Двач, в тред призываются поэты. Поделитесь пожалуйста чем то суперохуенным из поэзии конечно же, прямо чтобы очень красиво было и со смыслом желательно. Свое сочинение как вариант, но только если уверены что охуенно получилось.
Бамп. Сайты, видео, книги - кидайте что угодно
бампаю еще 2 раза и ухожу
бампаю еще 2 раза и ухожу
Бамп это пиздец вы че только на даунские треды реагируете
Бамп видимо не туда обратился, ну ладно че
Иосиф Бродский - "Песня невинности, она же опыта"
бампай бампай ссаный отрок
жди в слюнях свою судьбу
будь внимательней, ведь скоро
к мамке я твоей зайду
жди в слюнях свою судьбу
будь внимательней, ведь скоро
к мамке я твоей зайду
Послушай песни группы ДДТ, а именно: Дождь, В последнюю осень, Ветер, Я получил эту роль, Черный Пес Петербург, Это все, Метель, Ты не один. Ты скажешь,что я охуел так пропагандировать любимую группу? Ну что же поделаешь раз они то, что ты искал.
Я почти об этом никому не говорил, но двачику скажу. Двач, я пишу фильм. Надеюсь я прославлюсь и уеду в Голливуд. Ждите меня, фаны.
Ты вдыхаешь духов аромат,
Искривляя в ухмылке злой рот.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Я люблю в голубой снегопад
Слушать, как на Луне плачет кот.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Аполлон омрачён и не рад.
Дионис наливает и пьёт.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Император и свита - не спят:
На дворе - вновь семнадцатый год.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Вновь антихрист ударит в набат:
"Кровь невинных!" - зальёт эшафот.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Вновь империя катится в ад;
Вновь её на куски разорвёт.
Всё вокруг словно сто лет назад:
Ренессанс декаданса грядёт.
Лежу в постели, в жопе хуй
Дрожит прощальный поцелуй
Дрожит прощальный поцелуй
Быть может, я не так живу,
Как нужно жить в разумном веке?
Молюсь иному божеству,
Ищу святое в человеке..
Как нужно жить в разумном веке?
Молюсь иному божеству,
Ищу святое в человеке..
Словно с отвагой,
Прохладный дождь,
Бьёт в мою грудь.
Знойным летом.
Словно горбатой,
Разрозилась гроза,
Как лоза ползёт.
Синим прахом.
Словно с ухмылкой,
Кто-то скажет ура,
Кто то скажет пора.
Гнойным садом.
Незаметно пришла Весна.
А ведь это и в правду красиво.
лёха, иди нахуй
довези за полтинник до дома, брат?
да, я пьяный, но есть тому повод.
я сегодня увидел влюбленный взгляд
ее глаз. эмеральдовый омут
тот, что в бури мне гаванью тихой был,
но топил в штиль, на рифы бросая.
воскрешал, когда не было больше сил.
помогал продержаться до мая.
я сейчас тебе может быть бред скажу,
но мы спишем ведь все на спиртное?
вот когда в ее в эти глазки гляжу,
я за счастье вселенной спокоен!
я - цепной ее пес! я ей раб и лакей!
я любое желанье и прихоть..
ой, прости, что так громко. я в общем ей
звезды с неба готов даже выкрасть.
почему же тогда я настолько пьян?
почему не в объятьях любимой?
знаешь, брат, тут такой изъян..
она просто смотрела мимо.
да, горящий, любви полный взгляд -
он не мой, я его не достоин.
разворачивай тачку, погнали назад.
"мама, сори, твой сын - алкоголик"
да, я пьяный, но есть тому повод.
я сегодня увидел влюбленный взгляд
ее глаз. эмеральдовый омут
тот, что в бури мне гаванью тихой был,
но топил в штиль, на рифы бросая.
воскрешал, когда не было больше сил.
помогал продержаться до мая.
я сейчас тебе может быть бред скажу,
но мы спишем ведь все на спиртное?
вот когда в ее в эти глазки гляжу,
я за счастье вселенной спокоен!
я - цепной ее пес! я ей раб и лакей!
я любое желанье и прихоть..
ой, прости, что так громко. я в общем ей
звезды с неба готов даже выкрасть.
почему же тогда я настолько пьян?
почему не в объятьях любимой?
