ЧМ ТРЕД 108 ФИНАЛ

>>3161955
мда это так

Глеб Говнов был в приподнятом настроении. Сегодня начался очередной розыгрыш Лиги Чемпионов и обосраному ЦСКА предстояло этим вечером сразиться с немецким Байером. "Конеёб неизбежен!"-с ухмылкой думал Глеб, откупоривая бутылку загодя приготовленной в честь такого события Ладожской водки. Накатив сразу полстакана, чтобы не терять время, Говнов включил свой старенький "Горизонт". К своему удивлению, он не услышал привычного и так приятного уху каждого петербуржцу голоса Геннадия Орлова. Вместо него вещала пара молодых комментаторов в лице Кривохарченко и Гутцайта. "Сраный чеченец и ариец недоделанный!" - обозлённо отреагировал Глеб и выключил звук в телевизоре. Накатив ещё обжигающей горло Ладожской, Глеб запил её кипячёной водой из чайника. Нет, у него было чем закусить, но банку кильки в томате наш герой бережливо припас до выходных дабы насладиться ею, как истинному питерскому гурману, во время матча любимого Зенита.

Тем временем, игра началась. Уже в дебюте встречи, немецкая команда дважды поразила ворота армейского клуба, чем привела в восторг сильно захмелевшего Глеба. "Чистый гол! Никакого оффсайда! Игоряна с сухаряном!!!"-кричал в эйфории Говнов, бегая по коммунальной комнате. Бутылка водки меж тем стремительно пустела- за гол турецкого "арийца" Хакана Чалханоглу Глеб сходу накатил стакан и надменно повторив за великим Маслаченко его известное "Всё! Закрывай лавочку!"- пустился в пляс. Из динамиков старенького глебовского двухкассетника ревел "Ленинград" со своим хитом "Кержаков", Говнов скакал по комнате от радости как сайгак, размахивая извлечённой из доставшегося ему по наследству бабкиного шифоньера зенитовской розой.

Внезапно в кассетнике раздался щелчок- плёнка закончилась. Глеб перевёл свой затуманенный взгляд на экран телевизора и увидел титр с фамилией Дзагоев и счёт 2-1 напротив неё. "Хач без задач! Раз в год и палка стреляет!"- успокаивал себя Глеб. В дверь постучали. На пороге комнаты стояла соседка Говнова пенсионерка-блокадница Разумовская. "Глеб, касатик, что же ты всем спать мешаешь, время уж позднее, а ты музыку на всю Ивановскую включил"- с лёгкой укоризной, но весьма по-доброму молвила старушка. "Не видишь, карга, здесь коней ебут! Теперь пошла вон!" - в пьяной злобе прорычал Глеб и метнул в Разумовскую стоявший на столе граненый стакан, в котором ещё 5 минут назад плескалась Ладожская. Ёмкость ударилась о стену, с грохотом разлетевшись на мелкие кусочки, едва не задев осколками лицо престарелой соседки. Разумовская моментально ретировалась.

Взяв со стола бутылку с остатками водки, Глеб взболтал её до вихреобразного состояния и со словами "Зенит-сила!" влил её в ротовую полость прямо из горлышка. Из-под бровей, пытаясь сфокусироваться, он взглянул на экран телеприёмника и увидел армейца Ерёменко, который опасно вбежал в немецкую штрафную, получив пас от партнёра по команде Траоре. Глеб открыл от удивления рот и в этот момент Ерёменко точнёхонько отправил мяч "в очко" вратарю Байера. 2-2. "ИИИМЕЖДУНОГАМИИИ!!!" - тут же вспомнилось Глебу, моментально всколыхнув в памяти все неудачные действия вратаря любимой команды Лодыгина. Глеб стал чернее тучи, казалось мир перевернулся и перед ним разверзлись ворота Ада.

Мрачную тишину коммунальной комнаты нарушил так знакомый и неприятный, почти до осязаемой физической боли, звук милицейской рации. В комнате, откуда ни возьмись, как грибы после дождя, выросли двое полицейских. "Буяним, гражданин? Пройдёмте с нами!" - железным голосом произнёс мент, явно недовольный тем фактом, что его отвлекли вызовом от просмотра футбола, которым он с коллегами наслаждался в грязной дежурке местного ОВД. "Вперёд! За Питер!" - в пьяном бреду прокричал Глеб и осознав перспективу, что ближайшую ночь ему придётся провести в милицейском обезьяннике, а Зениту - ещё как минимум год без Лиги Чемпионов, закрыл лицо руками и горько зарыдал...

