24 декабря Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна. Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных помочь нам с восстановлением утраченного контента!
Пока модер спит, а Абу совершает утренний намаз, может настало время для б++ тренда. Быстрые, медленные, психонавты приглашаются к столу. Алкомрази и апетекобыдло пердолят друг-друга в пукан на пороге, ЗОЖепидоры кудахчат под окнами. Гоу, ясзодал.
Пять раз бампану стихами великого Питерского торча - Лехи Никонова.
Я зашёл к этим торчкам, просто от нечего делать, и словно попал в капкан наркотиков, шлюх и денег. Три с половиной дня мы с ними бухали, торчали; все вещи в глазах у меня кричали. Происходящее было, как триллер с привычно плохим монтажом - пацаны зарубались, а девки выли, как будто их режут ножом. Одна из них, с видом Лив Тейлор, корчила из себя звезду, но я ей, один фиг, не верил, расценивая как пизду. Я кинул в неё сигарету, а сам пошёл на балкон. Синий балтийский ветер сопровождал этот сон. Она побежала за мной, полезла мне в джинсы нагло. Я ей сказал - иди домой, - а проще - пошла ты нахуй! И тут она прыгнула вниз - игра оказалась грязной, а солнце, цепляя карниз, висело кровавой кляксой.
Белая ночь представляет собой серый размазанный цвет. Каждый из нас, выжигая пространство, оставляет какой-нибудь след - принцип определённости места. Я смотрел на кровавое тесто восходящего солнца и знал, что здесь не хватает красок. Я хватал воздух ртом, ничего не понимал, меня окружали люди, и я не увидел их глаз. Мы проживаем одну только жизнь бесконечное количество раз.
Я захапаю всё солнце, как свободу, проёбанную в девятнадцать в угоду свободе - ницшеанскому наебалову монтеневского высокомерия и слизи теоретиков анархизма! Я никому не отдам солнце! Оно, в общем-то, никому и не нужно, поэтому оно и моё; Только моё солнце! Улицы или беременная бетонная клетка, с редкими поездками за город. В карманах сигареты и конопля. Деревенщина, бля, в спортивных костюмах косится наглыми и пустыми глазами. Ну вас нахуй! Мы приехали за грибами, потому что л.с.д. не купишь, как хотелось бы, в какой-нибудь аптеке, по-быстрому... Флэшбэки, вот и всё, что осталось, которые, как выстрелы в оцепеневшую группу Мовсара Бараева не лишают скотень иллюзий, а только изменяют сознание, как и некоторое количество грибов. С ними-то уж точно, прихватишь солнце и всю объективную реальность прочно.
Мухосрань кун. В городе только легалка, спиды и трава, а хочется психоты. Насколько палевно сейчас заказывать письмецо с рампа? Пару лет назал брал, даже с паспортом ходил, тогда еще не в курсе был про принималово на почте. Сейчас начитался прицидентов, страшновато как-то.
С самого начала дул жуткий ветер. Хлопнула дверь, я оглянулся, я подумал - главное мента не встретить, - и перешёл улицу. В правой руке я сжимал сумку с двумя килограммами травы - её мне продали два наркомана; эти парни совсем без головы, обожранные кислотой и обкуренные, еле выговаривали слова, и хотя они были полными придурками, у них оказалась прушная трава. Я решил не ехать в метро, а взять машину, и, выйдя на дорогу, стал тормозить такси. Пидарасы-таксисты тянули резину - никто не хотел меня везти. Ещё бы, когда такая холодная осень и хочется оказаться дома и смотреть телик, а тут надо кого-нибудь подбросить за небольшое количество денег. Громыхая, как две тысячи бронетранспортёров, подъехал трамвай, и я в него прыгнул, оказавшись довольно-таки скоро на финляндском вокзале. И вот что я там увидел: три омоновца с автоматами и в бронежилетах шерстили толпу людей незнакомых, а я стоял и покупал билеты, вернее один билет - до дома. И когда я проходил мимо этих парней на службе, повторяя про себя: - Спокойно, Лёха. - Я понял, что свои детские игрушки поменял на такие же взрослые, а это плохо. - Надо жить, рискуя, - повторял Ницше, но когда видишь себя на пузе, окружённым толпой ханыг и милицией, понимаешь, что Ницше, наверно, грузит. С этими мыслями я сел в электричку, голос с ревербератором объявил остановку, я начал искать по карманам спички, представляя вагон большой крысоловкой. Мы ехали где-то часа полтора - два. Люди вокруг читали газеты, разгадывали в кроссвордах какие-то идиотские слова - они себя ежесекундно обкрадывали. Октябрь плевался красными листьями, из него вылезала суббота, исключая индивидуальные признаки из моего обихода. На вокзале я не задерживался долго - вышел на улицу и сразу в маршрутку, из окна которой в районе южного посёлка, увидел знакомую проститутку. Она шла, лихо виляя жопой, вместо глаз у неё были голубые точки, она решительно ресницами хлопала, собираясь кому-нибудь отдаваться ночью. Когда я оказался дома, был уже вечер, прожектор резал на небе зигзаг, я позвонил по телефону, договорился о встрече и закурил огромный косяк. Потом я заснул, потому что накурился сильно и, увидев во сне ментов-омоновцев, вёл себя достаточно агрессивно, выкалывая им глаза ножницами. Один из ментов заявил мне прямо - Говорят, что стихи твои даже не изданы, - и лицо его плавало красной раной, на которую я смотрел пристально. Меня разбудил телефонный звонок подружки. Я разбил телефон, закурил сигарету. Содержимое сумки являло сорок две кружки, и я их высыпал на газету.