знаешь, брат, тут такой изъян..
она просто смотрела мимо.
да, горящий, любви полный взгляд -
он не мой, я его не достоин.
разворачивай тачку, погнали назад.
"мама, сори, твой сын - алкоголик"
секунды обрываю нити,
дождя глотаю слезы,
кого забыл - простите!
то было несерьезно.
уходит время в пропасть..
и в общем-то неважно..
меня пугает робость-
я быть хотел отважным!
поставить точку просто,
сложнее запятую..
минута - уже поздно!
и снова ждать другую.
а дальше будет вечность.
она меня придавит,
растопит словно свечку,
слез парафин оставит.
и для чего страться?
и для кого минуты?
не проще ли забраться
под вечности ласкуты?
накрыться одеялом
из тонких струй секундных..
и слышать сколько мало
осталось минут нудных..
разбить стекло футляра,
где тихо стук за стуком
песок течет так вяло,
что плачет сам от скуки.
а время все залечит -
меня от этой жизни!
и станет тело легче!
кого забыл - простите.
дождя глотаю слезы,
кого забыл - простите!
то было несерьезно.
уходит время в пропасть..
и в общем-то неважно..
меня пугает робость-
я быть хотел отважным!
поставить точку просто,
сложнее запятую..
минута - уже поздно!
и снова ждать другую.
а дальше будет вечность.
она меня придавит,
растопит словно свечку,
слез парафин оставит.
и для чего страться?
и для кого минуты?
не проще ли забраться
под вечности ласкуты?
накрыться одеялом
из тонких струй секундных..
и слышать сколько мало
осталось минут нудных..
разбить стекло футляра,
где тихо стук за стуком
песок течет так вяло,
что плачет сам от скуки.
а время все залечит -
меня от этой жизни!
и станет тело легче!
кого забыл - простите.
немного сорванный голос,
во рту вкус сигарет,
небрежность и укололась.
что-то случилось? "нет".
но кожа белей чем обычно,
предательски руки дрожат
и опустились реснички.
ты хочешь уйти? "да".
и эти веснушки как слезы.
и нас уже не спасти-
остыть и в защитную позу.
есть что сказать? "прости".
по плечи чернее вуали
темных волос шелк.
так мало счастья узнали.
а стук сердца где? "смолк".
встала, нахмурила брови,
глотком остывший чай.
"мо.." осеклась на полслове.
вернешься еще? "прощай".
во рту вкус сигарет,
небрежность и укололась.
что-то случилось? "нет".
но кожа белей чем обычно,
предательски руки дрожат
и опустились реснички.
ты хочешь уйти? "да".
и эти веснушки как слезы.
и нас уже не спасти-
остыть и в защитную позу.
есть что сказать? "прости".
по плечи чернее вуали
темных волос шелк.
так мало счастья узнали.
а стук сердца где? "смолк".
встала, нахмурила брови,
глотком остывший чай.
"мо.." осеклась на полслове.
вернешься еще? "прощай".
— Уходить от него. Динамить.
Вся природа ж у них – дрянная.
— У меня к нему, знаешь, память –
Очень древняя, нутряная.
Сарик?
Рейт
Я гулял в ночи,
До тебя доебаись хачи ,
Андрей Котов пидор,
С юга прилетели грачи.
Я гулял в ночи,
До тебя доебаись хачи ,
Андрей Котов пидор,
С юга прилетели грачи.
А кто такой Андрей Котов?
давайте ещё, я пока на гитаре играю, напеваю себе под нос
Очарованье, страх и мрак,
В твоей душе не различаю,
И под воздействием травы,
Кончаю...
В твоей душе не различаю,
И под воздействием травы,
Кончаю...
Вонь в сычевальне,
Семён ноет в подушку,
Смотрите,
У нас тут двачер ебучий.
Семён ноет в подушку,
Смотрите,
У нас тут двачер ебучий.
Пидор.
Наебал тебя?
Звёздный мальчик, похожий на гнома,
Отражение ищет в воде.
Может быть у него "не все дома"?
Или он оказался в беде?
Или кто-то его ненавидит,
Заставляя на воду глядеть?
Отражение хлопчик не видит,
Хоть глаза начинают болеть.
Ну а рядом клокочут лягушки,
И личинки, и злые мальки,
И свистят безразлично пичужки,
И кусают за нос пауки.
