моё!!! Я еле продыхая бегу к третьему зданию, прикинь вход не могу найти. Обошёл, нашёл проём погрузочный, где куча труб лежит, и ветер в них такой гул поднял, что нормальная аудиосистема охуеет. В общем гудит, так что я прикрикнул и голоса своего не услышал. Захожу внутрь, коридор длинный снега нет ещё, но уже заметает, гул стоит из-за труб. Осматриваю комнаты, захожу на нижний этаж ещё светло, и вижу в конце нижнего коридора отблеск огня. Ну я не из совсем впечатлительных, воспринял норм. Кто угодно может там быть, но ножик весящий на ремне достал. Тихо крадусь, вижу в коридоре лужа мочи, воняет характерно. Снега-то нет. Ну человек 100 %, думаю. И подкрадываюсь к повороту где свет.
Первый кирпич выпал после первой минуты осмотра. Большая комната. Высокий потолок. Метрах в 10 от меня костёр, обложенный цементными блоками, на которых куски мяса лежат, уже поджаренные. Спиной ко мне сидит гигантский (я думаю мужик). Хагрид, в натуре волосы аля афро. Спина что рама дверная. Жрёт этот мужик мясо, походу, чавки не слышу потому что трубы здесь эхо дают. Думаю надо валить. Мало ли зек прячется или бомж. И тут вижу в дальнем углу комнаты, кучу вещей разбросанных. Тесак на земле, крови лужа, и куски мяса подмёрзшие. Кирпич выпал. Я аж дрожать начал.
Понимаю, что человека куски. Быстро икры разглядел, руки и рёбра. Я и припал к углу. Оцепенел. Что делать не знаю. А мужик привстал к костру и я понял, что ростом он метра 2,5 ножом не вальнуть. Взял кусок, и опять сел на своё место грызть. Я дрожу смотрю на него. Кирпичи сыпятся. Я сползаю по стене, и вижу что снег с ботинок стал большой лужей, надо бежать, сразу дошло. Если он снова поссать пойдёт заметит же!
Быстренько на носочках к выходу, и оттуда на улицу. Эти 5 км самое страшное что было в моей жизни. Я помню как бежал по сугробам сквозь метель, плача и задыхаясь. Оглядываясь всё боясь, что он меня догонит. Заблудился кое-как вышел, к деревне. Сел в уже стоящий автобус рядом с женщиной у которой на руках девочка была. Втянулся в кресло, дрожу как больной. Бледный. Глаза закрыл, грудь болит. И слышу голос девочки. «Мама, смотри какой большой дядя идёт, кого-то ищет». Я наверное пирамиду Хеопса под собой построил. В окно не смотрю, смотрю на мать девочки, а та сама как я бледная. «Не смотри на него (девичье имя не помню)».
В общем домой я в тот день доехал, правда зашуганный и дёрганный. С тех пор ношу с собой на объекты травмат. Да-да знаю что случай без НЁХ. Но я до сих пор открывая коробку с «трофеями» дрожу при виде болтов, патронов и линейки в целлофановом пакете.
Есть, но вы ее обосрете.
Я просто оставлю это здесь. Уже несколько дней залипаю на эти треды, только сейчас на двач зашел.
https://mrakopedia.ru/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3_%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2
https://mrakopedia.ru/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3_%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2
Отличные картинки, ОП
пилить? соль стори или в обмане зрения или в крипоте. Увидел как-то что-то, напоминающее привидение.
Неделю назад мне приснилось кое-что занятное. Я оказался посреди джунглей, на одной из ступенек гигантской каменной лестницы. Скорее всего, она была частью древнего зиккурата, но точной уверенности у меня не было — деревья окружали ступени со всех сторон, исключая возможность разглядеть всю остальную постройку. Обозримая часть подъёма заканчивалась узким тёмным лазом в густых зарослях. Место встретило меня солнечной погодой и щебетанием птиц, чувствовалось — этот уголок радушно приветствовал долгожданного гостя. Возможно, я был здесь первым человеком за многие сотни лет. Я не спеша прогуливался, часто делал остановки, любуясь и смакуя каждое мгновение. На одной из просторных площадок мне встретился небольшой красный камешек, почему-то ещё издали показавшийся чужеродным в этой обстановке. Рассмотрев находку внимательнее, я узнал в ней японскую маску, одну из тех, что изображают лица демонов и духов. Гротескная морда выражала непонятную эмоцию — брови сведены так, словно демон вот-вот расплачется, пасть раззявлена в кривой улыбке, скулы напряжены. Больше всего этот мимический слепок походил на раскаяние или горький плач. Безделушка явно была редкой и ценной — прекрасный сувенир на память! Я без колебаний положил маску в рюкзак и продолжил свой путь.
Дальше изображения духов встречались на каждой ступени — все поделки показывали уникальную эмоцию, повторялись лишь цвета камешков — красный и добавившийся к нему белый. Молниеносно ощутив себя азартным коллекционером древностей, я жадно ринулся собирать добычу. Но на восьмом трофее, когда до лаза на вершине лестницы оставалось всего несколько метров, меня кто-то окликнул. Я повернулся на голос и увидел своего лучшего друга, раздвигающего ветви. И хоть секунду назад я был уверен в том, что на многие километры нет ни одной живой, говорящей по-человечески души, появление Антона меня совсем не удивило.
— Макс, у тебя осталось только восемь минут! — предостерегающе прокричал товарищ и тут же скрылся.
Странная штука сон — причинно-следственные связи и интуитивные прозрения здесь строятся парадоксально. Зловещие маски, пустынное незнакомое место, в котором я неизвестно как оказался, внезапное появление друга и его тревожное предупреждение — всё это ничуть не потревожило меня, не заставило ощутить тревогу, страх, панику. Меня абсолютно не волновало, зачем я здесь и что ждёт впереди. Впечатления, только зарождаясь, сразу же попадали на пыльные полки воспоминаний — они существовали ровно столько, сколько длился процесс их восприятия. Иными словами, я просто наблюдал мир, будучи полностью свободным от обычной карусели самых разных мыслей, которые цепляются и наслаиваются одна на другую в течение всего дня и, в итоге, мешают сосредоточиться на происходящем вокруг. Находясь в таком состоянии, я не придал словам друга никакого значения и смело шагнул в темноту обрамлённого ветвями прохода.
К счастью, я плохо разглядел длинный коридор, в котором оказался. Иначе я бы вряд ли когда-нибудь смог поделиться этой историей. Хотя… Ведь происходящее было всего лишь безвредным сном. Но воспоминания, не согласуясь с логикой, подкидывают мне образ вполне реальной опасности. Я успел разглядеть электронное табло у входа — очевидно, это были часы, показывающие обратный отсчёт — горели цифры 07:30. В противоположном конце помещения уютно и несуразно горела надпись «ВЫХОД». Тут–то и вспомнилось напутствие друга. В голове, словно сами собой, независимо от воли всплыли картинки: табло, показывающее 00:00, стена, открывающая окошки бойниц, и летящие стрелы. В то же мгновение я понял — на прохождение ловушки давалось десять минут, три из которых уже потеряны. Даже самый скоростной бегун не смог бы преодолеть это расстояние за оставшееся время. Обычно в таких ситуациях во сне мышцы словно деревенеют, а воздух становится густым и вязким, как мёд. Каждое движение требует титанических усилий, и в какой-то момент с ужасом осознаёшь, что просто продолжаешь стоять на месте, послушно дожидаясь, когда смертельная опасность догонит и уничтожит тебя. Но в этот раз мне повезло — разогнавшись в считанные секунды, я почти летел по коридору, обливаясь холодным потом. Я не успевал, необязательно было видеть часы, чтобы понять это. По спине и затылку распространялся мерзкий холодок, будто стрелы уже коснулись кожи и вот-вот проткнут её насквозь. И всё же мне удалось спастись. До таблички «ВЫХОД» оставалась всего пара-тройка метров, когда раздался свист рассекающих воздух железных прутьев. Уверен — дверь, ведущая прочь из ловушки, разлетелась в щепки, как только закрылась.
Дальше изображения духов встречались на каждой ступени — все поделки показывали уникальную эмоцию, повторялись лишь цвета камешков — красный и добавившийся к нему белый. Молниеносно ощутив себя азартным коллекционером древностей, я жадно ринулся собирать добычу. Но на восьмом трофее, когда до лаза на вершине лестницы оставалось всего несколько метров, меня кто-то окликнул. Я повернулся на голос и увидел своего лучшего друга, раздвигающего ветви. И хоть секунду назад я был уверен в том, что на многие километры нет ни одной живой, говорящей по-человечески души, появление Антона меня совсем не удивило.
— Макс, у тебя осталось только восемь минут! — предостерегающе прокричал товарищ и тут же скрылся.
Странная штука сон — причинно-следственные связи и интуитивные прозрения здесь строятся парадоксально. Зловещие маски, пустынное незнакомое место, в котором я неизвестно как оказался, внезапное появление друга и его тревожное предупреждение — всё это ничуть не потревожило меня, не заставило ощутить тревогу, страх, панику. Меня абсолютно не волновало, зачем я здесь и что ждёт впереди. Впечатления, только зарождаясь, сразу же попадали на пыльные полки воспоминаний — они существовали ровно столько, сколько длился процесс их восприятия. Иными словами, я просто наблюдал мир, будучи полностью свободным от обычной карусели самых разных мыслей, которые цепляются и наслаиваются одна на другую в течение всего дня и, в итоге, мешают сосредоточиться на происходящем вокруг. Находясь в таком состоянии, я не придал словам друга никакого значения и смело шагнул в темноту обрамлённого ветвями прохода.
К счастью, я плохо разглядел длинный коридор, в котором оказался. Иначе я бы вряд ли когда-нибудь смог поделиться этой историей. Хотя… Ведь происходящее было всего лишь безвредным сном. Но воспоминания, не согласуясь с логикой, подкидывают мне образ вполне реальной опасности. Я успел разглядеть электронное табло у входа — очевидно, это были часы, показывающие обратный отсчёт — горели цифры 07:30. В противоположном конце помещения уютно и несуразно горела надпись «ВЫХОД». Тут–то и вспомнилось напутствие друга. В голове, словно сами собой, независимо от воли всплыли картинки: табло, показывающее 00:00, стена, открывающая окошки бойниц, и летящие стрелы. В то же мгновение я понял — на прохождение ловушки давалось десять минут, три из которых уже потеряны. Даже самый скоростной бегун не смог бы преодолеть это расстояние за оставшееся время. Обычно в таких ситуациях во сне мышцы словно деревенеют, а воздух становится густым и вязким, как мёд. Каждое движение требует титанических усилий, и в какой-то момент с ужасом осознаёшь, что просто продолжаешь стоять на месте, послушно дожидаясь, когда смертельная опасность догонит и уничтожит тебя. Но в этот раз мне повезло — разогнавшись в считанные секунды, я почти летел по коридору, обливаясь холодным потом. Я не успевал, необязательно было видеть часы, чтобы понять это. По спине и затылку распространялся мерзкий холодок, будто стрелы уже коснулись кожи и вот-вот проткнут её насквозь. И всё же мне удалось спастись. До таблички «ВЫХОД» оставалась всего пара-тройка метров, когда раздался свист рассекающих воздух железных прутьев. Уверен — дверь, ведущая прочь из ловушки, разлетелась в щепки, как только закрылась.
бамп
Меня резко выкинуло из сна. Перед глазами уже была моя комната, но сразу же после пробуждения я попытался обыскать карманы несуществующих штанов, проверяя сохранность моих трофеев. Ведь только мгновение назад чувствовалась их тяжесть. Ничего не обнаружив, даже всерьёз расстроился, ведь «риск» оказался неоправданным, и, в итоге, я остался ни с чем.
Сон о джунглях произвёл на меня сильное впечатление. Тем же днём по памяти я нарисовал маски из джунглей в порядке, в котором находил их во сне, и запостил рисунок на форумах, посвящённых мифологии, в том числе и японской. Повинуясь порыву, я сменил аватар на своей странице на изображение с масками в надежде собрать информацию. Странно, но я был полностью уверен в реальном существовании артефактов и не допускал мыслей о творческой переработке воображением схожих образов, виденных ранее.
Никогда не считал себя хорошим художником, но, видимо, в этот раз я вложил в работу всё желание передать образ как можно более точно, и результат стал чем-то большим, чем обычный набросок. Иных объяснений сложившейся ситуации у меня нет. Буквально суток хватило для повсеместного тиражирования рисунка. На каждом околоновостном сайте, на страницах и в группах социальных сетей я встречал знакомые морды демонов — будто это был особо злободневный и каждому понятный мем. Самое странное — нигде и никто не оставлял под картинкой комментариев, даже в духе «фигня» и «ахаха». В магазине я встретил девушку в футболке с «моими» масками. Едва сдерживая волнение, я спросил, знает ли она о значении символов на своей одежде. Девушка смотрела на меня долго, пристально и удивлённо, но не удостоила ответом.
Их становилось всё больше — не обязательно одетых в футболки: кепки, сумки, значки, даже зонтики, украшенные демоническими масками, преследовали меня повсюду. Поначалу я пытался расспросить каждого прохожего в «униформе». Но все они просто молча отворачивались и уходили. Что ж, вероятно, я и сам бы так среагировал на сумасшедшего, кидающегося на меня с идиотскими вопросами. Поневоле пришлось примириться с неизбежностью и самовлюблённо поздравить себя с успешным творением, так скоро и так охотно принятым массами.
Вчера друзья пригласили меня на вечеринку. К чему скрывать — я был уверен, что мои ребята прольют свет на странности последних дней. Ведь они не могли не заметить появление рисунка и его стремительно растущую популярность. Самые близкие люди наверняка смогут объяснить мне суть этой странной моды.
Уже выходя из лифта, я расслышал смех, бренчание гитары и оживлённые разговоры. Трель звонка на секунду прервала шум веселья, я расслышал голос Веры: «А вот и Макс, как всегда опоздал, зараза!». Хоть кто-то ждал меня с нетерпением.
Дверь открыл Антон, тот самый лучший друг из сна. Изображение с масками на нём отсутствовало — уже неплохо. Его лицо оставалось приветливым и жизнерадостным ровно лишь ту минуту, которой хватило, чтобы осмотреть меня с головы до ног. В следующее мгновение оно уже походило на ночник, в котором перегорела лампочка. Антон понуро глянул исподлобья и молча отошёл в сторону, освободив дорогу в комнату, где продолжали галдеть ребята. Поведение друга неприятно задело, но я решил не подавать виду и, тем самым, не портить настроение компании.
В комнате было семь человек, не считая Антона, — тесный и сплочённый дружный круг. Наша «команда» успешно выдержала испытание временем и, переплавившись из дворового детства во взрослую жизнь, стала только крепче. Антона, Веру, Танюшу без преувеличения можно было назвать членами семьи. И вот, сейчас эти самые близкие люди, ещё минуту назад так уютно болтавшие под аккомпанемент гитары, встретили меня гнетущим молчанием. В раз замолкли смех и разговоры, как будто кто-то щёлкнул выключателем. Все взгляды в комнате были обращены в мою сторону — спокойные, холодные, дождавшиеся. На минуту такое странное поведение показалось мне спланированной шуткой. Я продолжал так считать, даже когда ребята один за другим начали надевать маски демонов — вот, значит, кто всё это подстроил! Не поленились же организовать такой масштабный розыгрыш!
Но ведь я совсем забыл про Антона — всё это время он продолжал стоять за моей спиной в коридоре. В тёмном каменном коридоре под ярко горевшими красными цифрами «00:00». Мой друг уверенным движением пустил стрелу точно в цель, когда удостоверился, что я справился и вернул духам живые тела.
— Не выключай, пап, — смущённо попросил Саша, когда отец потянулся к ночнику.
Антон Журавлёв погладил сына по мягким волосам.
— Ты помнишь, что мы с тобой решили насчёт Бабая?
— Помню. Мы решили, что его нет.
— Тогда в чём дело?
Мальчик неопределённо повёл плечами и коснулся ссадины на лбу.
— Болит?
— Уже нет. Пап?
— Да?
— А тебе правда не снятся сны?
— Правда.
— Никогда-никогда?
— Разве что в детстве. Когда я был в два раза меньше тебя.