Глеб Говнов метался по комнате. До матча Зенит - Арсенал оставалось ещё целых 2 часа. Ожидание казалось вечным и было сродни героиновой ломке, знакомой Глебу по бурной молодости в 90-е, проведённой с дружками в Купчинской подворотне. Радовало лишь одно - запотевшая холодная бутылка Ладожской водки и банка кильки в томате с булкой чёрного хлеба, аккуратно разместившиеся на пахнущей типографским станком газете "Работа и Зарплата", взятой им у метро и предусмотрительно припасённой ещё с прошлой недели, накануне очередного проваленного собеседования на должность грузчика в местной Пятёрочке.

Матч начался. "Гооооол Кержаков!"- подумал Глеб и выпил первую рюмку водки, предвкушая хет-трик любимого форварда. "Гооооол Кержаков!"- продолжал мечтать Глеб и выпил ещё две рюмки, закусив насаженной мастерским движением левой руки килькой. Игра не шла. "Гооооол Кержаков!" - уже нервно думалось Глебу, но Юра Жирков без борьбы потерял мяч на фланге, не сумев отдать его в штрафную именитому форварду. Глеб пил безостановочно практически не делая перерывов, бутылка пустела на глазах. "До свидания, друзья, матч окончен" - слова Геннадия Орлова были последним, что услышал Глеб перед тем, как откинуться на диван и уснуть мертвецки пьяным сном.

"Опять нажрался, скотина, фанатик ты сраный!" - прозвучал в коммунальной комнате пронзительный женский голос. Глеб открыл один глаз и увидел предательски склонившуюся над ним дородную, весом с центнер, толстощёкую жену Людку, раньше времени вернувшуюся домой от мамы. Глебу казалось, что Людок в комнате было целых две. "Купите боя...купите мне бояяя...купите мне боярышника, суки!" - из последних сил простонал Глеб и тут же изверг на пол огромную лужу рвотных масс. Людка в ужасе выбежала из комнаты. На мгновение Глебу полегчало, он осмотрел своё жилище, взглянул на облёванные штаны, затем - на пол, залитый пахнущей рыбой тошнотиной, махнул рукой и снова откинулся на диван дабы продолжить смотреть свой сон, в котором Кержаков таки почти забил победный гол...

Глеб Говнов находился в смешанных чувствах и нервно ходил из угла в угол своей коммуналки, отстчитывая минуты до матча Терек - Зенит. Моральная травма после разгромного поражения от Анжи в кубке ещё не залечилась, к тому же к ней прибавилась вполне себе материальная - под глазом Глеба красовался свежий фингал, полученный в переходе, когда он пытался наклянчить на выпивку к матчу. Стоит отметить, что финансовые дела у Говнова шли совсем не гладко, и сегодня на столе уже не было привычной Ладоги, лишь несколько флаконов боярышника в соседстве с самой дешевой лапшой быстрого приготовления в грязной надколотой тарелке, спертой давно ещё из общепита, составляли вечернюю трапезу. "Ничего, не пропадём, - думал Глеб, - в блокадном Ленинграде ещё не то ели".

И вот наконец долгожданный свисток возвестил о начале матча. Усевшись поудобней, Глеб приступил к распятию горячительного, по ходу придумывая уничижительные прозвища для кавказцев, коих он люто ненавидел, особенно после поражения от Анжи. Настроение быстро сменилось на приподнятое, особенно после быстрого гола Мака, и даже отсутствие любимого комментатора не сильно и печалило. "Макище! Так этим чуркам, вот у хачей траур будет, когда наши их теснить начнут, ещё до перерыва обгоним по очкам!" - выкрикнул Глеб, забрызгав старенький телевизор бульоном от Роллтона.

