Вообще, кто должен был за этим следить? И почему допустили? Немецкие придурки опять способствуют кровавой бойне.
С пробуждением. Теперь Рашка новый Рейх, который всем миром мочат.
Пиздец, сейчас на оторваных ванькиных жопах, весь цивилизованный мир будет обкатывать свои вундервафельки
В 50х. У них был милионный Бундесвер, они его проебали.
Скоро российской фашне надают по пятаку. Победили немецкий фашизм, победим и российский.
Ты можешь пиздеть здесь сколько угодно, но у меня в городе после пары "самовозгараний" совершенно пропали УРА-патриоты и разрисованные тачки и поддержку путина я вижу только в интернете.
Не миллионный, если верить вики https://ru.wikipedia.org/wiki/Бундесвер
Кстати, там написано:
>На протяжении первых 40 лет после своего создания бундесвер, в соответствии с конституцией ФРГ, не участвовал в боевых операциях. Лишь в середине 1990-х годов ситуация изменилась.
В 90-х совсем распоясались, гады!
И еще там про немецкие войска за рубежом:
>В городе Термезе (Узбекистан) Германия арендует авиабазу
>в Косове
>в Средиземном море
>в Мали
>в Сомали
>в Ливане
>в Сирии, Ираке и Иордании
>в Южном Судане
>Западная Сахара
https://www.litres.ru/leonid-rabichev/voyna-vse-spishet-vospominaniya-oficera-svyazista-31-armii-1941-1945/chitat-onlayn/
>В Европе мы, в Европе! Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство. Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер». Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью. Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им: – Муттер, фатер, брудер – нихт! – и показываю пальцем на вторые дальние ворота – туда, мол. И подталкиваю их. Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю – хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат. Бросаюсь к окну. На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные. – Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай! А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки. Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат. А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца. Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается. Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты. Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные няши начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.
В ГДР ННА создали в 1956 году, в ФРГ Бундесвер в 1955.
О, опять слабоумные трясут этой манякартинкой.
В 1945 году в Германии провели денацификацию и демилитаризацию. Вопрос: когда Германия снова взялась за старое? когда начала опять милитаризироваться, клепая оружие?