>>80705645 говно говном для поехавших быдло-ниещбродов, ромашка с говном и залупой енота, химия и говно. Типо травы, только из говна, для говна. Под ней будешь блевать и срать одновременно, говно полное в общем. хуже аптеки и червя-пидора одновременно.
>>80706000 Странные вы. Почему бы вамсамим не выращивать? И сорт сам выбираешь, и прёт больше т.к. удобрениями можно корректировать содержание ТГК, и воздейтвие сам выбираешь. Нет, блядь, хочу сельским дерьмецом и спайсами давиться. У меня за два месяца грува запас на год, мне и нижнему, выходит.
Живу - как муха в говне липну. День сурка один за одним, Встал утром, а за окном побелело - вот и все перемены. Забил на все свои хобби: дом-работа-дом-работа-домработадомработадомработадомработа. Иногда нажраться. С болью в седалище вспоминаю, как в универе - гайки еще были развинчены - торчали все подряд, с другом, творили хуйню и веселились, как белые люди.
Заебло все. Серо за окном, серо в мозгу. Для такого исхода еще в том же универе был разработан план Б: упороть грибов, и будь что будет.
И вот, у меня лежат в заначке споры, есть все, что надо. А я не могу себя заставить. Хочу, но тело отказывается хоть что-то сделать в том направлении.
Пойду, косой взорву, может плакать расхочется. Говно в проруби-кун
>>80706042 Потому что если не умеешь в химию или гроув/не имеешь возможности жить обособленно, наркота - дорогое удовольствие, а на сосаче крайне мало хозяев жизни.
>>80706143 Ну мне на дом барыги привозят, я их выдрессировал, нахуй мне рисковать из-за ерунды, я же не ебнутый. А вот иначе самому делать и правда лучший вариант.
>>80706146 Заебись тебе, няша. Только не пались так, тут и настоящие товарищи майоры пробегают иногда.
Поехал я как-то раз в центральную роиссю, в гости к друзьям. Захватил с собой пяток шаров нашей, приморской. Тут отступление, для тех кто не знает: та конопля, что тут растет - беспонтовка полная. Дабы перло из нее делают химический экстракт, в просторечье "химка". В общественном сознании это примерно на пол-шишечки выше шпайшов. В принципе, барыжная такая и есть, но то, что делается для своих, хоть и не BHO (которое технически, та же химка), но очень рядом. И вот, приехал я значит, к своим друзяшкам с этим длясвоихским добром, а они на меня как на дебила смотрят и косяк шалы суют. Типа, попробуй, братан, настоящей. Пиздец, как я смеялся, когда после пробы моего продукта их выщелкнуло на орбиту - еще даже сплифф не дотлел.
Итак, поднимавшийся по лестнице человек, - время двенадцать, энное декабря. XXI век, - как любой обыватель - мудак. Итак, он поднимается по лестнице. О, стены; обоссанные и разрисованные знаками, матерной руганью, именами и объяснениями в любви. Грязные стены блочных домов. Они притягивают, как магнит уличный шум - пустоту мира. Квартира полыхает от понимания тайны, в ней человек поднимается по лестнице на самый верх, то есть на самый последний этаж. Расстояние в триста шестьдесят пять дней - ругань и саботаж, где цифры танцуют и время - враг. Итак, он стучит в эту дверь. Мудак, что его там ждёт, кроме электромагнитных волн; магнитофона, компьютера, телевизора, радио, видео, микроволновой печки, девки, которую надо любить, потому что любить надо. Я ненавижу этого гада. Итак, дверь открывается. Лай собак врывается вместе с вонью парадной. В моём государстве, то есть в холодной и грязной стране, где ничего не светит мне никогда, всегда люди ходят с серыми лицами. Некоторых тормозит милиция, некоторых даже отпускают или пинают в своих отделениях менты моего поколения. Он вошёл, она радостно шепчет - здравствуй... Вот картина мелодраматической срани, хотя он для неё, возможно, станет кем-то, вроде Улисса, которого не было год, и теперь он вернулся. Фонари в подворотне пинают в живот улицу. И чёрный магнитофон страдает музыкой прошлого тысячелетия в комнате из восемнадцати метров; в определённом смысле её ровеснице, если метрическую систему перевести в года. И они говорят, что всегда будут друг друга любить. Меня начинает тошнить.