Однако ликование оказалось недолгим, Зенит не прибавлял, и вот уже Балай замкнул прекрасную передачу в пустые ворота. Захмелевший Глеб с негодованием обматерил всех участников действа и продолжил просмотр, где его ждал второй удар от того же Балая. "Бляди! Накупили мешков, Лодыгина верните на ворота! Где зенитовский дух!" - громогласно гаркнул Глеб Говнов, не забыв вскоре пополнить свой дух очередным флеком бояры. На второй тайм он даже надеялся в душе, что все это тщательно разыгрываемый спектакль, и в конце Зенит обязательно победит. Однако моменты возникали все больше у ворот Зенита, Витсель промахнулся, а минуты стремительно уплывали. В смятении досматривал матч Глеб, неподвижно и все более отчаянно взгядываясь в экран и таймер. Удаление Нету его добило, и сделав последний глоток боярышника Глеб хотел уже начать свою привычную тираду, но что-то пошло не так. Дыхание резко перехватило, лицо застыло в страдальческой гримасе, и Говнов откинулся на диван с рукой, тянущейся к сердцу. Годы обильного употребления не лучших спиртных напитков дали о себе знать, и Глеб не услышал прощальных слов комментатора.

Карета скорой помощи под визг мигалок неслась по набережной...

Пятница для Глеба Говнова выдалась привычно насыщенной. Возвращаясь с работы из овощного магазина, куда Глеб устроился по рекомендации жены Людки, он заскочил в винный отдел и приобрёл литр своей любимой "Ладожской" и 2 литра Балтики на догон. Также перед уходом Глеб стырил в овощном несколько огурцов, помидоров и упаковку редиски. "Закушу как белый человек!" - рассуждал Говнов, идя домой и роняя слюни. С боярышником Глеб в последнее время старался быть аккуратнее в силу всем известных предновогодних событий...

Возле дома какая-то старуха раздавала бесплатные газеты и Глеб не преминул возможностью прихватить одну - халяву он любил больше всего на свете. Зайдя в квартиру, он обнаружил, что Людки ещё нет дома. "Ну и заебись! Выпью спокойно пока эта стерва меня пилить не начала!"- радостно сделал вывод Говнов и, сняв поросшие засохшей питирской глиной вонючие ботинки, проследовал в комнату и уселся в пропёрженное годами кресло.

Накатив сразу 200 грамм Ладожской за окончание рабочей недели, Глеб решил, как он выражался, ознакомиться с прессой. Открыв только что взятую возле дома газету, Говнов пролистал её и, добравшись до раздела программы передач, не поверил своим глазам: 20-00 Зенит-Спартак. "Нихуя себе сказал я себе!!!" - в пьяном восторге громко воскликнул Глеб. Накатив ещё 150 Ладожской, он включил свой старенький "Горизонт", который на днях забрал из ремонта и уселся перед телевизором в ожидании вкусного матча.

Каково же было разочарование Глеба, когда вместо Спартака, на поле против его любимой команды вышла пражская Спарта. Глеб снова открыл газету и убедился, что он действительно неправильно прочитал название матча."Да и похуй!!!" - в нарастающем опьянении прокричал Глеб. "Выебем вас как в 1968-м, будете суки знать!!!"- Говнов вспомнил рассказы из детства своего отца, старого питирского коммуниста, и, разумеется, алкоголика. Тот, в своё время, любил, накатив "Андроповки", поучать Глеба, проводя во всей коммуналке уроки политинформации.

Говнов долил в стакан остатки Ладожской и начал входить в своеобразный транс. Тому способствовал магический, с хрипотцой, голос Геннадия Сергеевича, комментировавшего матч и, разумеется, выпитая бутылка водки. Он закрыл глаза и его взору начали представать разнообразные картины: вот Дзюба с капитанской повязкой, удостоенный такой чести и понимающий всю возложенную на него ответственность, делает хет-трики в каждом матче, включая сегодняшний. Вот Иванович, помогая своим опытом новым партнёрам по команде, выводит её в финал Лиги Чемпионов. Вот Молло, вытеснивший из сборной Франции самого Пайета, становится лучшим бомбардиром и получает Золотой Мяч. Вот Витцель и Халк, поняв какую глупость они совершили, уехав в Китай, стоят на коленях перед Миллером и просят вернуть их в Зенит. Миллер внимательно слушает и прощает своих блудных сыновей ибо накануне ему исполнилось 55 и он великодушен...