— Такой? — Саша растопырил большой и указательный пальцы. Отец подкорректировал расстояние между ними.
— Вот такой.
Мальчик тяжело вздохнул:
— Везёт тебе. Я бы тоже хотел не видеть снов.
— Глупости. Сны — это прекрасно. Это целый мир.
— Тебе-то откуда знать?
— Твоя мама рассказывала.
— Па?
— Да?
— Ты знаешь Песочного Человека?
«Ну вот, — ухмыльнулся про себя Антон, — неделю назад мы с боем выжили из шкафа Бабая, теперь на его смену пришёл новый монстр».
— Если он поселился в твоём шкафу, я буду брать с него квартплату. Нам и так тесно, без сказочных персонажей.
— Он не в шкафу, а во сне.
— Понятно.
Отец встал с кровати и подошёл к книжной полке. Провёл взглядом по корешкам детских книг.
— Ага, вот он.
Антон снял с полки увесистый чёрный томик, на обложке которого значилось: «Гофман. Сказки».
— Пожалуй, я заберу у тебя это пока.
— Мне они нравятся.
— Мне тоже. Но некоторые рассказы Гофмана чересчур взрослые. Я верну тебе их через пару месяцев, хорошо?
— Хорошо.
— И запомни, герой, в нашем доме тебе ничего не угрожает. Если тебе приснится какая-нибудь злюка, просто дай ей подзатыльник.
Саша заморгал, соглашаясь. Нижняя часть его лица уже была скрыта одеялом.
— Сколько раз тебя можно поцеловать? — поинтересовался Антон.
— Пять.
— Только пять? Я хотел тысячу пять.
— Ну, па, это же продлится до утра!
Отец засмеялся и поцеловал сына в переносицу разрешённые пять раз.
— Па?
— Да, Саша?
— А если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?
Вопрос застал Антона врасплох.
— Не буду, — произнёс он. — Сны — это же понарошку.
— Хорошо, — сказал Саша. — Спокойной ночи, па.
— Спокойной ночи, милый.
Антон Журавлёв погладил сына по мягким волосам.
— Ты помнишь, что мы с тобой решили насчёт Бабая?
— Помню. Мы решили, что его нет.
— Тогда в чём дело?
Мальчик неопределённо повёл плечами и коснулся ссадины на лбу.
— Болит?
— Уже нет. Пап?
— Да?
— А тебе правда не снятся сны?
— Правда.
— Никогда-никогда?
— Разве что в детстве. Когда я был в два раза меньше тебя.
— Такой? — Саша растопырил большой и указательный пальцы. Отец подкорректировал расстояние между ними.
— Вот такой.
Мальчик тяжело вздохнул:
— Везёт тебе. Я бы тоже хотел не видеть снов.
— Глупости. Сны — это прекрасно. Это целый мир.
— Тебе-то откуда знать?
— Твоя мама рассказывала.
— Па?
— Да?
— Ты знаешь Песочного Человека?
«Ну вот, — ухмыльнулся про себя Антон, — неделю назад мы с боем выжили из шкафа Бабая, теперь на его смену пришёл новый монстр».
— Если он поселился в твоём шкафу, я буду брать с него квартплату. Нам и так тесно, без сказочных персонажей.
— Он не в шкафу, а во сне.
— Понятно.
Отец встал с кровати и подошёл к книжной полке. Провёл взглядом по корешкам детских книг.
— Ага, вот он.
Антон снял с полки увесистый чёрный томик, на обложке которого значилось: «Гофман. Сказки».
— Пожалуй, я заберу у тебя это пока.
— Мне они нравятся.
— Мне тоже. Но некоторые рассказы Гофмана чересчур взрослые. Я верну тебе их через пару месяцев, хорошо?
— Хорошо.
— И запомни, герой, в нашем доме тебе ничего не угрожает. Если тебе приснится какая-нибудь злюка, просто дай ей подзатыльник.
Саша заморгал, соглашаясь. Нижняя часть его лица уже была скрыта одеялом.
— Сколько раз тебя можно поцеловать? — поинтересовался Антон.
— Пять.
— Только пять? Я хотел тысячу пять.
— Ну, па, это же продлится до утра!
Отец засмеялся и поцеловал сына в переносицу разрешённые пять раз.
— Па?
— Да, Саша?
— А если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?
Вопрос застал Антона врасплох.
— Не буду, — произнёс он. — Сны — это же понарошку.
— Хорошо, — сказал Саша. — Спокойной ночи, па.
— Спокойной ночи, милый.
— Ами выляли фифисоемо, — сообщила Олеся из ванной комнаты.
— Амумумумумоемо, — передразнил её Антон.
Олеся выплюнула зубную пасту, прополоскала рот и повторила:
— Я говорю, что Саша выглядит обеспокоенно.
— Немного.
— Он снова спит с включённым светом.
— Знаю. Его монстры должны платить нам за электроэнергию.
— Бабай вернулся?
— Его кузен. Песочный Человек.
Олеся вышла из ванной, массируя шею. Волосы забраны в хвост, мужская футболка прикрывает бёдра. Спальня наполнилась запахом шампуня и ночного крема.
— Какой человек? — переспросила она.
— Песочный. — Антон похлопал ладонью по томику Гофмана. — Читала?
— Нет.
— Опасно покупать детям книги, не зная их содержания.
— Но там же написано: «Сказки», — испугалась Олеся. — Это что, не для детей? Это порнуха?
— Не совсем, — засмеялся Антон. — Да не волнуйся ты. Книжка детская, но некоторые сказки уж очень мрачные. Например, «Песочный Человек».
— Я видела полнометражный мультфильм. Ему даже «Оскар» вручили.
— «Молчанию Ягнят» тоже вручили «Оскар». И не один.
Блестящее от крема личико Олеси напряглось.
— И каковы отличия мультфильма от первоисточника?
— Значительные. Песочный Человек — эдакий Фредди Крюгер без полосатого свитера.
— Час от часу не легче.
— Он приходит в детские спаленки и сыплет в глаза малышей специальным песком.
— Чтоб они спали. Знаю.
— Да, но только от песка глаза малышей лопаются, и те слепнут.
— Ты шутишь?
— Нисколько. А ещё Песочный Человек любит забираться под одеяла и воровать детей. Знаешь, зачем?
— Не хочу знать.
— Чтобы отнести их на Луну. Там у него гнездо, а в гнезде сидят его детёныши. Мерзкие существа с клювами. И угадай, зачем им нужны клювы?
— Давай остановимся.
— Правильно! Чтобы выклёвывать глаза малышей!
— Чёрт, Саша всё это читал?
— Успокойся. Тысячи детей это читали.
— Но не все из них после прочтения становятся лунатиками!
— Не думаю, что лунатизм Саши связан с Гофманом. Доктор сказал, что это возрастное и вполне обычное явление. Он сказал, что единичные случаи не должны нас тревожить.
— Вот как? Да ведь Саша чуть голову себе не разбил!
— Ты преувеличиваешь. Просто стукнулся о шкаф. Перепугал всех Бабаев, что в нём сидели.
— Я тебя ненавижу.
Олеся схватила книгу так, будто это была огромная жаба, и брезгливо бросила в недра тумбочки.
— И зачем люди пишут такие гадости?
— Во всех сказках есть элемент страшного, — голосом профессионального лектора произнёс Антон. — В оригинальной версии «Золушки» братьев Гримм злых сестёр наказывают, отрубая одной палец, а другой — пятку. У Шарля Перро в «Мальчике-с-пальчик» людоед режет глотки своим детям, в «Красных башмачках» Андерсена девочке ампутируют ноги. А вспомни Синюю Бороду, Серого Волка, Ведьму из пряничного домика, живую голову из «Руслана и Людмилы»... Страшные сказки нужны детям, они учат сопереживать, помогают трансформировать негативное в позитивное.
— Отделять добро от зла, — закончила за него Олеся. — Я понимаю. И всё равно, с глазами — это перебор.
Антон был вынужден согласиться.
— Хочешь, посмотрим кино, — предложил он, заглядывая в ноутбук. В браузере была открыта статья о сомнамбулическом состоянии у детей.
— Нет настроения. Мне завтра на девять к окулисту.
Пластиковая бутылка зашипела, открываясь. Олеся отправила в рот горстку таблеток и запила минералкой.
— С каких пор ты принимаешь снотворное? — вскинул брови Антон.
— Да это так... успокоительное. Последнее время ужасно не высыпаюсь. Кошмары снятся.
— Что снится?
— Не хочу говорить.
Антон не стал расспрашивать, зная, что в течение минуты она всё ему выложит. Не успел он выключить ноутбук, как Олеся сказала:
— Представляешь, мне снилось, что я съела Сашу.
— Здорово же ты проголодалась.
— Не смешно.
Олеся поёжилась.
— Извини. Но ведь он и впрямь очень сладкий.
— Ты чудовище.
— Не обижайся. Это всего лишь сны. И десять минут назад я говорил эту же фразу нашему сыну.
— Тебе легко рассуждать. Тебе сны не снятся.
— И снова дежа вю.
— Ты не знаешь, что такое вязнуть в асфальте, когда тебя догоняют; бежать, но оставаться при этом на месте, падать в пропасть...
Олеся наклонилась, чтобы поправить подушки. При этом подол футболки задрался, обнажив упругие, как и десять лет назад, ягодицы под полупрозрачными сиреневыми трусиками. Антон смотрел на попку жены с видом, с каким посетители галереи рассматривают картины мастеров эпохи Возрождения.
— Зато ты можешь быть уверена, что я тебе не изменяю даже во сне, — заметил он.
— Это очень мило с твоей стороны.
Олеся сняла линзы и улеглась в постель.
— И через сколько минут ты отрубишься? — спросил Антон, поглаживая её по ноге.
— На упаковке написано, через пятнадцать.
— Я успею трижды довести тебя до оргазма.
Олеся фыркнула:
— Что-то не верится.
— Проверим?
— Только быстро.
— Только так.
— Свет, — сказала Олеся после продолжительного поцелуя.
— Самая тяжёлая работа на мне, — проворчал Антон, вставая. Олеся задрала к потолку стройные ножки и стянула трусики, оставшись в одной футболке.
— Заглянешь потом к Саше?
— Загляну. Я посоветовал ему давать подзатыльники всякому приснившемуся монстру.
Антон щёлкнул выключателем, и комнату заполнил лунный свет.
— Жалюзи.
— Да, повелительница.
Он протянул руку к верёвке, опускающей жалюзи. Взгляд скользнул по окну. Рука застыла в воздухе.
— В чём дело, дорогой?
Антон не отвечал.
— Ты меня пугаешь.
— Там... там кто-то есть.
— Что?! — Олеся приподнялась на постели. — Ты имеешь в виду, у нас во дворе?
— Мне кажется, я видел кого-то под окнами.
— О Господи! Как он выглядел?
— Изогнутый клюв, мешок с песком за спиной...
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько это не смешно.
— Ладно. Просто тень промелькнула.
— Скорее иди в кровать.
Антон нерешительно замялся.
— Чёрт...
— Что на этот раз? — вздрогнула Олеся.
— Я забыл занести в дом мангал.
— Ну и хрен с ним.
— Нет. Второй украденный мангал за год — я этого не перенесу. Пойду, проверю, кто там шляется.
Олеся села, подтянув под себя ноги.
— Никуда я тебя не пущу.
— Брось. Я только посмотрю.
— Но мы же...
— Я туда и обратно. Не хватало, чтобы бомжи решили, будто к нам можно ходить в гости.
Олеся недовольно надула губки.
— Ну, перестань. Я мигом.
— Возьми с собой телефон.
— Хорошо.
Он сунул мобильник в карман пижамных штанов.
— Не смей засыпать!
— Если ты успеешь за три минуты, у тебя останется ещё около трёх.
— Это моё время, детка!
Он вынырнул в коридор, поравнявшись с детской, прислушался. Саша, конечно, спал и, судя по благостной тишине, спал в кровати, а не на ходу, как в прошлый раз.
Телефонный звонок застал Антона на кухне.
— Журавлёв слушает.
— Где ты лазишь? — прошептала Олеся из трубки.
— Я только к дверям подошёл.
— Подошёл, и хватит. Теперь возвращайся.
— Мы, Журавлёвы, никогда не возвращались без мангала.
— Вы, Журавлёвы, возвращались даже без ботинок.
Она намекала на случай восьмилетней давности, когда студента Журавлёва друзья доставили домой, пьяного и босого.
— Случалось, — признал Антон, выглядывая в кухонное окно. Олеся дышала ему в ухо. Бродяг, по крайней мере с этой стороны дома, видно не было.
— Эй, — позвала жена, — ну, что там?
— Всё в порядке. А ты как?
— Засыпаю.
— Не вздумай. Что ты делаешь сейчас?
— Что делаю, блин? Тебя жду.
— А в чём ты?
— В футболке. По-прежнему.
— Ты не надела трусики?
— Нет.
— Грязная девчонка.
Он открыл двери и вышел из дома.
— На улице отличная погода. Луна, как в том фильме про оборотней. С Лоном Чейни-младшим.
— «Сумерки»?
— Ага.
— Что ещё видишь?
— Штакетник, который нужно покрасить к лету, качели, поливной шланг, песочницу... твою мать!
— Что? — встрепенулся голос Олеси.
— Соседский кот нагадил в нашу песочницу!
— Я говорила, что я тебя ненавижу?
— Десять минут назад. Кстати, мой любимый мангал на месте.
— Амумумумумоемо, — передразнил её Антон.
Олеся выплюнула зубную пасту, прополоскала рот и повторила:
— Я говорю, что Саша выглядит обеспокоенно.
— Немного.
— Он снова спит с включённым светом.
— Знаю. Его монстры должны платить нам за электроэнергию.
— Бабай вернулся?
— Его кузен. Песочный Человек.
Олеся вышла из ванной, массируя шею. Волосы забраны в хвост, мужская футболка прикрывает бёдра. Спальня наполнилась запахом шампуня и ночного крема.
— Какой человек? — переспросила она.
— Песочный. — Антон похлопал ладонью по томику Гофмана. — Читала?
— Нет.
— Опасно покупать детям книги, не зная их содержания.
— Но там же написано: «Сказки», — испугалась Олеся. — Это что, не для детей? Это порнуха?
— Не совсем, — засмеялся Антон. — Да не волнуйся ты. Книжка детская, но некоторые сказки уж очень мрачные. Например, «Песочный Человек».
— Я видела полнометражный мультфильм. Ему даже «Оскар» вручили.
— «Молчанию Ягнят» тоже вручили «Оскар». И не один.
Блестящее от крема личико Олеси напряглось.
— И каковы отличия мультфильма от первоисточника?
— Значительные. Песочный Человек — эдакий Фредди Крюгер без полосатого свитера.
— Час от часу не легче.
— Он приходит в детские спаленки и сыплет в глаза малышей специальным песком.
— Чтоб они спали. Знаю.
— Да, но только от песка глаза малышей лопаются, и те слепнут.
— Ты шутишь?
— Нисколько. А ещё Песочный Человек любит забираться под одеяла и воровать детей. Знаешь, зачем?
— Не хочу знать.
— Чтобы отнести их на Луну. Там у него гнездо, а в гнезде сидят его детёныши. Мерзкие существа с клювами. И угадай, зачем им нужны клювы?
— Давай остановимся.
— Правильно! Чтобы выклёвывать глаза малышей!
— Чёрт, Саша всё это читал?
— Успокойся. Тысячи детей это читали.
— Но не все из них после прочтения становятся лунатиками!
— Не думаю, что лунатизм Саши связан с Гофманом. Доктор сказал, что это возрастное и вполне обычное явление. Он сказал, что единичные случаи не должны нас тревожить.
— Вот как? Да ведь Саша чуть голову себе не разбил!
— Ты преувеличиваешь. Просто стукнулся о шкаф. Перепугал всех Бабаев, что в нём сидели.
— Я тебя ненавижу.
Олеся схватила книгу так, будто это была огромная жаба, и брезгливо бросила в недра тумбочки.
— И зачем люди пишут такие гадости?
