Ролл
выхаркнув мозг блевотина
выхаркнув челюсьт блевотина
харк
харк
сними кожу
хуй
хуй
сдохни
пиздоглазое
Настал конец. Одна из фигур шахматной цивилизации в последний раз посмотрела на текучее лиловое небо и выплюнула свое сознание. Это был обряд инициации, переход в новую форму существования. Окруженную винтовыми скалами планеты трех голубых звезд, зеленую долину покрывали черно-белые пятна, из которых росли дугообразные строения. В них одна за другой серые фигуры выплевывали свое “Я” в космос, чтобы родиться людьми на нашей планете. Чтобы изучать нас, понять, кто мы. Ведь кроме нас и них в этой вселенной больше никого нет. Что же происходит с нашим сознанием после смерти?
roll
Роллирую
>>29890
Хуй пизда работа
Хуй пизда жена
Работа до гроба до пота
Идея спизженА.
ротск-н-
нахуй вот ты такие говёные темы предложил, ОП?
Роллирую
Пидоры, выкладывайте давайте, хули никто ничего не пишет?
анальная содомия ролл и два пива
>>31705
реролл, самая уёбищная тема из предложенных
напишу утром после хозяйственных дел
Нихуя не напишу, но ролл.
ролл.
Ролл.
роллирую
ролл
ролл
The Elder Rolls
Охуенный тред. Читал не отрываясь.
Ролл.
Может уже писать начнете?
Ролл!
>>31904
Ну чтож про ядерный апокалипсис так про ядерный апокалипсис.
Шел дождь, низко проплывали тучи, от горизонта до горизонта простерла свои радиоактивные пески, выжженная ударами водородных ракет, пустыня. Кое где возвышались полуразрушенные здания. В одном из таких горел огонек. Если бы в этой навсегда забытой богом земле нашелся случайный прохожий, то он смог бы подойти туда и увидеть удивительную и страшную картину.
Внутри к почерневшей, в трещинах, стене был прибит человек, в его глазницы были воткнуты кем-то злым осколки стекла.
На обожженной груди был вырезан знак "альфа".
На грязном полу лежал раскинув руки труп человека. Даже сейчас в нем можно было опознать по повышенной волосатости и характерным чертам уроженца гор Кавказа. Его огромный член, который повидал не один десяток влагалищ русских давалок, теперь был отрезан и впихнут в рот сыну гор. Со стороны могло показаться, что у мертвеца изо рта свисает длинная сизая сарделька. На животе было вырезано слово "Ашот".
В углу привязанное веревкой находилось нечто, что похоже когда-то было существом женского пола. Сразу было видно ее убивали последней, с особым наслаждением. В анальный проход и влагалище были глубоко воткнуты палки обмотанные колючей проволкой. Волосы были вырваны, лицо ужасно изуродовано, правая нога была отрублена. В многочисленных ранах покрывавшим все ее тело можно прочитать слово -"Еот".
Кто десятки раз вырезал не спеша, растягивая удовольствие, смакуя крики.
Посреди всего этого горел небольшой костер, над ним жарилась на вертеле та самая отрубленная нога.
Над костром стоял человек и озираясь вокруг радостно бормотал себе под нос - Это просто праздник какой-то!
На его белом длинном балахоне, кровье был нарисован знак -"Омега".
>>31908
Зашел на издач, медленно проплывали треды, от горизонта до горизонта простерла свои радиоактивные пески, выжженная бессмысленными роллами, рулеточка. Кое где возвышались полуразрушенные тексты. В одном из таких горел огонек. Если бы в этой навсегда забытой богом земле нашелся случайный прохожий, то он смог бы подойти туда и увидеть удивительную и страшную картину.
Внутри в неотредактированном нагромождении букв описывалась картина ядерного пиздеца, в необособленные причастные обороты были воткнуты кем-то злым запятые.
У этого кого-то, надо полагать, на груди был вырезан знак "злой", оттого нам это известно.
В грязных от безграмотности предложениях лежало выкинув художественный вкус и запятые описание трупа. Даже сейчас в нем можно было опознать по пониженной образности и характерным чертам уроженца мозга идиота. Его огромные канцеляризмы, которые повидали не один десяток протоколов, теперь были впихнуты между глаголом и объектом. Со стороны могло показаться, что средства выразительности у описания отсутствуют вовсе. В конце абзаца было вырезано слово "Ашот".