Мимо в лодке Андрей Первозванный
Проплывая увидел скелет:
"Звездный мальчик! Эх ты, окаянный!
Никакого секрета здесь нет".
Его называли "Жиробасная бочка",
Его колотили опасно по почкам.
"Но ты в ответ не бей, а то побьют малыша",
Говорила мама, пирожки пихая, мешая дышать.
Ссылку на его страницу телки четкие не кликнут,
В чатрулете члены черные от его лица поникнут,
В школе он не пикнет, если в рыло кедом тыкнут.
И его до входа в лобби в доте сразу кикнут.
Восемнадцать дней рожденья, из гостей лишь мама,
Сисек не видел, но смотрел он всю "Гинтаму".
Пубертатные усики сбриваться не стали,
Чтоб напомнить, что владелец он мужских гениталий.
Пока нарки в парках варят ханку в кофеварках,
Жирному жарко от пары фраз и ремарок Ремарка.
Пацыки-нацики жарят сладкую мулатку,
Жирный делает зарядку огранизма шоколадкой.
Читал он Виса Виталиса, знает где у женщины кнопка.
Но при виде фемины лишь пыхтит он робко.
Он похож на гепарда только тем, что морда в пятнах,
Жиру тесно под кожей, он хочет в мир обратно!
Он пишет курсовые одногруппнице-богине,
Пока члены размером с цукини у нее в вагине,
А в руках другие, но за услуги такие
Чмокнет жирного в сальную щеку, и он не будет мыть ее неделю.
Его колотили опасно по почкам.
"Но ты в ответ не бей, а то побьют малыша",
Говорила мама, пирожки пихая, мешая дышать.
Ссылку на его страницу телки четкие не кликнут,
В чатрулете члены черные от его лица поникнут,
В школе он не пикнет, если в рыло кедом тыкнут.
И его до входа в лобби в доте сразу кикнут.
Восемнадцать дней рожденья, из гостей лишь мама,
Сисек не видел, но смотрел он всю "Гинтаму".
Пубертатные усики сбриваться не стали,
Чтоб напомнить, что владелец он мужских гениталий.
Пока нарки в парках варят ханку в кофеварках,
Жирному жарко от пары фраз и ремарок Ремарка.
Пацыки-нацики жарят сладкую мулатку,
Жирный делает зарядку огранизма шоколадкой.
Читал он Виса Виталиса, знает где у женщины кнопка.
Но при виде фемины лишь пыхтит он робко.
Он похож на гепарда только тем, что морда в пятнах,
Жиру тесно под кожей, он хочет в мир обратно!
Он пишет курсовые одногруппнице-богине,
Пока члены размером с цукини у нее в вагине,
А в руках другие, но за услуги такие
Чмокнет жирного в сальную щеку, и он не будет мыть ее неделю.
В перламутре сказочных симфоний,
Бумерангом праздничного дня
Скачут разноцветные магические пони,
В мир огня меня к себе маня.
Я скачу в огне как угорелый,
Дергаю лошадок за хвосты.
Лимузин за мной вдруг подъезжает снежно-белый
И увозит через блок-посты -
Через блок-посты всех мирозданий,
Где уже не ясно кто есть кто.
Я гляжу в оконце на армаду серых зданий,
Кутаясь в незримое пальто.
Морщится водитель за баранкой,
Поправляя чёрные очки.
Освежиться бы сейчас пивной холодной банкой!
Спляшут на дне банки паучки.
Паучки весёлые, не злые -
Насекомых разума грызут.
Трескаются от похмелья банки черепные -
Вместо мозга - плещется мазут.
Я иду по городу и слышу
Вновь урбанистический ноктюрн.
Город-миллионщик зачастую сносит крышу
И бросает прямо мимо урн.
Жил да был мальчик
Ни семьи нет, ни дома,
Но он не сдавался,
Нашёл пистолет, нажал на курок
И проблем больше нет.
Ни семьи нет, ни дома,
Но он не сдавался,
Нашёл пистолет, нажал на курок
И проблем больше нет.
Пытался писать когда был в школе, но так и не закончил.
Город-призрак, смертью скрытый, век стоит в песках забытых,
Всеми брошенный давно, одиноко и уныло, украшает он пустыню.