— Во всех сказках есть элемент страшного, — голосом профессионального лектора произнёс Антон. — В оригинальной версии «Золушки» братьев Гримм злых сестёр наказывают, отрубая одной палец, а другой — пятку. У Шарля Перро в «Мальчике-с-пальчик» людоед режет глотки своим детям, в «Красных башмачках» Андерсена девочке ампутируют ноги. А вспомни Синюю Бороду, Серого Волка, Ведьму из пряничного домика, живую голову из «Руслана и Людмилы»... Страшные сказки нужны детям, они учат сопереживать, помогают трансформировать негативное в позитивное.
— Отделять добро от зла, — закончила за него Олеся. — Я понимаю. И всё равно, с глазами — это перебор.
Антон был вынужден согласиться.
— Хочешь, посмотрим кино, — предложил он, заглядывая в ноутбук. В браузере была открыта статья о сомнамбулическом состоянии у детей.
— Нет настроения. Мне завтра на девять к окулисту.
Пластиковая бутылка зашипела, открываясь. Олеся отправила в рот горстку таблеток и запила минералкой.
— С каких пор ты принимаешь снотворное? — вскинул брови Антон.
— Да это так... успокоительное. Последнее время ужасно не высыпаюсь. Кошмары снятся.
— Что снится?
— Не хочу говорить.
Антон не стал расспрашивать, зная, что в течение минуты она всё ему выложит. Не успел он выключить ноутбук, как Олеся сказала:
— Представляешь, мне снилось, что я съела Сашу.
— Здорово же ты проголодалась.
— Не смешно.
Олеся поёжилась.
— Извини. Но ведь он и впрямь очень сладкий.
— Ты чудовище.
— Не обижайся. Это всего лишь сны. И десять минут назад я говорил эту же фразу нашему сыну.
— Тебе легко рассуждать. Тебе сны не снятся.
— И снова дежа вю.
— Ты не знаешь, что такое вязнуть в асфальте, когда тебя догоняют; бежать, но оставаться при этом на месте, падать в пропасть...
Олеся наклонилась, чтобы поправить подушки. При этом подол футболки задрался, обнажив упругие, как и десять лет назад, ягодицы под полупрозрачными сиреневыми трусиками. Антон смотрел на попку жены с видом, с каким посетители галереи рассматривают картины мастеров эпохи Возрождения.
— Зато ты можешь быть уверена, что я тебе не изменяю даже во сне, — заметил он.
— Это очень мило с твоей стороны.
Олеся сняла линзы и улеглась в постель.
— И через сколько минут ты отрубишься? — спросил Антон, поглаживая её по ноге.
— На упаковке написано, через пятнадцать.
— Я успею трижды довести тебя до оргазма.
Олеся фыркнула:
— Что-то не верится.
— Проверим?
— Только быстро.
— Только так.
— Свет, — сказала Олеся после продолжительного поцелуя.
— Самая тяжёлая работа на мне, — проворчал Антон, вставая. Олеся задрала к потолку стройные ножки и стянула трусики, оставшись в одной футболке.
— Заглянешь потом к Саше?
— Загляну. Я посоветовал ему давать подзатыльники всякому приснившемуся монстру.
Антон щёлкнул выключателем, и комнату заполнил лунный свет.
— Жалюзи.
— Да, повелительница.
Он протянул руку к верёвке, опускающей жалюзи. Взгляд скользнул по окну. Рука застыла в воздухе.
— В чём дело, дорогой?
Антон не отвечал.
— Ты меня пугаешь.
— Там... там кто-то есть.
— Что?! — Олеся приподнялась на постели. — Ты имеешь в виду, у нас во дворе?
— Мне кажется, я видел кого-то под окнами.
— О Господи! Как он выглядел?
— Изогнутый клюв, мешок с песком за спиной...
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько это не смешно.
— Ладно. Просто тень промелькнула.
— Скорее иди в кровать.
Антон нерешительно замялся.
— Чёрт...
— Что на этот раз? — вздрогнула Олеся.
— Я забыл занести в дом мангал.
— Ну и хрен с ним.
— Нет. Второй украденный мангал за год — я этого не перенесу. Пойду, проверю, кто там шляется.
Олеся села, подтянув под себя ноги.
— Никуда я тебя не пущу.
— Брось. Я только посмотрю.
— Но мы же...
— Я туда и обратно. Не хватало, чтобы бомжи решили, будто к нам можно ходить в гости.
Олеся недовольно надула губки.
— Ну, перестань. Я мигом.
— Возьми с собой телефон.
— Хорошо.
Он сунул мобильник в карман пижамных штанов.
— Не смей засыпать!
— Если ты успеешь за три минуты, у тебя останется ещё около трёх.
— Это моё время, детка!
Он вынырнул в коридор, поравнявшись с детской, прислушался. Саша, конечно, спал и, судя по благостной тишине, спал в кровати, а не на ходу, как в прошлый раз.
Телефонный звонок застал Антона на кухне.
— Журавлёв слушает.
— Где ты лазишь? — прошептала Олеся из трубки.
— Я только к дверям подошёл.
— Подошёл, и хватит. Теперь возвращайся.
— Мы, Журавлёвы, никогда не возвращались без мангала.
— Вы, Журавлёвы, возвращались даже без ботинок.
Она намекала на случай восьмилетней давности, когда студента Журавлёва друзья доставили домой, пьяного и босого.
— Случалось, — признал Антон, выглядывая в кухонное окно. Олеся дышала ему в ухо. Бродяг, по крайней мере с этой стороны дома, видно не было.
— Эй, — позвала жена, — ну, что там?
— Всё в порядке. А ты как?
— Засыпаю.
— Не вздумай. Что ты делаешь сейчас?
— Что делаю, блин? Тебя жду.
— А в чём ты?
— В футболке. По-прежнему.
— Ты не надела трусики?
— Нет.
— Грязная девчонка.
Он открыл двери и вышел из дома.
— На улице отличная погода. Луна, как в том фильме про оборотней. С Лоном Чейни-младшим.
— «Сумерки»?
— Ага.
— Что ещё видишь?
— Штакетник, который нужно покрасить к лету, качели, поливной шланг, песочницу... твою мать!
— Что? — встрепенулся голос Олеси.
— Соседский кот нагадил в нашу песочницу!
— Я говорила, что я тебя ненавижу?
— Десять минут назад. Кстати, мой любимый мангал на месте.
— Вот и чудесно. Возвращайся в дом. И трахни меня как следует.
— Боже. — Антон довольно ухмыльнулся. — Я лечу к тебе!
Он сунул телефон в карман и в этот момент краем глаза заметил какое-то движение. Резко развернувшись, он увидел тёмную фигуру, сворачивающую за угол дома.
«А вот и наш воришка», — хмуро подумал Антон.
Шурша тапочками, он двинулся вслед за незваным гостем. Задний двор представлял собой широкий участок, выложенный плиткой. Обычно Журавлёвы загорали здесь, или перебрасывались мячом, или устраивали пикники с друзьями. Луна осветила человека, стоящего спиной к хозяину дома, лицом к увитому виноградником забору.
Пальцы Антона сжались в кулак. Сердце застучало сильнее.
— Эй, — окликнул он гостя.
Человек — мужчина — не сдвинулся с места.
Антон нервно покрутил шеей.
Бродяга или грабитель давно перепрыгнул бы через забор и дал дёру, но ночной визитёр стоял как истукан, не реагируя на появление законного домовладельца.
— Эй, ты!
В голове Антона промелькнула мысль — вернуться в дом и вызвать полицию, но тут луна скинула с себя последние клочки облаков, оставшись полностью голой, и Антон смог отчётливо разглядеть гостя.
Средний рост, плотное телосложение, всклокоченная копна иссиня-черных волос. Тёмная футболка, ниже — семейные трусы, ещё ниже — высокие, до середины голени носки. Ни брюк, ни обуви.
— Коля? — озадаченно спросил Антон.
Николай Суханов был ближайшим соседом Журавлёвых. Всегда улыбчивый и радушный, он работал в глянцевом журнале и делал ежемесячные пожертвования умственно отсталым детям. Сам он детей не имел, находился в разводе и жил один в большом двухэтажном особняке. Впрочем, от одиночества тридцативосьмилетний Суханов не страдал: Журавлёвы давно потеряли счёт подружкам, которых водил к себе любвеобильный сосед.
— У Суханова новая пассия! — сообщала Олеся за ужином.
— Блондинка?
— Не-а! Рыжая.
— Чёрт! — Антон нехотя отдавал жене сотенную купюру.
Девушки были без ума от Суханова. Что до Журавлёвых, те искренне симпатизировали соседу и часто устраивали совместные барбекю.
...Это было совсем не похоже на Колю: заглянуть в гости ночью, да ещё и без брюк.
Облегчение сменилось обеспокоенностью.
— Коль, что-то случилось?
Суханов не отреагировал, словно не слышал его.
Антон подошёл к соседу вплотную и прикоснулся к его плечу. Суханов повернулся, или, скорее, Антон сам развернул его, не прилагая усилий.
Лицо соседа было каким-то вялым и слегка одутловатым, изящные черты оплыли, а приоткрытый рот делал его похожим на тех детей, которым он каждый месяц посылал деньги. Но в целом он выглядел умиротворённо.
— Да что с тобой, дружище?
Суханов смотрел сквозь Антона и по-прежнему молчал. Луна отражалась в его остекленевших глазах. Такой же пустой взгляд, такие же предельно сузившиеся зрачки были у Саши, когда тот вздумал прогуляться по дому позапрошлой ночью.
Антона озарило.
— Чувак, да ты же дрыхнешь!
Коля оставался безучастным.
— Вот это дела, — по-ребячески заулыбался Антон, обходя соседа с разных сторон. — Ты спишь, как сурок! У меня на заднем дворе.
Он не ожидал, что Суханов ответит, но ответ последовал:
— Красное, — сказал сосед тусклым голосом.
— Ты что, ставки делаешь, что ли? Ты слышишь меня, друг?
Суханов невнятно замычал. Кажется, на «красном» его речевой запас закончился. Антон вспомнил слова доктора: лунатиков нужно осторожно вернуть в постель и ни в коем случае не будить.
— Постой-ка здесь, хорошо?
Суханов согласно вздохнул. Антон отошёл от него на несколько шагов и достал телефон.
Пришлось подождать полминуты. Сначала из трубки раздалось неразборчивое бормотание, потом усталое «ты где?».
— На заднем дворе. Угадай, кого я здесь встретил?
— Да откуда же я...
— Колю Суханова, старого бабника.
— Суханова? Что он там делал?
— Вот это самое интересное. Он здесь спал. Он и сейчас спит.
— Он что, пьян?
— Не думаю. Кажется, он лунатик. Как Саша. Слушай, странное получается совпадение. А ты уверена, что Саша мой сын, а не соседский?
— Как смешно.
— Спасибо.
— Ты скоро?
— Я же не могу бросить его здесь. Нужно отвести бедолагу домой.
Олеся зевнула и констатировала:
— Я тебя не дождусь. Веки слипаются, вот-вот выключусь.
Антон покосился на соседа. Тот смотрел в пустоту и едва заметно раскачивался взад-вперёд.
— Ложись спать, — вздохнул Антон. — Отложим наши планы на завтра.
Он не расслышал, что ответила жена. Трубка замолчала.
— Ну что. — Антон хлопнул в ладони. — Пошли, уложу тебя в кроватку!
Он взял Суханова под локоть и повёл к калитке. Лунатик не сопротивлялся. Антон заметил, что походка Суханова Дремлющего в корне отличается от походки Суханова Бодрствующего. Первый делал маленькие неуверенные шажки, в то время как второй ходил быстро и размашисто.
От скуки Антон заговорил с соседом:
— Перепиши на меня свой дом, а? Ну, правда, Коль, зачем тебе одному такая площадь? Мы тебе выделим комнату, будешь жить, как у Бога за пазухой. Кстати, мы с Олесей делаем ставки на твоих любовниц. Блондинка-брюнетка, фигура... Олеся меня обыгрывает пока. Она вообще считает, что тебе надо жениться. Ну вот, мы почти на месте.
Они пересекли дорогу, вошли в открытые ворота Сухановского имения. Дверь особняка также была открыта.
— Добро пожаловать на базу.
Суханов шагнул в гостиную на негнущихся ногах, прижимая руки к туловищу, будто изображал робота.
— Где мы? — спросил он, не предавая вопросу эмоциональной окраски.
— Мы дома. Вернее, ты дома. И я тоже не прочь поскорее попасть к себе. Ты знал, что сорвал мне секс?
— Секс. Красное.
— Точно, — хмыкнул Антон. — Казино и девушки.
Выходя гулять, Суханов оставил включённым свет на кухне, и его хватало, чтобы не искать выключатель в гостиной. Жёлтая полоса света падала прямо на обеденный стол. Два хрустальных бокала и пустая бутылка из-под дорогого вина свидетельствовали, что сегодня хозяин дома принимал гостей.
— Мы одни? Здесь больше никого нет?
Коля утвердительно замычал.
— А где твоя подружка? Неужели продинамила? Теряешь хватку, старик, теряешь!
Суханов попытался свернуть на кухню, но Антон мягко остановил его и подтолкнул к лестнице:
— Сперва спать, потом всё остальное.
Без особых трудностей он отконвоировал лунатика в его спальню. Здесь также был включён свет. Прежде чем войти, Антон постучал: а вдруг у Коли гостья, которая проспала все его ночные путешествия?
Спальня была пуста.
Антон, впервые оказавшийся здесь, скользнул взглядом по изысканной мебели, телевизору с завидной диагональю экрана, по развешенным на стульях вещам. В глаза сразу же бросились два предмета гардероба: блестящая кофточка и чёрный кружевной бюстгальтер.
Чувствуя, что увидел то, что не должен был, Антон отвёл взор. Наличие женской одежды (в отсутствии самой женщины) могло иметь простое объяснение, а могло указывать на особенности сексуальных предпочтений Суханова. В любом случае, Антона это не касалось.
Коля между тем сам сел на кровать и стал изучать свои ноги. Он вступил во что-то, разгуливая по двору: носки на пятках были бурыми, цвета запёкшейся крови.
— Эй, дружище, ты не поранился?
Суханов мотнул головой.
— Ничего не болит?
Суханов повертел стопой и спросил отчётливо:
— Это ведь просто сон, да? Просто такой сон?
— Сон и ничего больше.
— Хорошо.
Суханов лёг на бок, свернулся калачиком и затих.
«Ну и дела, — думал Антон, покидая спальню. — Доктор говорил, что Саша перерастет стадию сомнамбулического сна. А вдруг он так и будет бродить во сне всю жизнь, изредка забредая к соседям в одних трусах? Олеся права, нужно отнестись к проблеме серьёзнее».
Антон пересекал гостиную, когда заметил на паркете тёмные следы. Следы, оставленные испачканными носками, шли из кухни к входным дверям. Вне всяких сомнений, это была кровь.
Что-то — но нет, не любопытство — заставило Антона остановиться на пороге яркого электрического света. Взгляд, как пущенная по воде галька, прыгнул с одного красного пятна на другое — и дальше, пока не достиг целой лужи красного.
Кровь вытекала из-за холодильника.
Молоток лежал рядом. Кухонный молоток для отбивания мяса.
Медленно передвигая ставшие ватными ноги, Антон пошёл по кухонному кафелю. Молоток фирмы Gipfel поблёскивал нержавеющей сталью. Отличный молоток, эксклюзивный дизайн, кровь и длинные светлые волосы, прилипшие к насечкам.
Он ставил на то, что следующая подружка Суханова будет блондинкой, и он выиграл сотню.
Блондинка, одетая в одни трусики, сидела за холодильником, привалившись к стене. Ноги подогнуты, руки свешены на бёдра. Маленькие груди лоснятся от красного, пахнущего железом, вытекшего из неё...
— Боже мой, что с вами? — вскрикнул Антон, хватая девушку за плечи. Её голова безвольно повернулась, раскрыв страшную рану цвета растоптанного вишнёвого пирога. Височная кость провалилась внутрь, из пролома торчали мелкие осколки черепа. Мёртвые глаза девушки смотрели в пол.
Антона вырвало картофелем и рыбным суфле.
Она, эта несчастная девушка, не успела даже испугаться.
Она проснулась, когда Суханов встал с кровати. Пошла за ним, окликая по имени. Застала его на кухне — он стоял спиной к ней, да, он стоял лицом к вешалке, держащей кухонные инструменты.