В следующем абзаце беспорядочно вываленное находилось нечто, что похоже когда-то было конструкцией русской речи. Сразу было видно ее убивали последней, с особым наслаждением. Знаки препинания были вырваны, согласование падежей ужасно изуродовано. В многочисленных изъянах покрывавшим весь ее текст можно прочитать множество слов без какого-либо смысла.
Кто десятки раз выписывал не спеша, растягивая удовольствие, смакуя говно.
После всего этого следовало небольшое описание главных деталей и действий, вокруг которых мы уже всё изучили в тех самых изрубленных пассажах.
В качестве главной детали стоял человек и озираясь вокруг радостно бормотал себе под нос - Это просто праздник какой-то!
На его белом длинном балахоне, кровье был нарисован знак -"Блевотный высер".
>>31933
Интереса ради, перепиши блевотный высер согласно своим представлениям о том как надо писать. Без канцеляризмов, с повышенной образностью и с согласованными падежами. Само собой не забудь про художественное описание трупов.
rolled
>>31757
Ок, переписал.
Небольшая комнатка. Два на два метра с низким потолком. Со стен на пол осыпается выцветшая зелёная краска. Звучит протяжный звонок. В комнату заходит собака. На собаке висит массивный ошейник, на котором в сторону затылка укреплён небольшой динамик. В комнате отворяются створки и из небольшой нише в стене механическая рука осторожно ставит на пол железную банку, после чего убирается назад. Собака обнюхивает банку, неумело ставит её на ребро и внимательно рассматривает этикетку. "Опять курица"-тихо, почти сопя жужжит динамик. Собака кладёт банку обратно на землю и кладёт на неё свою лапу. Железная крышка слегка продавливается внутрь, собака убирает лапу и вслед за ней крышка подлетает вверх. В банке лежат куски белого мяса в густом, маслянистом желе. Собака нехотя съедает содержимое банки, кладёт сверху крышку, и подаёт снова появившейся железной руке. После этого собака устало ложится на пол и вроде бы как спит. Однако динамик снова тихо жужжит:"И вот он я-боевой пёс после двенадцати лет тяжёлой службы. Вот она, старость, вот она пенсия, о которой говорил Виктор. Вот она, благодарность людей за мои старания".
Собака зажмуривает глаза и пытается вспомнить черты своего прежнего хозяина, Виктора. Вот он осторожно подносит его, ещё подслеповатого щенка, к своему широкому, щетинистому лицу. Вот они вместе бросаются на очередного межпланетного преступника. Вот вместе едят на террасе дачи Виктора. Вот Виктор лежит в больничной палате после ранения. Его седые волосы сливаются с белой подушкой, солнце блестит в его пустых глазах, выпирающие скулы с усилием приходят в движение и хриплый голос говорит:"Вот она, Шарик, пенсия. Вот она старость."- взгляд Виктора переходит на несколько открыток, придавленных сверху банками с лекарствами- "Вот она, благодарность человеческая за твою службу.". Далее только чёрная пустота и размытые черты незначительных событий.
Шарик застучал по полу хвостом и вскочил. В маленькую бойницу тускло светило солнце, скрытое за облаками. Было уже утро, и пора была выходить на работу, но на электронном календаре в углу слабо мерцало "Суббота" - значит сегодня идти никуда не надо. Шарик тяжело встал с пола, потянулся, надел свой единственный костюм: тускло-синий комбинезон служебной собаки тринадцатого ранга- собаки-рыцаря. Снаружи Шарик оглядел свою бетонную конуру, чтобы вспомнить, не забыл ли он чего. Потом Шарик вспомнил что всё в его доме работает автоматически, так что примитивные страхи старого Виктора о газе и утюгах тут уже бесплодны.
По пустым улицам Новой Москвы шёл, понуро опустив голову, старый боевой пёс Шарик. На одной из улочек он завернул в переулок и вышел на небольшое кафе. Снаружи стоял столик и два стула. Шарик залез на одно из них и попросил официанта. Из кафе вышел худощавый мальчик двадцати пяти лет и взял у Шарика заказ. Через минуту он уже пил своё специальное кофе без кофеина. Несмотря на установленный в печень имплантант по безопасному расщеплению кофеина и какао, Шарик по привычке пил именно кофе без кофеина, так как оно на вкус сильно отличалось от нормального кофе.