"Гооол! Дочкал!"- раздалось из "Горизонта". Глеб открыл глаза... и впоследствии рот, увидев, что Спарта открыла счёт на 25-й минуте. "Ничего, это мы вам, чешским собакам, фору дали!" - успокаивал себя Говнов, откупоривая вторую бутылку Ладожской. Накатив ещё сразу 200, Глеб начал готовиться ко 2-му тайму. Ожидания его не были напрасны- уже на 48- минуте Зенит получил право на пробитие пенальти, но Кришито, мыслями находящийся уже где-то дома в Италии, пробил из рук вон плохо. "Ёбаный макаронник!" - взвопил Глеб, так и не увидев первый гол своей любимой команды. Матч тем временем продолжался, как и нарастающее опьянение Глеба. Он напрочь забыл про украденные в магазине овощи и пил Ладожскую не закусывая, прямо из горлА. Единственное- у него была запивка в виде кипячёной воды из старого, оставшегося ему по наследству от бабки чугунного чайника, стоявшего на столе в непосредственной близости от ноль-пятой Ладоги.

Свербило в сломанных рёбрах, адски кумарило без Ладожской - всё это до боли в мозгу напоминало Глебу о его текущем положении. "Говнов! На выход с вещами!" - в мрачной дежурке раздался голос потного, усатого мента. Глеб был в полшаге от Свободы. Оказывается, накануне, правительство Володи Хуйла отменило ответственность за побои и каждый говнов, согласно УК, теперь может невозбранно пиздить свою возлюбленную.

Собрав в охапку нехитрый скарб, ковыляя, Глеб добрался до дома. Дав пару звонков, превозмогая боль, Говнов, отдышавшись, услышал звон ключей, а затем, открывшую ему дверь, еврейскую рожу Мойши Кацмана, сдавшего его недавно на растерзание местным оголтелым мусорам. "Сука жидовская!" - процедил Глеб сквозь зубы и проследовал в коммунальную комнату. Мойша бессловесно ретировался.

Жена Людка встретила Глеба как полагается - литр Ладожской и банка солёных огурчиков ждали Говнова в центре обеденного стола. Оценив оказанное ему уважение, Глеб сразу накатил 200 грамм Ладожской и осмотрелся. Ничто не напоминало ему о пребывании чужих в хате за то время, что Глеб был на киче, и он расслабленно откинулся в кресло, слегка перданув, дав зловонного питерского душка-шипунка.

До матча "Зенита" с Андерлехтом оставалось каких-то полчаса и Глеб, наспех воспользовавшись чужим, из коммуналки, мылом, подмыл свои телеса. Струйка грязной воды вперемешку с фекальными массами, стекли с глебовских чресел, и наш герой, укутавшись в в провонявшее питерской сыростью одеяло, проследовал в комнату, приняв за две недели более-менее человеческий облик.

Матч Зенит-Андерлехт начался. Привычное "ЗАПИТИР!!!" полилось, словно говно из немытой жопы, из уст Глеба. 1-0, 2-0, 3-0, Говнов пребывал в состоянии полуоргазма, настолько хорошо играл, как ему, казалось, его любимый клуб. Глеб закрыл глаза, накатив очередные 200, перед ним неслись картины победы в Лиге Европы... Жозе Моуриньо и поверженный в финале Манчестер Юнайтед; Джо Мотсон, с благоговением отдающий ПРИЗ лучшему комментатору Геннадию Орлову, всё было ярко, как наяву, в воображении Глеба. Артём Дзюба, расхаживающий с Кубком по Пьедесталу, да что там(!!!), сам Миллер, обещающий всем коренным петербуржцам бесплатный проход на новенькую Зенит-Арену в течение ближайших 5 лет!

Кайф Глеба обломало внезапное гробовое молчание обосранного комментатора. С трудом открыв пьяный глаз, Говнов увидел как ноунейм КИЗЕ-ТЕЛИН, не забивавший со времён потери собственной девственности, поразил ворота Зенита. Петрович выдыхнул тяжёлым перегаром, спеша покинуть Арену и занять очередь за боярышником.

Глеб зарыдал, это был крах его любимого клуба, все его мечты и надежды словно смыли в грязный унитаз, явив питерским проходимцам их истинное место на футбольной карте Европы.