— Ты чего, Коленька? — спросила она и, может быть, прикоснулась к нему.
Он спал, он просто спал, но он сорвал с крючка молоток фирмы Gipfel, развернулся и одним ударом вышиб ей мозги. А потом стоял над ней в луже крови и думал «Какой дикий сон. Интересно, что мне приснится дальше? Прогулка к соседу?».
Так всё и было — сцена пронеслась в голове Антона, будто он присутствовал при ней.
Красное.
Много красного.
— О Господи, — простонал он. — Что ты наделал, Коля?
Антон представил, как несколько часов назад Коля Суханов пил вместе со своей будущей жертвой вино, как расточал комплименты, улыбался белоснежной улыбкой. Как они поднимались в спальню, целуясь на ходу. Он представил самое жуткое: Суханова, когда тот проснётся и узнает, что натворил.
Антон, шатаясь, вышел в гостиную. Слёзы застилали его глаза. Непослушные пальцы набрали номер полиции. Занято.
— Что за чёрт...
Антон не слышал шагов, и лишь когда алюминиевый стул в стиле хай-тек ударил его по спине, он понял, что Суханов Дремлющий вернулся.
Антон вскрикнул: не столько от боли, сколько от неожиданности.
Бледное лицо Суханова сохраняло беспечное выражение, крохотные зрачки смотрели на Антона без всякой злобы. Его разум продолжал пребывать в краях Морфея, а тело разгуливало по дому, травмируя соседей стульями и убивая подружек.
— Коля, послушай меня внимательно, — Антон говорил громко и настойчиво. — У тебя проблемы, Коля. Ты совершил преступление. Сейчас ты должен проснуться. Ты должен помочь мне и...
Суханов ударил его стулом. Алюминиевая спинка врезалась в скулу. На этот раз было больно. Очень.
— Это просто сон, — сообщил Суханов спокойно. — Сон и ничего больше.
— Нет, Коля...
Антон попытался подойти к соседу, но тот вновь ударил его: прямо в лоб. Комната закружилась вокруг Антона, потолок и пол поменялись местами. Он упал на стол, скатился лицом в паркет. Рядом разбились бокалы, загрохотала винная бутылка.
«Этого не может быть, — пронеслось в голове Антона. — Лунатики не в состоянии делать такие вещи!».
Но, вопреки всему, что было написано про сомнамбулизм в Интернете, Суханов, и не думавший просыпаться, снова накинулся на него. Совладелец глянцевого журнала, душа компании и просто хороший собеседник, вцепился в волосы Антона одной рукой, а другой сдавил его шею.
Перед глазами Антона поплыли багровые круги, сквозь которые он видел припухшее от сна умиротворённое лицо. Мир сузился, воздух едва проникал в передавленную гортань.
— …аснись, — прохрипел Антон и вонзил ногти в бедро Суханова, надеясь разбудить его. Но и это не подействовало.
Сосед на секунду ослабил хватку лишь затем, чтобы отвести назад голову и ударить Антона лбом в центр лица.
Захрустели, ломаясь, хрящи, горячая боль хлынула в горло.
Суханов смотрел на него рассеянно. Теперь и его лицо было в крови: в крови Антона.
— Песочный Человек хочет, чтобы я убил тебя, дружище, — сказал Суханов Дремлющий. — И я думаю, что тоже этого хочу.
Антону было слишком больно, чтобы он мог осознать сказанное, к тому же руки лунатика опять сомкнулись на его шее. Конечности Антона конвульсивно задёргались, ногти царапали паркет. Что-то острое кольнуло его ладонь. Сталь. Маленький стальной предмет. Спираль. В последней попытке спасти свою жизнь он сжал находку в кулаке — так, чтобы остриё торчало между пальцев — и ударил Суханова.
Штопор, которым несколько часов назад была откупорена бутылка вина для романтического свидания, воткнулся в горло лунатика прямо под гландой. Руки Суханова разжались. Приоткрытый рот выпустил мычание и красный пузырь слюны. Кровь хлынула из раны. Лицо сохранило маску полного нейтралитета.
Кашляя и отплёвываясь, Антон столкнул с себя Суханова и поднялся на ноги. Он был весь в крови: своей, соседской. Разбитый нос свистел. Что он скажет Олесе и сыну? Как объяснит всё это?
Суханов лежал на полу, разглядывая потолок немигающими глазами. Лишь тихое бульканье подтверждало, что он ещё жив. Антон нашёл на кухне скотч и заклеил горло соседа липкой плёнкой. Бульканье прекратилось.
— Мне немного больно, — сказал Суханов.
— Мне тоже, вонючий ты ублюдок. Лежи смирно, сейчас я вызову «Скорую».
— Хорошо.
«Это совсем не похоже на лунатизм, — подумал Антон, выплёвывая сгусток крови. — Это какое-то грёбаное бешенство!».
Он вывалился из соседского дома, прижимая к уху телефон. Луна, как и прежде, правила на небе, необычайно большая, идеально круглая.
— Почему вы не отвечаете, мать вашу! — в сердцах выкрикнул Антон.
Два выстрела громыхнули где-то поблизости. Одновременно дом на другой стороне улицы, дом Виджаевых, оглушительно взревев, разорвался. Стены рухнули, выблёвывая на асфальт труху быта, искорёженный газовый котёл кусками вылетел на газон, крыша ввалилась, а на её месте расцвёл бутон огня.
Антон так и застыл, озарённый всполохами пожара. Короткие гудки сигналили в его ухо из телефона.
— Там же были дети, — прошептал он. — Трое детей...
Пламя шелестело гигантским знаменем, повсюду валялись пылающие ошмётки. Квартал превратился в нарядную ёлку на празднике Катастрофы.
«А вдруг я сплю, и всё это сон? — подумал Антон. — Вдруг сны именно такие? Ведь в реальности люди должны были бы выбежать из своих домов, хотя бы включить свет…»
Но расцвеченная огнями улица крепко спала, и Антон был один на один с ужасом, который становился всё иррациональнее.
А потом появилась она: женщина лет сорока с трубочками бигуди в волосах, в развевающейся на ветру ночной сорочке. Она брела по тротуару, слепо таращась в пустоту, и повторяла:
— Они не хотели спать. Их так сложно уложить. Они должны были уснуть...
Антон выронил телефон и побежал.
Не к женщине, которая спала, ходила во сне и зачем-то несла в руках окровавленный тесак.
Он побежал к своему дому, туда, где сейчас спала его семья, его маленький Саша, его красавица-жена.
— Олеся! — завопил он, врываясь в прихожую. Из ноздрей сочилась кровь, но он глотал её, не замечая. — Олеся, проснись!
Он едва не упал на кухне, схватился за холодильник.
— Олеся, Саша, вы меня слышите?
«Если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?» — спросил его Саша. Вопрос в том, насколько плохое? Имел ли он в виду убийство подружки молотком для мяса или подрыв газовых котлов?
Ещё один взрыв сотряс стёкла, но Антон не остановился. Он бежал по коридору к открытым дверям их с Олесей спальни, к закрытой и запертой двери в детскую.
Неистово яркий лунный свет лился в дом сквозь окна, трещины и зазоры, будто там, на Луне, дети Песочного Человека щёлкали клювами, требуя больше вкусных человеческих глаз.
— Олеся, проснись! — закричал Антон.
«Представляешь, — сказала она ему, — мне снилось, что я съела Сашу».
Антон заколотил в двери детской, размазывая по деревянной поверхности кровь. Там, за дверью, кто-то жевал и жадно глотал куски мяса.
Он вывалился из соседского дома, прижимая к уху телефон. Луна, как и прежде, правила на небе, необычайно большая, идеально круглая.
— Почему вы не отвечаете, мать вашу! — в сердцах выкрикнул Антон.
Два выстрела громыхнули где-то поблизости. Одновременно дом на другой стороне улицы, дом Виджаевых, оглушительно взревев, разорвался. Стены рухнули, выблёвывая на асфальт труху быта, искорёженный газовый котёл кусками вылетел на газон, крыша ввалилась, а на её месте расцвёл бутон огня.
Антон так и застыл, озарённый всполохами пожара. Короткие гудки сигналили в его ухо из телефона.
— Там же были дети, — прошептал он. — Трое детей...
Пламя шелестело гигантским знаменем, повсюду валялись пылающие ошмётки. Квартал превратился в нарядную ёлку на празднике Катастрофы.
«А вдруг я сплю, и всё это сон? — подумал Антон. — Вдруг сны именно такие? Ведь в реальности люди должны были бы выбежать из своих домов, хотя бы включить свет…»
Но расцвеченная огнями улица крепко спала, и Антон был один на один с ужасом, который становился всё иррациональнее.
А потом появилась она: женщина лет сорока с трубочками бигуди в волосах, в развевающейся на ветру ночной сорочке. Она брела по тротуару, слепо таращась в пустоту, и повторяла:
— Они не хотели спать. Их так сложно уложить. Они должны были уснуть...
Антон выронил телефон и побежал.
Не к женщине, которая спала, ходила во сне и зачем-то несла в руках окровавленный тесак.
Он побежал к своему дому, туда, где сейчас спала его семья, его маленький Саша, его красавица-жена.
— Олеся! — завопил он, врываясь в прихожую. Из ноздрей сочилась кровь, но он глотал её, не замечая. — Олеся, проснись!
Он едва не упал на кухне, схватился за холодильник.
— Олеся, Саша, вы меня слышите?
«Если я сделаю что-нибудь плохое во сне, ты будешь ругать меня?» — спросил его Саша. Вопрос в том, насколько плохое? Имел ли он в виду убийство подружки молотком для мяса или подрыв газовых котлов?
Ещё один взрыв сотряс стёкла, но Антон не остановился. Он бежал по коридору к открытым дверям их с Олесей спальни, к закрытой и запертой двери в детскую.
Неистово яркий лунный свет лился в дом сквозь окна, трещины и зазоры, будто там, на Луне, дети Песочного Человека щёлкали клювами, требуя больше вкусных человеческих глаз.
— Олеся, проснись! — закричал Антон.
«Представляешь, — сказала она ему, — мне снилось, что я съела Сашу».
Антон заколотил в двери детской, размазывая по деревянной поверхности кровь. Там, за дверью, кто-то жевал и жадно глотал куски мяса.
Бумп
Чет хуевые крипи какие-то, где ты их только находишь? Небось на крипаче или 4сторе каком-нибудь?
Пойду-ка я на мракопедию.
Пойду-ка я на мракопедию.
Это очень крутая стори, анон, пили продолжение.
> Это очень крутая стори, анон, пили продолжение.
Это конец. У истории открытый финал.
Очень неплохо. Ваше авторство или нашли где-то?
бамп
>gif
>В крипитреде
бамп1
бамп2
бамп3
бамп4
Не догнал, далёк от литературного искусства. На самом деле очень понравилось, что за автор, есть ещё подобное что нибудь?
бамп5
бамп6
бамп7
бамп8
бамп9
> Не догнал, далёк от литературного искусства. На самом деле очень понравилось, что за автор, есть ещё подобное что нибудь?
Типо это уже конец. Автор — некто «Джо Хилл», гугли.
бамп10
ну ламповый крипитред, залейте годноты, ребят.
Да подождите вы, я уже немного пьян. Сейчас всё будет.
бамп11
Открыт роман,
@
Читатель пьян,
@
Открыв вино,
@
Шагнул в окно.
К счастью, я сегодня пью пиво. Но вообще не пугай так, я на 16-м этаж живу и часто думаю о суициде.
Изабелла и Хлоя были типичными девочками-подростками. После школы они всё свободное время проводили вместе, смотрели страшные фильмы, часто оставались ночевать друг у друга и ходили вместе по магазинам одежды. Они любили вечеринки, любили гулять с друзьями — в общем, вели обычную жизнь, как и тысячи других девочек.
Однажды ночью Изабелла и Хлоя решили устроить девичник. Они решили улизнуть в ночной клуб, как только их родители лягут спать. Изабелла поцеловала своих родителей, пожелала им спокойной ночи и пошла наверх. Когда она решила, что все уже спят, то достала сотовый телефон, позвонила Хлое и сказала ей, что будет ждать её у магазина на улице. Хлоя сказала, что поняла её, и повесила трубку.
Изабелла тихо открыла окна своей спальни, стараясь никого не разбудить. Она залезла на подоконник, оттуда перелезла на толстый сук растущего у окна дуба и спустилась вниз (этот приёмчик она в совершенстве освоила с малых лет). Когда она шла по пустынной улице, у неё возникло странное чувство, что за ней следят. Она оглянулась, но вокруг никого не было. Когда она подошла к магазину, то никого не увидела. Она достала сотовый телефон и позвонила Хлое.
— Так, я у магазина, — сказала она. — Поторопись, или я пойду домой!
— Что случилось? — спросила Хлоя.
— Я не знаю, — ответила Изабелла. — Просто мне кажется, что рядом кто-то есть.
— Успокойся. Ты просто параноик, — засмеялась Хлоя. — Я буду через две минуты.
Изабелла повесила трубку, но не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за ней. Через пять минут пришла Хлоя, и девушки направились в ночной клуб. Девушки были слишком молоды, поэтому не имели права заходить в ночной клуб, но охранники никогда не спрашивали у них документы. Они весело провели время, танцуя и флиртуя с парнями.
Было уже около трёх часов ночи. Изабелла беседовала с парнем, который выглядел старше её лет на десять. Внезапно она почувствовала, как завибрировал телефон у неё в кармане — пришло сообщение от её бывшего парня, Энтони. Она не слышала о нём с тех пор, как они расстались около месяца назад.
«ВЫХОДИ, У МЕНЯ ЕСТЬ СЮРПРИЗ ДЛЯ ТЕБЯ».
Озадаченная, она оглянулась и увидела, что Хлоя занята разговором с другим парнем. Не попрощавшись с ней, Изабелла вышла из ночного клуба. Она сделала всего несколько шагов, как получила другое сообщение.
«ВСТРЕТИМСЯ ЗА УГЛОМ».
Улица была слабо освещена, и вокруг никого не было. У Изабеллы опять возникло плохое предчувствие, но она решила всё-таки заглянуть за угол.
Тем временем внутри ночного клуба Хлоя искала свою подругу. Она прошлась по танцполу, даже проверила туалеты, но не нашла Изабеллу. И тут она получила сообщение от неё:
«ВСТРЕТИМСЯ НА УЛИЦЕ. ПОТОРОПИСЬ».
Когда Хлоя вышла на улицу, она получила ещё одно сообщение:
«Я ЗА УГЛОМ».
Завернув за угол, Хлоя увидела ужасное зрелище. Изабелла висела вниз головой на уличном фонаре. Сверкающие огни рождественской гирлянды были обернуты вокруг ее лодыжек. Под ней была лужа крови. Она была полностью раздета, и на теле были видны глубокие рваные раны на животе и груди.
Хлоя упала на землю и стала истерично кричать. Несколько человек, которые стояли у входа в ночной клуб, услышали ее крики и подбежали к ней. Была вызвана полиция. Рыдая, Хлоя рассказала им, как они с Изабеллой ускользнули из дома и отправились в ночной клуб. Она пыталась вспомнить всех парней, с которыми они флиртовали на танцполе. Её спросили, подозревает ли она кого-то, но Хлоя не могла ни о ком подумать плохое.
Во время допроса один из полицейских показал пластиковый пакет с окровавленным конвертом внутри:
— Мы обнаружили это в горле твоей подруги.
«Для Хлои», — было написано крупными буквами на конверте. Полицейский вскрыл конверт и стал читать письмо.
«ВОЗМОЖНО, ЕСЛИ БЫ ВЫ ОСТАЛИСЬ В ПОСТЕЛЯХ, НИЧЕГО ЭТОГО НЕ ПРОИЗОШЛО. НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Полицейские подхватили Хлою, когда она упала в обморок. Её отвезли в больницу.
На следующий день, родители рассказали ей, что бывший парень Изабеллы, Энтони, был арестован из-за подозрения в убийстве. Но у него оказалось алиби, и его вскоре освободили. Он утверждал, что в день убийства у него украли телефон.