Как маяк в песчаном море, возвышается смиренно лишь частица былой силы,
А по улицам бесшумно, в лёгком приступе безумья, разлетается цепь мыслей.
Старые воспоминания, древние проклятые знания: всё хранится в мёртвом граде.
Сию тленность наблюдая, мимо вечность протекает.
Две стихии – раскалённый Солнца свет и могущественный ветер
Город обращают в пыль; кирпичи старинных зданий, монолиты стен-гигантов:
Всё стирается бесследно, превращается в песок и разносится по миру.
И лишь в центре града смерти, на песчаном возвышении, воцарился как корона
Храм златой достойный Бога! Шпиль на башне возвышаясь, режет небо как пила,
Ни могущество природы, ни мощь временных течений: всё бессильно перед ним.
А внутри святыни злата сокрушённо занимает трон, литой обсидианом,
Царь умерший, но живой…Свет его давно покинул, душу поглотила тьма
И лишь страшное проклятие держит его сущность в мире, запрещая уходить.
Здесь единственный он житель, царства древнего хранитель,
Долгой жизнью утомлённый, в ожидании избавления он глядит на горизонт;
Молча, тихо, без раздумий, ждёт, храня проклятый город.
Гелиос на колеснице, завершив свой путь привычный, покидает небосвод;
Ночь накрыла край пустынный и как светлячков сиянье в небе звёзды засверкали,
А священный свет Гекаты тронный зал залил лазурью…
И король, без сна уставший, взгляд подняв к небесной глади, молит звёзды:
«О внемлите, Силы Мира!.. Кару принял я всецело и, прошу вас, отпустите!
Отпустите мою душу, дайте погрузиться в сон, я не в силах больше ждать!»
Город-призрак, смертью скрытый, век стоит в песках забытых,
Всеми брошенный давно, одиноко и уныло, украшает он пустыню.
Как маяк в песчаном море, возвышается смиренно лишь частица былой силы,
А по улицам бесшумно, в лёгком приступе безумья, разлетается цепь мыслей.
Старые воспоминания, древние проклятые знания: всё хранится в мёртвом граде.
Сию тленность наблюдая, мимо вечность протекает.
Две стихии – раскалённый Солнца свет и могущественный ветер
Город обращают в пыль; кирпичи старинных зданий, монолиты стен-гигантов:
Всё стирается бесследно, превращается в песок и разносится по миру.
И лишь в центре града смерти, на песчаном возвышении, воцарился как корона
Храм златой достойный Бога! Шпиль на башне возвышаясь, режет небо как пила,
Ни могущество природы, ни мощь временных течений: всё бессильно перед ним.
А внутри святыни злата сокрушённо занимает трон, литой обсидианом,
Царь умерший, но живой…Свет его давно покинул, душу поглотила тьма
И лишь страшное проклятие держит его сущность в мире, запрещая уходить.
Здесь единственный он житель, царства древнего хранитель,
Долгой жизнью утомлённый, в ожидании избавления он глядит на горизонт;
Молча, тихо, без раздумий, ждёт, храня проклятый город.
Гелиос на колеснице, завершив свой путь привычный, покидает небосвод;
Ночь накрыла край пустынный и как светлячков сиянье в небе звёзды засверкали,
А священный свет Гекаты тронный зал залил лазурью…
И король, без сна уставший, взгляд подняв к небесной глади, молит звёзды:
«О внемлите, Силы Мира!.. Кару принял я всецело и, прошу вас, отпустите!
Отпустите мою душу, дайте погрузиться в сон, я не в силах больше ждать!»
Я побывал в кромешном мраке ада,
То место - царство боли и страданий
Где огнегривый цербер пожирает твою плоть,
А бесы разрывают душу.
Здесь пения светлых ангелов не слышно,
Лишь стоны жертв, замученных слугами преисподней.
Огонь, металл и раскалённая земля,
Тут миллиарды душ остались жить навечно
В том царстве есть великий Чёрный замок,
Оттуда правит бездной Люцифер.
Он бесконечно души поглощает,
Готовясь захватить небесный мир.
Входя сюда, оставь надежду у порога
Тут есть лишь зло, пороки и грехи
Твоя судьба принадлежит не Богу.
Твоя судьба принадлежит тебе.
То место - царство боли и страданий
Где огнегривый цербер пожирает твою плоть,
А бесы разрывают душу.