- Вот он день Икс! Вот оно! С Петровичем прощаемся...
Орал Глеб Говнов, бегая по коридору питерской коммуналки. С кухонного окна виднелась дымка над каналом Грибоедова, из соседней комнаты раздавались стоны молодой соседки, а из дальней комнаты тянулся запах жареной картошечки. Но нашего героя это не особо волновало.
- Сегодня мы вернёмся в чемпионскую гонку! Догоним хачей и покажем что город над Вольной Невой из себя представляет!
Дверь туалета со срежетом открылась и наш герой увидел соседку в распахнутом халате. Не то, чтобы Глеба это сильно смутило (такое с Маринкой уже бывало) да и запах сам по себе напоминал Глебу службу в Армии и 84 год, весну после дембеля. Глеб, вбежал в уборную, закрыл за собой дверь на крючок и сел. Мысли тянулись бесконечной вереницей, а мозг выдумывал хитроумные схемы обогащения чтобы подкрепиться до матча и опохмелиться после. Соседку продолжали сладко ебать, запах картошечки был начисто заглушён запахами Марины, но мозг Глеба работал как часы! Эврика!
Глеб вскочил с унитаза и застегивая штаны уже в коридоре, выбежал из коммуналочки. Пять ступенек, пролет, пятнадцать ступенек, почтовые ящики, направо, ещё 5 ступенек, дверь, дыхание подводило нашего героя, но ноги несли его как мустанга несут быстрые копыта по американским прериям. Площадка, гаражный кооператив, вторая линия, держись Глебушка! Терпи за Питер, говорил он сам себе!
- РАЗВОДНИК!
Закричал Глеб в гараже у своего школьного друга - Чирика. Чирик был смертельно пьян, налакавшись незамерзайки со вкусом и запахом детской жевачки. Лицо Чирика было в угрях и ссадинах, перемешанных с морщинами и оспинными язвочками. Чирик работал механиком и держал мастерскую в гараже.
- РАЗВОДНИК!!!
Как дикий зверь орал Глеб Говнов, пытаясь отдышаться после утомительного Петербургского кросса. Не то, чтобы Глеб был стронгмен, но в решающие моменты он мог собраться. И вот уже через 2 минуты ребята мчались на старой "шахе" по петербургским улочкам будто атаки Юры Желудкова и Володьки Клементьева. Размашисто, напористо! Шум двигателя создавал ощущение стадиона, а наши герои заряжались его энергией. Глеб голосил, высунувшись в окно! Подгонял Чирика и командовал, обеспечивая гонщикам лучшую траекторию движения. Дворы-колодцы, каналы, мосты и вот они добрались до Девяткино даже ни разу не заглохнув.
Глеб выбежал из машины и будто быстроногий рысак помчался к подьезду. Этот? Следующий? А, вот он!
- Стоит родимый! Как город над ВОЛЬНОЙ НЕВОЙ!
На автомат с боярышником обрушился град сильнейших ударов разводным ключом. Что-то заскрежетало внутри, зазвенела мелочь, но удары сыпались вновь и вновь как атаки Роберта Мака и разрезающие передачи Мигеля Данни. Чирик ждал в машине, поглядывая на часы как герой американского фильма. Секунды тянулись как часы, нервы были напряжены и только стальная хватка держала ключ. И вот спустя пару минут автомат поддался и на пол высыпалась целая горсть мелочи. Глеб знал, что время уже на исходе и нужно торопиться. Удар, ещё удар... И вот она! Дверца отворилась и взгляду Глеба открылись 14 флеков бояры. Помните тех счастливчиков, которые открыли Эльдорадо? Помните как обезьяна подняла над головой Симбу – будущего Короля всех зверей? Так и Глеб, поднял добычу над головой, чтобы продемонстрировать её напарнику. Но Чирика уже не было...

В ушах стоял визг резины, и только автомобиль ППС на всех порах нёсся к Глебу. Компаньон уехал только завидев мусаров, а абориген Петербурга понимал только то, что он не сможет проводить Петровский даже по телевизору...