Убийца Изабеллы так и не был найден. Всё стало понемногу забываться. Прошло два года, и Хлое почти удалось забыть о той страшной ночи.
Однажды поздно вечером Хлоя позвонила своему парню и попросила его встретиться с ней в парке. Она направилась в парк и вдруг почувствовала себя неуютно — словно кто-то наблюдал за ней. Она подошла к парку, но странное чувство не покидало её. Зазвонил телефон — это пришло сообщение от её парня.
«Я почти на месте, детка, люблю тебя».
Хлое стало легче. Ей осталось пройти мимо магазина — парк был прямо за ним. Она стала обходить магазин, и вдруг услышала сзади шум. Не оборачиваясь, она бросилась бежать...
Парень Хлои долго ждал её в парке. Наконец, он получил от неё сообщение:
«ИДИ ВПЕРЁД И УВИДИШЬ МЕНЯ».
Он пошёл вперёд и на одном из деревьев у дороги увидел труп Хлои. Огни рождественской гирлянды были обернуты вокруг ее лодыжек, она была совершенно нагая и вся в крови.
Парень позвонил в полицию. Его допрашивали всю ночь. Вернувшись домой только под утро, на пороге дома он нашёл письмо. Оно было залито каплями крови.
В письме говорилось:
«НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Мне бы хотелось сказать, что убийца Изабеллы и Хлои был найден, но это не так. Об этих убийствах почти забыли. В своё время эти убийства имели широкую огласку, но из-за отсутствия улик убийцу так и не поймали. Все продолжили жить дальше.
Может быть, вы удивлены, откуда я так много знаю об этом. Ну, я бы не хотел вдаваться в подробности, учитывая, что расследование (по крайней мере, официально) всё ещё продолжается. Я просто повторю свою любимую фразу:
«НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Однажды ночью Изабелла и Хлоя решили устроить девичник. Они решили улизнуть в ночной клуб, как только их родители лягут спать. Изабелла поцеловала своих родителей, пожелала им спокойной ночи и пошла наверх. Когда она решила, что все уже спят, то достала сотовый телефон, позвонила Хлое и сказала ей, что будет ждать её у магазина на улице. Хлоя сказала, что поняла её, и повесила трубку.
Изабелла тихо открыла окна своей спальни, стараясь никого не разбудить. Она залезла на подоконник, оттуда перелезла на толстый сук растущего у окна дуба и спустилась вниз (этот приёмчик она в совершенстве освоила с малых лет). Когда она шла по пустынной улице, у неё возникло странное чувство, что за ней следят. Она оглянулась, но вокруг никого не было. Когда она подошла к магазину, то никого не увидела. Она достала сотовый телефон и позвонила Хлое.
— Так, я у магазина, — сказала она. — Поторопись, или я пойду домой!
— Что случилось? — спросила Хлоя.
— Я не знаю, — ответила Изабелла. — Просто мне кажется, что рядом кто-то есть.
— Успокойся. Ты просто параноик, — засмеялась Хлоя. — Я буду через две минуты.
Изабелла повесила трубку, но не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за ней. Через пять минут пришла Хлоя, и девушки направились в ночной клуб. Девушки были слишком молоды, поэтому не имели права заходить в ночной клуб, но охранники никогда не спрашивали у них документы. Они весело провели время, танцуя и флиртуя с парнями.
Было уже около трёх часов ночи. Изабелла беседовала с парнем, который выглядел старше её лет на десять. Внезапно она почувствовала, как завибрировал телефон у неё в кармане — пришло сообщение от её бывшего парня, Энтони. Она не слышала о нём с тех пор, как они расстались около месяца назад.
«ВЫХОДИ, У МЕНЯ ЕСТЬ СЮРПРИЗ ДЛЯ ТЕБЯ».
Озадаченная, она оглянулась и увидела, что Хлоя занята разговором с другим парнем. Не попрощавшись с ней, Изабелла вышла из ночного клуба. Она сделала всего несколько шагов, как получила другое сообщение.
«ВСТРЕТИМСЯ ЗА УГЛОМ».
Улица была слабо освещена, и вокруг никого не было. У Изабеллы опять возникло плохое предчувствие, но она решила всё-таки заглянуть за угол.
Тем временем внутри ночного клуба Хлоя искала свою подругу. Она прошлась по танцполу, даже проверила туалеты, но не нашла Изабеллу. И тут она получила сообщение от неё:
«ВСТРЕТИМСЯ НА УЛИЦЕ. ПОТОРОПИСЬ».
Когда Хлоя вышла на улицу, она получила ещё одно сообщение:
«Я ЗА УГЛОМ».
Завернув за угол, Хлоя увидела ужасное зрелище. Изабелла висела вниз головой на уличном фонаре. Сверкающие огни рождественской гирлянды были обернуты вокруг ее лодыжек. Под ней была лужа крови. Она была полностью раздета, и на теле были видны глубокие рваные раны на животе и груди.
Хлоя упала на землю и стала истерично кричать. Несколько человек, которые стояли у входа в ночной клуб, услышали ее крики и подбежали к ней. Была вызвана полиция. Рыдая, Хлоя рассказала им, как они с Изабеллой ускользнули из дома и отправились в ночной клуб. Она пыталась вспомнить всех парней, с которыми они флиртовали на танцполе. Её спросили, подозревает ли она кого-то, но Хлоя не могла ни о ком подумать плохое.
Во время допроса один из полицейских показал пластиковый пакет с окровавленным конвертом внутри:
— Мы обнаружили это в горле твоей подруги.
«Для Хлои», — было написано крупными буквами на конверте. Полицейский вскрыл конверт и стал читать письмо.
«ВОЗМОЖНО, ЕСЛИ БЫ ВЫ ОСТАЛИСЬ В ПОСТЕЛЯХ, НИЧЕГО ЭТОГО НЕ ПРОИЗОШЛО. НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Полицейские подхватили Хлою, когда она упала в обморок. Её отвезли в больницу.
На следующий день, родители рассказали ей, что бывший парень Изабеллы, Энтони, был арестован из-за подозрения в убийстве. Но у него оказалось алиби, и его вскоре освободили. Он утверждал, что в день убийства у него украли телефон.
Убийца Изабеллы так и не был найден. Всё стало понемногу забываться. Прошло два года, и Хлое почти удалось забыть о той страшной ночи.
Однажды поздно вечером Хлоя позвонила своему парню и попросила его встретиться с ней в парке. Она направилась в парк и вдруг почувствовала себя неуютно — словно кто-то наблюдал за ней. Она подошла к парку, но странное чувство не покидало её. Зазвонил телефон — это пришло сообщение от её парня.
«Я почти на месте, детка, люблю тебя».
Хлое стало легче. Ей осталось пройти мимо магазина — парк был прямо за ним. Она стала обходить магазин, и вдруг услышала сзади шум. Не оборачиваясь, она бросилась бежать...
Парень Хлои долго ждал её в парке. Наконец, он получил от неё сообщение:
«ИДИ ВПЕРЁД И УВИДИШЬ МЕНЯ».
Он пошёл вперёд и на одном из деревьев у дороги увидел труп Хлои. Огни рождественской гирлянды были обернуты вокруг ее лодыжек, она была совершенно нагая и вся в крови.
Парень позвонил в полицию. Его допрашивали всю ночь. Вернувшись домой только под утро, на пороге дома он нашёл письмо. Оно было залито каплями крови.
В письме говорилось:
«НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Мне бы хотелось сказать, что убийца Изабеллы и Хлои был найден, но это не так. Об этих убийствах почти забыли. В своё время эти убийства имели широкую огласку, но из-за отсутствия улик убийцу так и не поймали. Все продолжили жить дальше.
Может быть, вы удивлены, откуда я так много знаю об этом. Ну, я бы не хотел вдаваться в подробности, учитывая, что расследование (по крайней мере, официально) всё ещё продолжается. Я просто повторю свою любимую фразу:
«НЕ ШЛЯЙТЕСЬ ПО НОЧАМ. ВСЁ, ЧТО УГОДНО, МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ».
Анончики, допабампайте, пожалуйста, до 8 утра, я сохраню.
Это песня группы Король и Шут, не напрягайся, братишка.
Добрый день, мистер Кормик. По меньшей мере надеюсь, что для вас он таков. Вы знаете, что писать вам я могу по одному только неприятному нам обоим поводу, и повод этот зовётся гнусно: шантаж. Ненавистное слово, оно пропитало все последние годы моей жизни. Я прошу вас: воспринимайте моё письмо не как новые поборы бесчестного человека, но как скорбный зов человека отчаявшегося. Вы уже заплатили за моё молчание, и, видит Бог, заплатили сполна. Поэтому примите мои заверения: уста эти никогда не разомкнутся с целью опорочить вас. Ничто не угрожает вам, коль скоро это будет в моей власти. Однако я снова взял на себя дерзость писать вам, и, разумеется, всё с той же целью. Кулаки мои сжимаются, и усталое сердце кровоточит. А, к чёрту... Ребекка умирает. Этот мир не для неё. Вы, конечно, понимаете: наш ребёнок болен с самого своего рождения. Мы не можем, по всем нам очевидным причинам, обратиться в клинику, где ей оказали бы должное участие. Приходящие же лекари больше берут за своё молчание, чем за помощь, а некоторых из них пришлось заставить умолкнуть навеки. Жена рыдает непрерывно. Кажется, слёзы прочертили морщинами скорбные русла из уголков её некогда смешливых глаз.
Помогите нам. Единственное, о чём молю вас - помогите. Мы станем почитать ваш образ наравне со Святыми Братьями, молиться каждый день... Помогите же нам... Ей! Только мы, мы одни несём ответственность за судьбу Ребекки. Все наши монструозные эксперименты, эти невыразимые вещи, что делали мы сообща, будто одержимые единым на всех безумием...
Виновны. Это слово будет преследовать нас до конца наших постылых дней. Виновны.
Простите. Эти мысли занимают меня целиком, сводят с ума; вернёмся же к делу.
Вы давно не появлялись в нашем замке. Ни вы, мистер Кормик, ни кто-либо другой из нашей тесной компании. А ведь тогда мы считали себя (ха-ха!) приятелями не разлей вода. Мы братались. Наивные. Ну, что ж. Ребекка - всё ещё прекрасное, милое дитя, и весьма послушна. Наши опыты не смогли, по счастью, осквернить её суть, наша девочка всё так же весела, сообразительна и задорна. Сейчас она занимает два верхних этажа замка и постепенно проникает своими оконечностями всё ниже, пользуясь пустотами в стенах, канализационными трубами... Скоро наша девочка доберётся из своей спаленки до самой земли! Хорошо, в здешних лесах такой чудесный, пропахший еловой смолой воздух (нам с Мэг, вероятно, придётся к тому времени забаррикадироваться в подвале).
Но Бекки нужны лекарства. Последний доктор оставил рецепты на дорогостоящие средства. Перед смерью он клялся, что они весьма эффективны и могут помочь. Ведь этот нездоровый цвет... Вы понимаете.
Итак, я молю вас, оставив всякие угрозы, уповая лишь на вашу природную честность и не подлежащую сомнению глубокую порядочность. Если будет на то ваша воля, вы пришлёте деньги на наш старый почтовый адрес. И помолитесь за счастье нашей дочки. Мы с Мэг уверены - со дня на день она поправится.
Навеки ваш любящий друг и коллега, Кевин Лестер.
Хорраполо-хауз, Левдонширский лес, Северный Уэльс, UK.
Помогите нам. Единственное, о чём молю вас - помогите. Мы станем почитать ваш образ наравне со Святыми Братьями, молиться каждый день... Помогите же нам... Ей! Только мы, мы одни несём ответственность за судьбу Ребекки. Все наши монструозные эксперименты, эти невыразимые вещи, что делали мы сообща, будто одержимые единым на всех безумием...
Виновны. Это слово будет преследовать нас до конца наших постылых дней. Виновны.
Простите. Эти мысли занимают меня целиком, сводят с ума; вернёмся же к делу.
Вы давно не появлялись в нашем замке. Ни вы, мистер Кормик, ни кто-либо другой из нашей тесной компании. А ведь тогда мы считали себя (ха-ха!) приятелями не разлей вода. Мы братались. Наивные. Ну, что ж. Ребекка - всё ещё прекрасное, милое дитя, и весьма послушна. Наши опыты не смогли, по счастью, осквернить её суть, наша девочка всё так же весела, сообразительна и задорна. Сейчас она занимает два верхних этажа замка и постепенно проникает своими оконечностями всё ниже, пользуясь пустотами в стенах, канализационными трубами... Скоро наша девочка доберётся из своей спаленки до самой земли! Хорошо, в здешних лесах такой чудесный, пропахший еловой смолой воздух (нам с Мэг, вероятно, придётся к тому времени забаррикадироваться в подвале).
Но Бекки нужны лекарства. Последний доктор оставил рецепты на дорогостоящие средства. Перед смерью он клялся, что они весьма эффективны и могут помочь. Ведь этот нездоровый цвет... Вы понимаете.
Итак, я молю вас, оставив всякие угрозы, уповая лишь на вашу природную честность и не подлежащую сомнению глубокую порядочность. Если будет на то ваша воля, вы пришлёте деньги на наш старый почтовый адрес. И помолитесь за счастье нашей дочки. Мы с Мэг уверены - со дня на день она поправится.
Навеки ваш любящий друг и коллега, Кевин Лестер.
Хорраполо-хауз, Левдонширский лес, Северный Уэльс, UK.
бамп 12
> Это песня группы Король и Шут, не напрягайся, братишка.
В ДЕТСТВЕ ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ.jpg
бамп 13
от поста
вспомнил эту песню.
от поста
вспомнил эту песню.
бамп14
бамп15
бамп 16
Ну это не крипи.
Россия. Саратов. В 2008 году началась активная застройка шестого микрорайона в посёлке «Cолнечный». В том же году на два месяца ранее в саратовскую областную психиатрическую клинику имени святой Софии, в корпус номер 7 поступила девушка 17 лет. Состояние тяжёлое. Тенденций к ремиссии не наблюдалось. Присутствовали приступы эпилепсии, шоковое состояние, истерики, галлюцинации. Два дня спустя она рассказала об обстоятельствах, после которых она сама вызвала себе «скорую».
Расшифровка с диктофона :
«У меня совсем нет друзей (плачет). Я часто гуляю в одиночестве. Вокруг, понимаете, много интересных мест. Это и поля НИИ Юго-Востока, и новосоколовогорские холмы, маленькие полу-заброшенные посёлки… Всё это так близко к природе и, одновременно далеко от неё. Пейзажи там странные. Они меня завораживали, вдохновляли, понимаете? (улыбается) А недавно я набрела на посадки возле „Солнечного“. Темнело. Небо было чистое. Высокое. Безоблачное и какое-то (морщит лоб) электрически-кислое… (кашляет) И тут у меня в ушах так „трр“. Ну, как телефон старый с баранкой. (кашляет, начинает задыхаться, потом успокаивается). Это не мне плохо. Это меня контролируют. Не дают рассказать правду.»
Пациентку отправили отдыхать. Предварительный диагноз — шизофрения с большой депрессией. Пациентка может часами стоять и смотреть в одну точку. Склонна к суициду. Назначено лечение галоперидолом, хлорпротексеном и пантогамом.
На следующий день состоялась вторая беседа. Далее расшифровка с диктофона:
«Они ищут меня. Как КГБ ищет мою соседку по палате (смеётся). Но здесь я в безопасности (смеётся). Вы убьёте меня таблетками (плачет). Простите… (далее повторяет историю с начала)… и вдруг, прямо передо мной, метрах в десяти я вижу такую дыру в земле метра три на три, заполненную чёрной водой. И вода эта пахла (молчит около минуты пытаясь сформулировать) электрическими руками. Голова тогда у меня закружилась, я попятилась назад. У меня с собой был фотоаппарат. Тут вся земля завибрировала и из этого озера вырвалось что-то по типу червя. Чёрного маслянистого червя диаметром с это озерцо и высотой будто до небес. Он медленно раскачивался среди звёздного неба и воздух вокруг него дрожал. Я не могла ни встать ни пошевелиться от страха. Доктор, я хочу спать. У вас ведь всё получается, верно? От ваших таблеток я скоро откинусь. Вам на радость.»