Здесь пения светлых ангелов не слышно,
Лишь стоны жертв, замученных слугами преисподней.
Огонь, металл и раскалённая земля,
Тут миллиарды душ остались жить навечно
В том царстве есть великий Чёрный замок,
Оттуда правит бездной Люцифер.
Он бесконечно души поглощает,
Готовясь захватить небесный мир.
Входя сюда, оставь надежду у порога
Тут есть лишь зло, пороки и грехи
Твоя судьба принадлежит не Богу.
Твоя судьба принадлежит тебе.
А вдруг спиздишь мои стихи?
Вы ещё говнопаблы свои пиарить начните, говноеды
Болен ВИЧ
Подошёл к окну и зажег спичку
Пукнуть в центре толпы
Лизать грибок стопы
От шмали остался дым и
Небыль и быль
Тебя выебать бы
«Станция Речной вокзал —
Поезд дальше не идёт».
А меня блять не ебёт!
Я сюда блять и желал!
Мне как раз сюда и было надо!
Я живу как раз здесь, сука, рядом!
«Просьба», блять, «Освободить вагоны» !
Да ебу я на хуй вас, гондоны!
Молчи, бессмысленный народ,
Подёнщик, раб нужды, забот,
Несносен мне твой ропот дерзкий!
Я блять поэт, творец искусства,
А вы — ничтожное говно!
1990, осень
Мирослав Немиров
Поезд дальше не идёт».
А меня блять не ебёт!
Я сюда блять и желал!
Мне как раз сюда и было надо!
Я живу как раз здесь, сука, рядом!
«Просьба», блять, «Освободить вагоны» !
Да ебу я на хуй вас, гондоны!
Молчи, бессмысленный народ,
Подёнщик, раб нужды, забот,
Несносен мне твой ропот дерзкий!
Я блять поэт, творец искусства,
А вы — ничтожное говно!
1990, осень
Мирослав Немиров
В лифте
Насрали
Какие-то мужики.
Мне
Очень грустно,
Я сдохну от тоски.
Насрали
Какие-то мужики.
Мне
Очень грустно,
Я сдохну от тоски.
че?
Искусство умерло: стихи, картины, пьесы -
Нам не нужны их лживые мотивы.
Я не считаю их душой -- со мной мильоны.
Искусства нет.
И Пушкин, Лермонтов, Толстой
Давно покинули сей дивный транспорт -
Маяк судьбы им перестал светить.
Теперь и он потух в своей морской стихии -
Оставлен мной на волон растерзанье.
Уйдите из людских голов,
Вы - архаизм прошедшего мгновенья,
Нет в вас ничего, что нужно нам,
И памятники место занимают.
Я робот - трансформируюсь в бульдозер -
Нерукотворно освобождаю место
Для ничего, для простоты.
Мой современник глуп,
И мать глупа.
То место не для них.
Ничего стоит для никого,
И я - никто.
Нам не нужны их лживые мотивы.
Я не считаю их душой -- со мной мильоны.
Искусства нет.
И Пушкин, Лермонтов, Толстой
Давно покинули сей дивный транспорт -
Маяк судьбы им перестал светить.
Теперь и он потух в своей морской стихии -
Оставлен мной на волон растерзанье.
Уйдите из людских голов,
Вы - архаизм прошедшего мгновенья,
Нет в вас ничего, что нужно нам,
И памятники место занимают.
Я робот - трансформируюсь в бульдозер -
Нерукотворно освобождаю место
Для ничего, для простоты.
Мой современник глуп,
И мать глупа.
То место не для них.
Ничего стоит для никого,
И я - никто.
Я ебнуся лучше гуся, я ебу гуся в анал
Ебать вы тут напостили пока я спал
В перламутровый космос открыл я портал
И тебя приглашаю с собой.
Всё, что снилось тебе, всё, о чём ты мечтал -
Окунуться в Луну с головой.
И неоновым светом Луна окропит
Твою шею, глаза и уста.
Ты ловец звёздных птиц, космонавт-следопыт.
Мы с тобой досчитали до ста.
Мы считали до ста, но звёзд больше, чем сто...
Дальше ста не могли мы считать.
Лучше в гиперпространство как Жак-Ив Кусто
С аквалангом астральным нырять.