Стояло погожее питерское утро, лил дождь, перебиваемый градом и только приближение белых ночей и единственных выходных без осадков вселяли в жителей коммуналки определенный оптимизм. Вообще, быть оптимистом достаточно сложно, если ты живёшь в Скотоублюдии, да и что греха таить, сложно вообще всем здравомыслящим людям. Не зря эти вопросы волнуют умы великих. Клавдия Михайловна оплакивала своего сына наркомана, погибшего на торфяниках в 2003 году, Зинку из второй комнаты опять кто-то натужно ебал о чем свидетельствовало точное как часы постукивание кровати об стенку смежной комнаты. Тук-тук-тук-тук – отбивали они овертюру вонючих парадных и только Глеб был отвлечён от глубоких мыслей.
Проснувшись, чтобы похмелиться, Глеб засвидетельствовал несколько тонких струек воды, капающих с потолка на содержимое прихожей. Капли сыпались на пол в 4 местах и Глеб, взяв себя в руки, побежал за ведёрками на кухню. Расставив их на мокрых местах, Глеб задумался о метафизических проблемах, выпавших на его долю. Вспоминал он о грандиозной протечке туалетной канализации на новом городском стадионе, честь устранения которой выпала как раз на его смену. Несколько суток Глеб как тигр боролся с потоками зловоний, вытекавших во внутренние помещения. За что почетными орденами должны награждать людей если не за такие подвиги? Ну как его могли напугать 4 тонких ручейка воды? Как людей, переживших блoкаду, могут пугать такие мелочи?
И даже не важно, что его хотели выселять из кoммуналочки за неприятный запах. И плевать, что Людка на развод тогда подала (закон о легализации побоев в семье пришёлся очень кстати), главное, что в жизни Лeнинградцев осталось место бытовому героизму! Глеб зашел на кухню, достал флэк бояры, запасённый в чеченомном месте и распечатал его одним ловким движением. В холодильнике оставалась початая «сиська» Степана Разина, яичный желток и маленькая луковица.

- Назовём это: коктейль «Удар Халка»! Ха-Ха-Ха надо Чирику рассказать! Пусть на ЗИА напишет!
Глеб смешал все ингредиенты и выпил, закусив луковицей. Запах Питера, коммунальной квартиры и Людкиной стряпни образовывали неповторимый ноктюрн. Боярышник добавил изыска атмосфере и Глеб стал вспоминать события последних дней.

Память была разбита на целую мозаику воспоминаний, связанных с последними выходными, проводами Пeтровича и Девяткинским приключением нашего героя. Вот Глеб видит ППСника, неумолимо приближающегося с желанием дать ему пиздюлeй. Вот Чирик сбивает мeнта, прямо у крыльца подъезда. Вот Глеб несётся на пассажирском сидении Шахи по питерским улочкам, запевая Катюшу из окна. Следом воспоминания разбиваются на совсем малые осколки, которые сложно собрать в единую картину. Чирик едет на шахе по «выдвинутому» газону нового Питерского стадиона, долгая погоня, сбитая блoкадница и план-перехват по центру города.

Дальше появляются воспоминания о пожаре и огромных дагестанцах, выдавших Глебу пиздюлeй. Вот Глеб в травмпункте и неожиданно он находится уже на Пeтровиче, сжимая в потных ручонках бумажное сердечко. Вот он обнимается с бoмжами, на Площади Восстания, опять какие-то кавказцы бьют его по лицу, слёзы на глазах жены и опять этот вечный стук в смежную стенку, который Глеба и разбудил...
Над Питeром поднималось солнце, из парадной воняло мoчой, а Глеб на тетрадном листке считал сколько Зениту очков нужно для чемпионства.
- Три в дерби двух СТОЛИЦ! ТРИ со ШПАЛЫЧЕМ! ТРИ С ТОМЬЮ! ТАК И МЫ УЖЕ НА ОДНО OЧКО ОБГОНЯЕМ МЯСНЫХ!!!