Назначены корректоры к галоперидолу и тералиджен. Из-за попыток суицида и попыток побега из больницы пришлось применить браслеты и вязки. Состояние острое. Пациентка постоянно бредит о людях, которые якобы хотят ночью забрать её из больницы и убить. Ознакомление с сохраняемостью пациентов спецслужбами не помогло. Назначена двойная доза элзепама внутривенно.
Следующим днём состоялась беседа в её палате. Расшифровка с диктофона:
«Отпустите меня (плачет). Нелюди! Развяжите меня (плачет) (я отвечаю ей что мы освободим её как только будем уверены в том, что она не нанесёт вреда себе и окружающим). Суки! (переходит на крик, плачет и успокаивается). Давайте я вам расскажу, доктор Иберг (смеётся, назвала меня девичьей фамилией, но откуда?) Удивлены? Я понимаю… (улыбается) понимаю. Так про то чудовище возле посадок. Я, не смотря на страх сделала четыре фотографии. Вдруг я услышала сирену. Сквозь темноту по распаханному полю ехали внедорожники с мигалками. Я еле поднялась на ноги и побежала в сторону посадок. Несколько внедорожников остановились возле червя, а один преследовал меня, но я скрылась среди валежника, после чего ползком добралась до канавы, в которой пряталась, пока внедорожник не поехал к червю. Лёжа в канаве я слышала электрические разряды и стрельбу. До дома добралась поздно, приняла душ и уснула. Уснула так крепко, как никогда раньше не спала. Когда я проснулась фотоаппарат исчез, а на шее у меня появился шрамик которого не было перед тем как я легла спать. Под ним прощупывалось какое-то уплотнение. Доктор, вам не скучно? (улыбается) Вам наверное приятнее проводить время со стажёром Оым в вашем кабинете? (откровенно смеётся) Как же так, доктор? Жаль будет если весь персонал узнает какая прекрасная оказывается мать у близняшек. (зло улыбается в глаза) (спрашиваю что она хочет за молчание). Вы можете помочь мне бежать. Они слышат всё, что я говорю. Это устройство под шрамом, они всё слышат…
Я тогда на следующий день помчалась на это поле, док, но как ни странно, посреди этого поля уже началась стройка. За одну ночь они успели залить фундамент и сделать каркас из металлических прутьев. И именно в том месте где появился тот самый червь! Они хотели чтобы я, вернувшись туда подумала что это сон. Но я не поверила. Я решила рассказать об этом в соцсетях. Но, как только я набрала пару предложений, раздался стук в дверь. Я не открыла. Я сбежала через соседский балкон, по пожарной лестнице. Когда я убегала, чёрный внедорожник стоял у подъезда. Я вызвала себе скорую с телефона автомата… но они проследили. Они знают, что я здесь… Доктор Иберг, если поможете мне бежать — спасёте не только свою репутацию, но и мою жизнь.»
Я пообещала «случайно» забыть запереть дверь после обхода завтра утром. Но во время обхода в кровати лежал труп пациентки. Экспертиза показала что она умерла от укола смертельным ядом. Шприц с иглой был спрятан в подушке, которую вчера принесли из прачечной и, когда девушка прилегла чтобы уснуть яд прыснул ей прямо в сонную артерию и вскоре отключил мозг. Весь персонал решил об инциденте умолчать, как умалчивают многое в нашей клинике, но всем было ясно, что убийство было безупречным. Никаких следов мы не нашли. Да и не хотели, пожалуй. Но когда я вышла выкурить сигарету я увидела как из больничного двора выехал чёрный внедорожник…
Расшифровка с диктофона :
«У меня совсем нет друзей (плачет). Я часто гуляю в одиночестве. Вокруг, понимаете, много интересных мест. Это и поля НИИ Юго-Востока, и новосоколовогорские холмы, маленькие полу-заброшенные посёлки… Всё это так близко к природе и, одновременно далеко от неё. Пейзажи там странные. Они меня завораживали, вдохновляли, понимаете? (улыбается) А недавно я набрела на посадки возле „Солнечного“. Темнело. Небо было чистое. Высокое. Безоблачное и какое-то (морщит лоб) электрически-кислое… (кашляет) И тут у меня в ушах так „трр“. Ну, как телефон старый с баранкой. (кашляет, начинает задыхаться, потом успокаивается). Это не мне плохо. Это меня контролируют. Не дают рассказать правду.»
Пациентку отправили отдыхать. Предварительный диагноз — шизофрения с большой депрессией. Пациентка может часами стоять и смотреть в одну точку. Склонна к суициду. Назначено лечение галоперидолом, хлорпротексеном и пантогамом.
На следующий день состоялась вторая беседа. Далее расшифровка с диктофона:
«Они ищут меня. Как КГБ ищет мою соседку по палате (смеётся). Но здесь я в безопасности (смеётся). Вы убьёте меня таблетками (плачет). Простите… (далее повторяет историю с начала)… и вдруг, прямо передо мной, метрах в десяти я вижу такую дыру в земле метра три на три, заполненную чёрной водой. И вода эта пахла (молчит около минуты пытаясь сформулировать) электрическими руками. Голова тогда у меня закружилась, я попятилась назад. У меня с собой был фотоаппарат. Тут вся земля завибрировала и из этого озера вырвалось что-то по типу червя. Чёрного маслянистого червя диаметром с это озерцо и высотой будто до небес. Он медленно раскачивался среди звёздного неба и воздух вокруг него дрожал. Я не могла ни встать ни пошевелиться от страха. Доктор, я хочу спать. У вас ведь всё получается, верно? От ваших таблеток я скоро откинусь. Вам на радость.»
Назначены корректоры к галоперидолу и тералиджен. Из-за попыток суицида и попыток побега из больницы пришлось применить браслеты и вязки. Состояние острое. Пациентка постоянно бредит о людях, которые якобы хотят ночью забрать её из больницы и убить. Ознакомление с сохраняемостью пациентов спецслужбами не помогло. Назначена двойная доза элзепама внутривенно.
Следующим днём состоялась беседа в её палате. Расшифровка с диктофона:
«Отпустите меня (плачет). Нелюди! Развяжите меня (плачет) (я отвечаю ей что мы освободим её как только будем уверены в том, что она не нанесёт вреда себе и окружающим). Суки! (переходит на крик, плачет и успокаивается). Давайте я вам расскажу, доктор Иберг (смеётся, назвала меня девичьей фамилией, но откуда?) Удивлены? Я понимаю… (улыбается) понимаю. Так про то чудовище возле посадок. Я, не смотря на страх сделала четыре фотографии. Вдруг я услышала сирену. Сквозь темноту по распаханному полю ехали внедорожники с мигалками. Я еле поднялась на ноги и побежала в сторону посадок. Несколько внедорожников остановились возле червя, а один преследовал меня, но я скрылась среди валежника, после чего ползком добралась до канавы, в которой пряталась, пока внедорожник не поехал к червю. Лёжа в канаве я слышала электрические разряды и стрельбу. До дома добралась поздно, приняла душ и уснула. Уснула так крепко, как никогда раньше не спала. Когда я проснулась фотоаппарат исчез, а на шее у меня появился шрамик которого не было перед тем как я легла спать. Под ним прощупывалось какое-то уплотнение. Доктор, вам не скучно? (улыбается) Вам наверное приятнее проводить время со стажёром Оым в вашем кабинете? (откровенно смеётся) Как же так, доктор? Жаль будет если весь персонал узнает какая прекрасная оказывается мать у близняшек. (зло улыбается в глаза) (спрашиваю что она хочет за молчание). Вы можете помочь мне бежать. Они слышат всё, что я говорю. Это устройство под шрамом, они всё слышат…
Я тогда на следующий день помчалась на это поле, док, но как ни странно, посреди этого поля уже началась стройка. За одну ночь они успели залить фундамент и сделать каркас из металлических прутьев. И именно в том месте где появился тот самый червь! Они хотели чтобы я, вернувшись туда подумала что это сон. Но я не поверила. Я решила рассказать об этом в соцсетях. Но, как только я набрала пару предложений, раздался стук в дверь. Я не открыла. Я сбежала через соседский балкон, по пожарной лестнице. Когда я убегала, чёрный внедорожник стоял у подъезда. Я вызвала себе скорую с телефона автомата… но они проследили. Они знают, что я здесь… Доктор Иберг, если поможете мне бежать — спасёте не только свою репутацию, но и мою жизнь.»
Я пообещала «случайно» забыть запереть дверь после обхода завтра утром. Но во время обхода в кровати лежал труп пациентки. Экспертиза показала что она умерла от укола смертельным ядом. Шприц с иглой был спрятан в подушке, которую вчера принесли из прачечной и, когда девушка прилегла чтобы уснуть яд прыснул ей прямо в сонную артерию и вскоре отключил мозг. Весь персонал решил об инциденте умолчать, как умалчивают многое в нашей клинике, но всем было ясно, что убийство было безупречным. Никаких следов мы не нашли. Да и не хотели, пожалуй. Но когда я вышла выкурить сигарету я увидела как из больничного двора выехал чёрный внедорожник…
>666
У нас в доме жила настоящая сумасшедшая.
Так-то нормальная с виду тетка только тронутая.
ТОже что-то такое рассказывала.
> У нас в доме жила настоящая сумасшедшая.
У меня почему-то подавляющее большинтсво друзей и знакомых — шизофреники. ИЧСХ, адекватные, вроде, люди
Это как треды на дваче.
Ты проживаешь в дурдоме?
> Ты проживаешь в дурдоме?
Нет. Просто общение с нормальными людьми почему-то не очень складывается.
блеа, ну бамп
А где же ты находишь шизофреников?
В России их много. Хуй его знает ,может, и правда проводились массовые эксперименты над населением СССР.
> А где же ты находишь шизофреников?
Да не ищу специально вроде. Просто знакомлюсь там с бабой или барыгой и так между делом все зачем-то сообщают «... а вот в дурке я...».
> В России их много.
Да в том-то и дело, что не то чтобы уж так прям много. Но мне почему-то «везёт».
С целью подчинить человечство султану демонов Азатоту?
Мракопедия. "Клювы" авторства Максима Кабира.
Я не жду от тебя ласковых слоооов
Каким еще демонам? Все может быть куда прозаичнее.
ну что же Вы, котаны, лейте стори, я не знаю где искать новые, а Вы знаете.
Например?
Блять, прочитал как
размазывая кал, лол.
Сразу предствил как за дверью кто-то жадно глотает и кричт: Братишка, я тебе покушать принес, братишка! А братишка заколачиват дверь о орет: Ты поехавший нахуй, тебя ждет растрел, насрал, иди под струю!
Например, устроить мировую революцию, как и хотел Ильич, который сам тоже был поехавшим.
проиграл, содомит.
Когда мне было 12, я пришел к выводу что все в мире, включая мою собственную семью, были против меня. Я никогда не был проблемным ребенком, но мои родители относились ко мне как к таковому.
Например, мне приходилось быть дома к пяти вечера каждый день. Это, несомненно, ограничивало длительность моего "игрового времени" вне дома. Мне не разрешали приводить друзей, чтобы поиграть в моем доме, и не позволяли приходить в чей-то чужой. Я должен был закончить свое домашнее задание сразу после школы. Родители отказывались покупать мне видеоигры и заставляли читать книги, по которым я писал книжный отзыв, чтобы доказать, что я на самом деле читал их.
Тогда все эти правила, описанные выше, меня раздражали как ребенка, но они не были тем, что расстраивало меня больше всего. Что по-настоящему причиняло мне боль, так это отсутствие сострадания со стороны родителей. Моя мать была жестокой женщиной, которая всегда заставляла меня чувствовать себя виноватым за ошибки или случайности, которые я совершал. Мой отец знал только одну эмоцию — ярость. Он заговаривал со мной только тогда, когда кричал на меня из-за плохих оценок за тест или бил меня за непослушание.
Но хватит о них, давайте поговорим о моем школьном психологе. Для его конфиденциальности, я назову его доктор Таннер. Психолог, как и во многих школах среднего образования, всегда доступен на территории школы во время учебных часов чтобы проконсультироваться с учениками о связанных с эмоциональными, учебными, социальными, поведенческими и так далее, проблемами.
Честно говоря, я никогда не видел кого-либо из учеников разговаривающих с доктором Таннером. Каждый день я проходил мимо его кабинета на пути в столовую и заглядывал сквозь окошко на двери его кабинета. Он всегда был один и работал над какими то документами.
Я догадывался, что многие дети боялись говорить о своих проблемах со взрослым, который фактически был незнакомцем. По этой причине, мне понадобилось три недели чтобы собрать всю свою храбрость и зайти к нему. 2 марта 1993 года — это был день, когда я решился озвучить свои проблемы доктору Таннеру. Во время обеденного перерыва я остановился напротив двери его кабинета и постучался.
Сквозь окошко я мог видеть, как он поднял голову, улыбнулся и помахал, приглашая меня войти. Я вошел.
Он поприветствовал меня, представился и спросил мое имя. Доктор Таннер имел очень мягкий голос, и я чувствовал, как он просто излучает доброту. Меньше чем через полчаса я болтал о том, какие мои родители злые, и как они ни капли обо мне не заботились. Некоторое время спустя, мой голос задрожал, и я замолчал. Психолог терпеливо слушал мои "разглагольствования" со сложенными руками и периодически кивал головой. Я ожидал, что он начнет говорить о том, что все, о чем я ему говорил, было неправдой и мои родители меня очень любят, бла-бла-бла. Но все было иначе.
Доктор Таннер наклонился ко мне с ухмылкой на лице и сказал:
"Ты знаешь… Я самый лучший школьный психолог в мире. Я обещаю, что мы все поправим."
Я закатил глаза. "Хорошо, но как?" — спросил я.
"У меня есть способы!" — сказал он, — "Я человек слова. Обещаю, что в течении одного месяца отношения между тобой и твоими родителями изменятся в лучшую сторону. Навсегда."
После короткой паузы он продолжил: "Хотя, ты должен дать мне обещание".
"Ты должен обещать мне, что придешь в этот кабинет завтра после школы и что никому не расскажешь о нашем сегодняшнем разговоре. Это будет наш маленький секрет."
Я пообещал.
На следующий день после школы я вернулся к доктору Таннеру. Было около четырех часов дня, когда я вошел в его кабинет. После теплого приветствия он предложил мне сесть напротив его рабочего стола.
Когда я сел, то увидел, как доктор Таннер закрывает жалюзи на маленьком окошке в двери кабинета. "Вот так," — сказал он с улыбкой на лице, — "теперь у нас есть необходимая уединенность!"
Мы начали разговаривать о моих увлечениях и любимых вещах, о моих любимых предметах в школе, нелюбимых учителях, и тому подобное. После часа обсуждений, доктор Таннер предложил мне напиток.
Я с радостью согласился, учитывая что мои родители никогда не разрешали мне пить газировку. Доктор Таннер потянулся к своему мини-холодильнику и немного поерзал перед тем как поставить две банки газировки на стол.
Позже, мы продолжили обсуждать что происходило в моей жизни, до того как я потерял сознание от каких-то наркотиков, которые доктор Таннер подсыпал мне в напиток.
Например, мне приходилось быть дома к пяти вечера каждый день. Это, несомненно, ограничивало длительность моего "игрового времени" вне дома. Мне не разрешали приводить друзей, чтобы поиграть в моем доме, и не позволяли приходить в чей-то чужой. Я должен был закончить свое домашнее задание сразу после школы. Родители отказывались покупать мне видеоигры и заставляли читать книги, по которым я писал книжный отзыв, чтобы доказать, что я на самом деле читал их.
Тогда все эти правила, описанные выше, меня раздражали как ребенка, но они не были тем, что расстраивало меня больше всего. Что по-настоящему причиняло мне боль, так это отсутствие сострадания со стороны родителей. Моя мать была жестокой женщиной, которая всегда заставляла меня чувствовать себя виноватым за ошибки или случайности, которые я совершал. Мой отец знал только одну эмоцию — ярость. Он заговаривал со мной только тогда, когда кричал на меня из-за плохих оценок за тест или бил меня за непослушание.
Но хватит о них, давайте поговорим о моем школьном психологе. Для его конфиденциальности, я назову его доктор Таннер. Психолог, как и во многих школах среднего образования, всегда доступен на территории школы во время учебных часов чтобы проконсультироваться с учениками о связанных с эмоциональными, учебными, социальными, поведенческими и так далее, проблемами.
Честно говоря, я никогда не видел кого-либо из учеников разговаривающих с доктором Таннером. Каждый день я проходил мимо его кабинета на пути в столовую и заглядывал сквозь окошко на двери его кабинета. Он всегда был один и работал над какими то документами.
Я догадывался, что многие дети боялись говорить о своих проблемах со взрослым, который фактически был незнакомцем. По этой причине, мне понадобилось три недели чтобы собрать всю свою храбрость и зайти к нему. 2 марта 1993 года — это был день, когда я решился озвучить свои проблемы доктору Таннеру. Во время обеденного перерыва я остановился напротив двери его кабинета и постучался.
Сквозь окошко я мог видеть, как он поднял голову, улыбнулся и помахал, приглашая меня войти. Я вошел.
Он поприветствовал меня, представился и спросил мое имя. Доктор Таннер имел очень мягкий голос, и я чувствовал, как он просто излучает доброту. Меньше чем через полчаса я болтал о том, какие мои родители злые, и как они ни капли обо мне не заботились. Некоторое время спустя, мой голос задрожал, и я замолчал. Психолог терпеливо слушал мои "разглагольствования" со сложенными руками и периодически кивал головой. Я ожидал, что он начнет говорить о том, что все, о чем я ему говорил, было неправдой и мои родители меня очень любят, бла-бла-бла. Но все было иначе.
Доктор Таннер наклонился ко мне с ухмылкой на лице и сказал:
"Ты знаешь… Я самый лучший школьный психолог в мире. Я обещаю, что мы все поправим."
Я закатил глаза. "Хорошо, но как?" — спросил я.
"У меня есть способы!" — сказал он, — "Я человек слова. Обещаю, что в течении одного месяца отношения между тобой и твоими родителями изменятся в лучшую сторону. Навсегда."
После короткой паузы он продолжил: "Хотя, ты должен дать мне обещание".
"Ты должен обещать мне, что придешь в этот кабинет завтра после школы и что никому не расскажешь о нашем сегодняшнем разговоре. Это будет наш маленький секрет."
Я пообещал.
На следующий день после школы я вернулся к доктору Таннеру. Было около четырех часов дня, когда я вошел в его кабинет. После теплого приветствия он предложил мне сесть напротив его рабочего стола.
Когда я сел, то увидел, как доктор Таннер закрывает жалюзи на маленьком окошке в двери кабинета. "Вот так," — сказал он с улыбкой на лице, — "теперь у нас есть необходимая уединенность!"
Мы начали разговаривать о моих увлечениях и любимых вещах, о моих любимых предметах в школе, нелюбимых учителях, и тому подобное. После часа обсуждений, доктор Таннер предложил мне напиток.
Я с радостью согласился, учитывая что мои родители никогда не разрешали мне пить газировку. Доктор Таннер потянулся к своему мини-холодильнику и немного поерзал перед тем как поставить две банки газировки на стол.
Позже, мы продолжили обсуждать что происходило в моей жизни, до того как я потерял сознание от каких-то наркотиков, которые доктор Таннер подсыпал мне в напиток.
> Например, устроить мировую революцию, как и хотел Ильич, который сам тоже был поехавшим.
Но он же был просто шпионом и хотел тупо денег.
После пробуждения, мне потребовалась минута или две чтобы сфокусировать размытую картинку...
... И когда у меня получилось, я был ошарашен.
Я был закован наручниками к кровати и мой рот был заклеен клейкой лентой. Я тут же начал паниковать, извиваться и дергать наручники, но скоро сдался. Мои глаза расширились от неверия после того, как я осмотрел комнату. Постеры супергероев были развешаны по всем стенам и фотографии знаменитых спортсменов лежали на полках. В середине комнаты стоял старый телевизор, приставка Super Nintendo и множество разных картриджей стоящих стопкой рядом.
Я не знал что и подумать. Я здесь, в комнате с вещами, за которые многие дети готовы умереть. Я бы наверняка разрыдался от счастья если бы не был прикован к изголовью кровати.
У меня еще раз засосало под ложечкой, когда дверь открылась и доктор Таннер вошел внутрь, присев на край кровати.
"Итак, слушай, — сказал он, — помни, что я здесь, чтобы помочь тебе, и я бы никогда не сделал тебе больно, хорошо?" Доктор Таннер аккуратно убрал изоленту с моего рта и отцепил меня от кровати.
Первое что я хотел сделать — заплакать, но что-то в докторе Таннере успокоило меня. Он улыбнулся мне. "Ты побудешь здесь некоторое время, — продолжил он, — и пока ты будешь здесь, тебе разрешено играть с любыми игрушками в этой комнате, пока я дома".
"Но когда я уйду из дома, мне прийдется приковать одну твою руку к кровати. Ты все еще можешь смотреть телевизор, но я хочу чтобы ты смотрел только новостные каналы пока меня нет".
Я сидел в тишине, все еще пытаясь понять то, что он мне сказал.
"Итак! — доктор Таннер вскрикнул, хлопнув меня по коленке, — Иди, развлекайся. Я вернусь когда настанет время ужинать."
Он встал с кровати, прошел через комнату и ткнул кнопку включения телевизора, после чего закрыл за собой дверь на замок. Несколько минут прошли перед тем как до меня дошло, что доктор Таннер не шутил. Все что оставалось мне, это включить приставку и играть до самых сумерек. Около семи вечера доктор Таннер вернулся в комнату, держа две тарелки с картофельным пюре и кусочками курицы. Я наконец-то собрался с духом и спросил, как долго я буду тут находиться. "Ну, около месяца, — ответил он, — плюс минус несколько недель. У меня есть дела, которые надо сделать".
На следующее утро меня разбудил доктор Таннер, похлопывая меня по голове. "Эй приятель, тебе на надо вставать прямо сейчас, если ты не хочешь, но мне нужно нацепить это снова," - прошептал он, защелкивая холодные металлические наручники на мое запястье. Я взглянул на него. На нем были надеты рубашка и широкие брюки, на его плече висело пальто и рядом с ним стоял чемодан. Он выглядел так же, как я всегда его видел в школе. Перед тем как уйти, он положил пульт от телевизора рядом со мной и сказал мне включить его и смотреть новости.
Первую вещь которую я увидел на экране, была часть "срочные новости". Важно выглядящий офицер полиции стоял напротив подиума, окруженный людьми с микрофонами. Видимо, я начал смотреть его речь с середины.
"На момент сегодняшнего утра, AMBER Alert была запущена в штате. Есть несколько следователей, идентифицирующих потенциальных похитителей, но на данный момент улик не много. Преподаватели утверждают, что мальчик в последний раз видели около четырех или пяти вечера в-" Я почувствовал тошноту, когда моя фотография появилась на экране. Это было прошлогоднее фото из ежегодника. Над моей фотографией были меняющиеся надписи: ФБР НАЧИНАЕТ ПОИСК РЕБЕНКА и ЛИЧНОСТЬ ПОХИТИТЕЛЯ НЕ УСТАНОВЛЕНА и ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПОБЕГ.
Прямой репортаж продолжился и я увидел две фигуры, в которых узнал своих папу и маму, поднимающихся к подиуму. У обоих были красные глаза. Слезы лились из глаз моей матери когда она взяла микрофон.
Я никогда не видел столько эмоций идущих от матери до этого. Она рыдала в прямом эфире, заикаясь на предложениях "пожалуйста, верните мне моего ребенка" и "Прости меня" и "пожалуйста, возвращайся домой".Когда мой отец взял микрофон, я рассчитывал, что он будет холодным как камень, но и у него были слезы на глазах. Он умолял мир вернуть его сына домой в безопасности и просил меня о прощении. "Я знаю, что не был лучшим отцом, но черт побери я хотел, чтобы я был им. Пожалуйста, верните моего мальчика нам".Я выключил телевизор несколько секунд спустя. Мои эмоции были смешанными, ведь я никогда не видел отца плачущим.
Я почувствовал себя несчастным, что мои родители были вынуждены пройти через такое, но в то же время я почувствовал облегчение. Теперь я знаю как сильно мои папа и мама любят меня.
Доктор Таннер заботился обо мне в течении почти четырех недель. Он оставляет меня утром пристегнутым у кровати, но возвращается после полудня чтобы вместе разделить обед, разговор и игру. Я никогда бы не догадался, что доктор Таннер так хорош в Монополии и Эрудите. Но в одно утро, когда доктор Таннер разбудил меня перед тем как уйти домой, я заметил напряженный взгляд на его лице. Я также осознал, что он поднял меня на три часа раньше того времени, в которое он обычно меня будил.
"Тебе нужно посмотреть сегодняшние новости. Без исключений. Я хочу, чтобы ты смотрел телевизор весь день и внимательно смотрел," - сказал он мрачно. Около двух часов позже, строка "срочные новости" оборвала рекламу зубной пасты, которую я смотрел. "НАЙДЕНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОСТАНКИ"
Двое жестко выглядящих мужчины в костюмах стояли рядом друг с другом и начали говорить:
"Мы с прискорбью сообщаем столь ужасные новости этим утром о деле о пропавшем ребенке, фигурировавшем в этом месяце."
Один из мужчин наклонил голову вниз, пока другой прошелестел бумагами. Он продолжил:
"Останки тела были найдены в мусорном мешке на обочине шоссе, ведущему к эстакаде. Тело является останками ребенка. Также, тело было обезглавлено и сожжено до тла и костей."
Экран переместился к виду с вертолета на шоссе, где десятки машин скопились около низа эстакады. Голос мужчины все еще был слышен: "Внутри сумки, полиция нашла карточку ученика средней школы."
Экран показал школьную карточку, которую я всегда носил в моем рюкзаке. Пластик немного обгорел и расплавился по краям, но моя фотография и имя были различимы. После того, как двое мужчин удалились, камеру перевели на моих родителей. Они сидели среди журналистов; лицо моей матери выражало гримасу боли и мой отец опустил лицо к коленям. Я выключил телевизор.
Доктор Таннер пришел очень поздно. Он быстро вбежал в комнату, освободил меня от наручников и вложил стакан с шипящей водой в мою руку. Он положил руки мне на плечи и улыбнулся.
"Я выполнил обещание, не так ли?"
Я кивнул, сдерживая слезы.
"Ты должен дать мне еще одно обещание," - прошептал он.
Он сказал мне, чтобы я выпил всю воду в стакане - оно помогло бы мне заснуть - и с этого момента, я не должен говорить никому о том, что я когда-либо встречал его. Я пообещал.
"Я говорил тебе, что я самый лучший в мире школьный психолог, не так ли?"
И он был прав.
Позже я проснулся и обнаружил себя лежащим посреди парка, глядя на блестящие на небе звезды. Я узнал парк - он был недалеко от моей школы. Пройдя около мили по дороге, я увидел свой дом. Свет не горел внутри, но я мог видеть своего отца сидящего на ступенях. Я нерешительно окрикнул его. Он медленно поднял свою голову, но когда увидел меня, вскочил на ноги и побежал ко мне с раскрытыми объятиями, выкрикивая мое имя. Мама выбежала из дома позади него.
Доктор Таннер был прав. Дела поменялись в лучшую сторону. Мои родители чаще улыбаются и заботятся обо мне. Я не мог просить большего. Время от времени, я вижу доктора Таннера в здании школы. Мы редко видим друг друга, не говоря уже о разговоре, но иногда он подмигивает мне и улыбается. Я всегда держу свое обещание и притворяюсь, что никогда не видел его. Но в моей голове всегда будет витать один вопрос: кого доктор Таннер обезглавил и выбросил около шоссе?
Это поначалу. Потом крыша совсем протекла и его вальнули, чтоб не выебывался.
Проиграл. Запорол всю атмосферу мне.
> Это поначалу. Потом крыша совсем протекла и его вальнули, чтоб не выебывался.
Вроде бы сам от сифилиса сдох, тогда его не лечили толком.
так не интересно, доктор Танер даже не выебал мальца, не прочистил ему хорошенечько дымоход.
Это знаете ли разочаровывает.
Тщетно бытие.
Может быть не по теме, но все таки.
Недавно ко мне залетел голубь, полетал немного побился, успокоился и вылетел. Однако после этого дома начала твориться хуйня - со сковороды слетела крышка, причем я был не на кухне. Комфорки включаются сами по себе и иногда мне кажется, что предметы перемещаются. Т.е например лежит ручка в секретере, потом опять туда заглядываешь - ручка лежит немного на другом месте, или под другим углом.
ЧЗХ, аноны?
Недавно ко мне залетел голубь, полетал немного побился, успокоился и вылетел. Однако после этого дома начала твориться хуйня - со сковороды слетела крышка, причем я был не на кухне. Комфорки включаются сами по себе и иногда мне кажется, что предметы перемещаются. Т.е например лежит ручка в секретере, потом опять туда заглядываешь - ручка лежит немного на другом месте, или под другим углом.
ЧЗХ, аноны?
Умрешь через семь дней.
> ЧЗХ, аноны?
Ничего. Ко мне два раза залетал, но без последствий. Правда я его прогонял быстро.
Его дух был прикован к сапогу просто. Он не бабораб, он - подкаблучник!
Тоже думал на эту хуйню, но разве там не ворона должна залететь? Да и семь дней прошло уже (это в середине июля было)
> А остальное? Барабашка виноват?
Видимо. Вообще голуби — это едва ли не хорошая примета, вот вороны — плохо.
Ты ватник?
Вороны тоже не факт. Смотря, кто живет в доме.
darude sandstorm
Почему ты так подумал? Да и даже если так, то к теме сообщения это не относится.
Голуби не любят ватников.
> Вороны тоже не факт. Смотря, кто живет в доме.
Ну вообще птицы — это не самые приятные существа, я их побаиваюсь, хоть и сам утёнок)))
А что с барабашкой делать, если это он? Не спиздит ли он мои фап-носки, если разозлится?
Крипи России - семь дней как семь лет.
> А что с барабашкой делать, если это он? Не спиздит ли он мои фап-носки, если разозлится?
Покорми домового же, ну что ты как маленький.
рамамба хара мамбуру
Вот у меня крипота так крипота.
Внезапно, посреди ночи вернулась мамка, которая должна была быть на даче.
Сижу я такой, пью сок, залипаю в двач, вокруг темнота, и вдруг бахкает входная дверь.
Вот эта я кирпичей отложил.
Внезапно, посреди ночи вернулась мамка, которая должна была быть на даче.
Сижу я такой, пью сок, залипаю в двач, вокруг темнота, и вдруг бахкает входная дверь.
Вот эта я кирпичей отложил.
А прикинь, это не она?
Приснилось, что я живу в России.
Потом оказалось, блядь, что это не сон вовсе.
Вот это вот крипота так крипота!
Потом оказалось, блядь, что это не сон вовсе.
Вот это вот крипота так крипота!
Так я потому и отложил кирпчией, подумал, что это кто-то чужой.
Ну никак не ожидалось, что маман попрется посреди ночи в город.
Ебанутая она у меня.
Обосрался от ужаса.
Приснилось, что живешь в России.
Крипота!
Просыпаешься, а ты в украшке.
И такой: ФУУУУУУУУ, БЛЕАААТЬЬ.
Не, я не это имел в виду. Как в криппи пастах, когда анон на даче видит в окно мамку в огороде, а потом она через секунду зовет его из кухни, до которой идти 5 минут. У самого были такие фобии в детстве, типа сестра - не моя сестра, особенно после просмотра всяких икс файлс.
Я, кстати, из крупного города в Поволжье, но согласился бы поменяться на какой-нибудь Львов не глядя.
Картина -импортозамещение
Ко мне вчера ласточка залетела. Летала по дому целый час, потом села на люстру и насрала. Кот лежал под люстрой на спине и пялился на нее, а потом она улетела в окно. Мы умрем?
Очень может быть, вот шароебится по квартире и толи что-то ищет, толи она упорола спидов и ей просто по приколу расшвыривать вещи.