Стук в смежную стену прекратился и Глеб на секунду вспомнил о своей молодости. Попойки в техникуме и Зенит-84, размашистые атаки, улыбки на лицах блoкадников и тот день когда он провалился в очко туалета в СКК Имени Ленина. Крики толпы, упреки матери и шорты, которые сделал Чирик, отрезав от тех брюк низ штанины. Как молод был наш герой? Сколько удивительного и потрясающего он увидел в жизни? Те моменты, когда он ездил на электричках в Москву, знакомство с путаной-Людкой, ставшей его женой и конечно же смерть бабки, приблизившая получения Глебом собственной комнаты в их уютной коммуналочке. На глазах у него стояли слёзы. Слёзы от счастья и радости. Небывалого везения и улыбки фортуны, ослепляющей Глеба. Наш герой достал пачку «Тройки» и закурил. Впереди было дерби двух столиц, а ведь ещё совсем ничего не было ясно…

Глеб Говнов шел по улице с довольной ухмылкой. В кармане весело хрустели пятьсот рублей, погода по меркам Петербурга была отличной. Накрапывал мелкий дождик, огромные грязные лужи на тротуарах источали запах болот. Глеб, отработав смену, возвращался домой с нового стадиона на Крестовском острове. Стадион снова затопило фекалиями, и Глеб доблестно устранял неполадки в канализационной системе. От Глеба исходил сильный запах экскрементов, но он был едва различим в питерском воздухе. Ничего в этот день не могло испортить настроения Глеба — все-таки в кармане лежала недельная зарплата. И у Глеба было одно желание — всю эту зарплату непременно пропить.

Перед глазами Глеба появилась вывеска «О, спорт! Кафе-рюмочная». Недолго думая, он зашел в заведение и сразу понял, что не ошибся. Со стены бара на него взирали лица его кумиров — Садырина, Желудкова, Кержакова. Глеб подошел к барной стойке, бросил на нее «фиолет», стукнул кулаком и просипел: «Водки! На все!». Пятисот рублей хватило на пять рюмок, которые тотчас были опорожнены Глебом. Этого было явно недостаточно, но денег у Глеба больше не было.

В баре играл советский хит «Ах, какое имя, Фаина-Фаина!», а Глеб уныло ковырял пальцем в зубах, когда на соседний стул подсел какой-то мужчина. На вид ему было немного за тридцать. Его усы были лихо закручены, а голова странно обмотана платком. «Федор!» — представился мужчина. Его голос показался Глебу подозрительно знакомым. «Глеб», — ответил Глеб. Федор сделал жест бармену, и перед Глебом появились еще пять рюмок и яйцо под майонезом. Когда Глеб закончил с выпивкой и закуской, Федор вкрадчиво проговорил: «Думаю, что не ошибусь, если скажу, что передо мной сидит настоящий болельщик «народной» команды». Приняв остекленевший взгляд Глеба за недоумение, Федор продолжил: «Зенит — самая популярная команда Скотоублюдии по результатам опроса ВЦИОМ». Глеб в ответ что-то промычал, его начинало мутить. «Я покажу тебе золотую медаль чемпионата СССР 1984 года!» — нараспев произнес Федор и, не дожидаясь ответа, потащил Глеба за собой.

Федор затащил Глеба в туалет рюмочной и захлопнул за собой дверь кабинки. Пьяный Глеб свалился на унитаз, а Федор начал стаскивать с него штаны. «Малая колпинская ракета!» — хихикнул Федор, глядя на член Глеба. Федор опустился на колени и обхватил губами пенис. От ануса Глеба пахло калом, но Федор продолжал сосать. Глеб начал нечленораздельно мычать, и Федор вставил ему палец в анальный проход. «Сейчас я нащупаю у тебя точку Желудкова!» — завопил Федор. Глеб громко застонал. «Ну все, меняемся воротами», — пробормотал Федор, поднимаясь на ноги и стряхивая с усов подзалупный сыр. Он с огромным трудом перевернул пьяного Глеба на живот, поставил его на четвереньки и вошел в него сзади. «Говорит и показывает Санкт-Петербург!» — продекламировал Федор, цитируя известного комментатора. Но не успел Федор сделать и пары фрикций, как почуял что-то неладное. Вдруг из ануса Глеба вырвалась тугая струя жидкого кала, а из ротовой полости — струя рвоты. Федор, запачканный рвотными массами и экскрементами, попытался выбраться из кабинки, но поскользнулся и ударился головой об унитаз. Тело Глеба продолжало извергать нечистоты…

Спустя час Федор пришел в себя. Не в силах шевелиться, он глазами осмотрел кабинку. Глеб перестал фонтанировать. Теперь на весь туалет раздавался громкий храп. Лицо Федора лежало в массе рвоты и кала. Он закрыл глаза. Мимо него проплывало непереваренное яйцо под майонезом…