В последнее время в квартиру рядом со мной поселился новый сосед. Он не доставлял мне особо неудобств. Я даже не знаю, как он мог доставить мне неудобства, когда он был ТАКОЙ. Он странный. Его взгляд всегда холодный и безразличный как лед. Он вообще весь холодный как лед. Он разговаривает обрывисто и СЛИШКОМ равнодушно. Но это еще не все. У него очень странная внешность. Золотистые глаза, серая кожа и эти... уши. Я сначала думал, что это просто аксессуары, которые он носит для "стиля". Теперь я понял, что это натуральные части его тела. Длинные, острые уши, как у эльфа. Может, это и есть эльф? Тот самый, которых описывают в разных фэнтези?
Сегодня я проснулся от шума, который раздавался около моей входной двери. Что-то шуршало. Правда, когда я подошел, звук прекратился. Спокойствие, тебе все просто кажется. Кажется ведь, да?
Удар по голове.
Я очнулся в странном лабороторном помещении. Кто здесь? Подождите...
В помещение заходит мой "сосед" и еще несколько абсолютно похожих на него людей.
"Пришло время кушать..."
Сегодня я проснулся от шума, который раздавался около моей входной двери. Что-то шуршало. Правда, когда я подошел, звук прекратился. Спокойствие, тебе все просто кажется. Кажется ведь, да?
Удар по голове.
Я очнулся в странном лабороторном помещении. Кто здесь? Подождите...
В помещение заходит мой "сосед" и еще несколько абсолютно похожих на него людей.
"Пришло время кушать..."
Мені теж таке наснилося нещодавно. Ледь не всрався!
Это, как-то с пьяну словил глюк. Лежу я значит, чет проснулся, но нихуя на самом деле не проснулся. Кароч, заметил какое-то темное пятно в углу и задремал как оказалось. А видится мне комната, и это пятно шевелится. Думаю, мухоловка, ладно, но оно растет, я блядь паук подумал, а он больше и больше сука!!! И нихуя я повешевелиться не могу, рот открываю, батю зову, а вместо голоса у меня только мычание: ПААААААА!
Батя двар открывает, и из корридора врывается свет. Тогда я окончательно проснулся...
Что я хочу сказать вам блять, какие мои были ощущения. Это был ужас - настоящий панический ужас во всех смсмыслах слова. В жизни я ни раз испытывал страх, тревогу, но никогда не испытывал УЖАСА. И это нихуя не приятно.
Батя двар открывает, и из корридора врывается свет. Тогда я окончательно проснулся...
Что я хочу сказать вам блять, какие мои были ощущения. Это был ужас - настоящий панический ужас во всех смсмыслах слова. В жизни я ни раз испытывал страх, тревогу, но никогда не испытывал УЖАСА. И это нихуя не приятно.
Глаз сахары.
Геологический артефакт, с идеально круглыми линиями
Оч. Много километров в ширину. Гуглите
Геологический артефакт, с идеально круглыми линиями
Оч. Много километров в ширину. Гуглите
Ладно, простите, убавьте звук хоть, а то ночь уже xd
Это не простые эльфы. Это двемеры.
>Глаз сахары
Шоколадный?
Сонный паралич. Ты еще легко отделался, кстати, что просто паука увидел.
Именно!
Опять всех донимают со своими экспериментами.
Бога они строят, видите ли.
Ишь чего придумали.
Что-то не вижу идеальных линий. Какое-то озеро высохло, а ниггеры ищут в этом что-то фантастическое, чтобы денег выпросить или визу во Францию.
Меня как-то в сундуке закрыли, вот это был панический ужас в высочайшей степени.
>Расшифровка с диктофона
>морщит лоб
Я обычно не придираюсь к рассказам, но это пиздец.
Короче я работал на почте курьером, и как-то раз ко мне в дверь кто-то постучал. Я открываю, а там мужик стоит, заросший, он представился, оказалось, что он геолог из сибири. Я говорю, че хотел то. А он открыл гугл мапс и усмехается. Начал короче рассказывать, что у них на почте курьера своего нет, нес какую-то хуйню, что лес плачет без мужика. Я думал он поехавший, но когда узнал про зарплату, решил - а хули бы и нет, инет какой-никакой у них есть, платят в три раза больше. Ну говорю, значит туда мне с тобой и дорога. И поехал. Уже когда подъезжали, я почувствовал себя как-то неуютно, во-первых облака куда-то спрятались, оче быстро, и видны были звезды, которые вдалеке падали в эти дебри. Отработал там неделю, и мне стали снится такие стремные сны, вроде как сказки, только черные. Во сне я видел как мне их поют огромные деревья, снег весь розовый. И вот я иду по лесу, слушаю пение деревьев, и вижу как Сатана сам лично идет по лесу, и собирает свеженькие душонки, и тут я понимаю, что весь снег розовый потому, что это зима получила новую кровь, и я думаю, блядь может это намек, может она и меня получит? Открываю глаза, и все та же ебаная картина, облаков нет, и звезды в лес падают периодически. И вот как спать? Короче мне нужен совет, съебывать отсюда или нет? Дело в том, что в моем мухосранске столько платить не будут, но и тут оставаться стремно. Как проклятое место какое-то.
Для таких масштабов они считаются идеальными пь окружности.
Говорят, что они еще и плоские, т.е. не впалость
Чужие губы тебя ласкают, чужие губы шепчут тебе
Это журналистский термин кстати.
Мимо друг журнализда
>Его взгляд всегда холодный и безразличный как лед. Он вообще весь холодный как лед. Он разговаривает обрывисто и СЛИШКОМ равнодушно. Но это еще не все. У него очень странная внешность. Золотистые глаза, серая кожа и эти... уши. Я сначала думал, что это просто аксессуары, которые он носит для "стиля". Теперь я понял, что это натуральные части его тела. Длинные, острые уши, как у эльфа. Может, это и есть эльф? Тот самый, которых описывают в разных фэнтези?
А ты одна одна такая
Чужая стала в своей стра-а-не
Почему принято считать, что природа не спосбна в идеальные формы? Посмотрите на планеты, спиральные галактики, да даже на деревья, из которых мачты делали, забыл как называются.
Обосрался. Явный артефакт искусственного происхождения
Корабельные сосны?
Там же Атлантида рядом была. Может, космодром их бывший.
Или супермаркет
Бля я когда прочитал про барабашку только что, что то стукнуло в дальнем углу комнаты возле балкона, обосрался, сижу к звукам прислушиваясь теперь.
Это я споткнулся, когда лез ебать твою мамашу азазазаз
А мне чет про маньяко почитать захотелось.
Вот про Пичушкина читаю.
Вот это правильный маньяк, убивал для наслаждения, потому что ему это нравилось.
А Чикатило был просто нытик и убивал потому что считал, что ему хуево живется.
Видел эту пасту
Я сегодня тоже читал, и смотрел выпуск Криминальной России про Спасивцева. Про маньяков мне не страшно читать, в моей мухосрани их почти не было, а те что были это давно.
Блять, а что я должен увидеть, если я эту хрень больше всего боюсь? Пистона, что ли?
Кстати, был у меня случай в детстве, ну когда блять уже мужиком стал. Кароч, снится сон. Опосля я заметил закономерность, что если перед сном побыть на свежем воздухе, то тебе приснится что захочешь, и ты короче будешь во сне действовать как волшебник, ну осознанное сноведение. Захотел - в пустыню смотался, хуйню всякую творишь. Я как-то во сне баб блять из класса ебал, от одной к другой блять воплощался, сука, как этот терминатор, ебал и ебал. Там штука такая, что типа контроль теряешь, когда сильней засыпаешь, а блять видение остается, и типа фриз блять зависание, ноги типа под землю уходят, пизда у бабы на молекуло разваливается, ну блять такая штука.
Кароч, снилось мне блять что типа я англичанин меня ебанный дядя позвал на остров мэн чтобы перезаписать на меня фабрику игрушек, ну умирает он сука! Я там блять короче пошел на аристократическое сборище, кашолке гарри потера русского подарил. А там экзорцист был - осторожнее, бля, а то помер твой дядя давно.
Ну хуй блять иду в поместье, оно же фабрику. Ну блять захожу на склад - а там сука полки игрушки блять, а тут сука клоун оживает и на меня. Получай сука, но тут блять оживает типа хокеист и с клюшкой на меня, я блять бегу, он блять игрушки под ноги загоняет, какая-то хуйня мне мешает. Ну сука оторвался. Блять, захожу в комнату, не знаю куда идти. А тут блять баба голая, а она блять вампир, знаешь, мастер и маргарита, ебана. Я пытаюсь с ней договориться, а сам к окошку отхожу, думаю оттуда в бассейн спрыгнуть. Очкую, ну и решаю, на хуй, ее же можно выебать! А эта сука совсем близко подошла, я смотрю - а это уже не баба! Это нахуй упырь блять в шляпе, сука, дракулу смотрел, ага, сука, белый и блять в зеленый горошек, а нахуй у него клыки там блять вместо зубов. БЛЯТЬ! Я от страха нахуй проснулся. Сука, ЭТО БЫЛО СТРАШНО. Охуеть как!
Ладно, заснул. Меня эта мразь скрутила и бросила к этому ебаному дядюшке. Там сука этот хоккеист стоит, блять, а дядя типа - желтые пузыри с щупальцами. Он говорит - ты перепишешь на меня свое имущество и будешь работать, потому что я блять бессмертный и планирую расширить бизнес. У него еще голос был дурацкий, как типа в футураме. Ну уж не против, он тут дивиденды предлагает, все блять, но тут врывается экзорцист с пылесосм и охотники за приведениями и засасывают их нахуй в пылесос. А потом значит - в бутылочку и в воду. А блять раистократы говорят - вам, мол, принадлежит поместье, для нас будет честь, что такой чел будет жить на нашем острове, да еще из россии. Ну я блять все теперь, аристократ, щас блять думаю заживу, а тут нахуй просыпаюсь!
ВОТ ОБЛОМ БЛЯТЬ!!!!
Анон можешь подсказать? Очень долгое время снилось, как кто то неизвестный ломится в дверь, замки ломаются и я просто уже руками держу. Или дверь закрываю, вроде те кто ломился пропали, ухожу, подходу опять, дверь настеж открыта. Ни разу не видел кто именно ломится, постоянно просыпался в страхе, иногда с криком. Таких снов было не меньше 15. Сейчас вроде давно не было. Что это может быть?
Это ночные кошмары. У меня бывало подобное в детстве.
Довольно распространенный сюжет. Как вариация, съебываешь, захлопываешь дверь, а замок никак закрыть не можешь.
>Скажи что-нибудь другое, и этот человек вырвет твои глаза и поглотит твою душу; и ты займёшь его место под плащом до конца вечности
А что, если ко мне потом придет другой человек и задаст неверный вопрос, я не смогу тоже вырвать ему глаза и поглотить душу?
Кто-нибудь, сохраните тред, пожалуйста.
Самое страшное - когда смотришь хоррор или читаешь пасту, и тут вдруг в квартире что-то громко падает или хлопает. У меня так одна из дверей хлопнула от сквозняка, так громко, будто в дом залез бабах и взорвался, так я мигом перевыполнил годовой план по производству кирпичей. Потом ездили с батей дачу из них строить, еще и на баню хватило.
Помимо этого ещё тоже кошмары, но с насекомыми, либо что то заползает под одежду и я просыпаюсь с криком, либо вся квартира в насекомых. Но тут то понятно, с детства насекомых не люблю.
А, кстати, вот. Снился в детстве сон. Играем мы на площадке. А там всего понастроили - и лабиринты надувные, и все, играемся мы до ночи, и тут ночь - внезапно. Пора домой идти, но дома уже какие-то не дома, а типа замки, каменные, и окошки без стекол. В окошке одном горит свет - это окошко на площадке. Крики оттуда, там чувак кричит, пригибается, его заламывают, и из окошка уже смотрит оборотень, сука. Блять, домой не пойдем, страшно нахуй. И че, кароч, когда типа играли в атракционы, типа думалось, что у нас обычные, наши квартиры, а как ночь - то типа мы живем в этом замке комми-блоке. Короче, остаемся на улице. Луна светит. И тут появляется великан. Нахуй, как полено, блять, леший, весь в шерсти, сука, у него мешок, там чуваки. Он блять чувака хватает (а мы че-та когда ночь грянула, все повзрослели, типа средневековые жители), и он сука своими когтями хватает парней и кладет в мешок.
Альзо, я быстро разобрался, откуда такой сон. Атракционы - из амерских фильмов, оборотень - из синдбада (был тогда такой сериал). Мешок - из полета дракона, а великан - из картинки про словацкие праздники, где пиздрилы наряжались в чертей.
Альзо, я быстро разобрался, откуда такой сон. Атракционы - из амерских фильмов, оборотень - из синдбада (был тогда такой сериал). Мешок - из полета дракона, а великан - из картинки про словацкие праздники, где пиздрилы наряжались в чертей.
Синдбад мне запомнился каким-то негром, который собирал в мешок головы чудовищ, лол. И чуваком, которого резали, но раны сразу заживали.
Ну там блять была серия, как они оборотня привезли куда-то, а еще там самый сильный чувак оборотнем стал.
Нахуй, там дохуя серий было криповых. Что блять пилот с евнухом-вампиром, что дальше.
В этом блять в геракле тоже пугали, но чет нитак. Пидарасы из трои, антей блять с черепами - нихуя. Наверно потому, что их там пиздили всех.
Дерево, это фрактал.
Альзо, после бладрейн и каина снился боевик.
Там короче мужик и бладрейн заходят в наш подьезд, а на них нападают вампиры. Они их гасят блять, ну сначала пугаются, ясно, но там блять стрельба. Во двор выходят - наш двор, но там блять типа свой город с нашим комми-блоком. Там короче стоит каин. Он говорит, что завоевал эту деревню, чтоб блять завоевать весь мир и отомстить богу. Такой пидор блять, на Кагана похож. Сука, вокруг него толпа, берет дурочка, разрывает ему пасть и превращает в чета типа собаки. Говорит - найди мне бабу до 12 часов, она поможет мне завоевать эту деревню. А там сука выходят эти охотники и начинают их гасить. А каган блять смотался, сука!
Вообще, интересный был сон, такое кино. Очень мне понравилась режисура и атмосфера, я блять потом и продолжение видел! Охуеть, ни с каким кинцом не сравнится.
Там короче мужик и бладрейн заходят в наш подьезд, а на них нападают вампиры. Они их гасят блять, ну сначала пугаются, ясно, но там блять стрельба. Во двор выходят - наш двор, но там блять типа свой город с нашим комми-блоком. Там короче стоит каин. Он говорит, что завоевал эту деревню, чтоб блять завоевать весь мир и отомстить богу. Такой пидор блять, на Кагана похож. Сука, вокруг него толпа, берет дурочка, разрывает ему пасть и превращает в чета типа собаки. Говорит - найди мне бабу до 12 часов, она поможет мне завоевать эту деревню. А там сука выходят эти охотники и начинают их гасить. А каган блять смотался, сука!
Вообще, интересный был сон, такое кино. Очень мне понравилась режисура и атмосфера, я блять потом и продолжение видел! Охуеть, ни с каким кинцом не сравнится.
То природа создала деревья, а плане ы сформировались под действием высокой гравитации и притяжения.
Так же форма планеты не идеальна
>Так же форма планеты не идеальна
Как и этот ваш сахарный глаз. Скорее всего, след от какого-то редкого явления. Возможно, космического даже. Может, с Луны что-то свалилось или луч какой-нибудь песок поплавил. Может, под этой фигней вулкан зарыт, который расплавил песок изнутри, а потом этим стеклом самозакупорился. Все тайны, с которыми сталкивался человек, рано или поздно были разгаданы.
архивач для кого придумали?
Дибил, ты присоединил пик с искусственно усиленными неровностями планеты.
Так называемый геоид, созданный для наглядности. Наша планета настолько круглая, что её можно засовывать в анус твоей мамаши-шлюхи вместо бильярдного шара.
БЛЯТЬ, мне представляется Форман почему-то.
Школьник унылый иди еби свою папу.
Геойд это форма без учета воды.
Следующий.
То то я и смотрю как разгадывают тайну возведения пирамид.
Про вселенную вообще молчу.
КАКИЕ, БЛЯТЬ, ПИРАМИДЫ? ГДЕ КРИПОТА?