Шарик посмотрел в чашку и почему то начал вспоминать, как впервые попросил у Виктора разрешения попробовать на вкус тот напиток который он называет "кофе". Виктор тогда сказал что обычный кофе или какао его убьёт, и поэтому дал ему кофе без кофеина. Вкус пришёлся Шарику по нраву и он начал вместе со своим хозяином пить его каждое утро. После выхода на пенсию Шарику предложили различные имплантанты за выслугу лет. Шарик попросил имплантант, который бы позволил ему пить кофе. Врачи потёрли затылки в недоумении, потому что такой странный имплантант ещё никто не просил, но из уважения собрали его из подручных материалов и поставили Шарику. Долгожданный вкус настоящего кофе отличался от кофе без кофеина в худшую сторону. Человек не так сильно это чувствовал, но вот собака.
Неожиданно по кофейной глади пошли волны. Всё вокруг Шарика зазвенело и закачалось. Он осмотрелся: небо над ним, дырявя облака, заполонили чёрные точки. Шарик насчитал не менее пятидесяти таких. Люди высыпали из домов на тротуар, тыча пальцами вверх и о чём-то переговариваясь. Шарик спокойно допил кофе, назвал номер своего счёта в банке официанту и спокойно поплёлся в свою конуру.
Шарик ещё не успел снять свой комбинезон, как знакомая механическая рука положила перед ним запечатанный конверт. Шарик вложил свою лапу в собачий след на печати. Печать тут же треснула на четыре равных части и конверт с шипением раскрылся. Содержание было довольно кратким:"В связи с чрезвычайными событиями, произошедшими сегодня утром, мы вызываем вас в штаб планетарной безопасности двенадцатого августа в девять часов." Снаружи конуры загудела тревога и послышались взрывы. Шарик натянул уже скинутый наплечник комбинезона обратно, посмотрел на календарь. Он показывал субботу, двенадцатое августа и без пятнадцати девять. Шарик подумал, что если воспользуется метро, то за пятнадцать минут успеет точно. Ведь кому как не ему, ветерану войн на земле и в космосе, знать путь в штаб планетарной безопасности?
Просто ради любопытства.
>>29873
Какие идиотские темы (видимо автор решил пернуть оригинальностью, но тривиально обосрался), но ролльну.
Ролл.
>>32012
Рогатая зеленая макака,
Поев, для храбрости, перебродивший фрукт,
Рекла, что динозавары - варвары, однако,
Они крупны, им нету места тут!
Так динозавры проиграли,
Поняв, что слов они не в силах подобрать,
Бесцельный спор поддерживать не стали,
Ушли на север, где макакам климат не под стать.
Ролл(он).
Ролл.
Ролл
Жила однажды в мире нифмоманка.
Она была проста, умна, красива.
И стала няша эта жертвой пранка,
Какого-то уебка, любящего пиво.
Пришла она домой к нему
На Пушкина.
И удивления не было предела,
Дом Калатушкина стоял, наперекор говну.
Зашла она, и сняв штаны с обидчика
В надежде хуй отрезать, запихнуть им рот
Не свой, конечно, а золото-добытчика,
И показать ему, мол, вот, соси урод.
Не тут-то было, вам скажу, друзья.
Хуй отрезать легко можно,
Но если хуя нет уже - то, вот, никак нельзя.
лол
Ролл.
>>32107
Не буду я про это писать, пшел нахуй поганый перевертыш.
Rolland
>>32128
http://pastebin.com/HkrX7dwp Как-то так.
Ну ролл, что ль
roll
>>32166
На загадочной планете жил был шахматный городок.
Поскольку планета эта была загадочной, то кроме шахмат в этом городке жили драконы. Драконы не умели летать, поэтому вместо крыльев у них были шашки. Они раскручивали эти шашки над головой словно пропелеры и ничего не происходило, ведь шашки это не пропелеры, на них летать не получится. Но драконы не знали законов аэродинамики и долгие годы тщетно пытались полетать на своих шашечках.
>>32168
Похуй, попробую. Я если что не писатель, не вонаби даже. Захожу в ваш раздел от скуки раз в полгода. Чо там? Восьмерочка, цепочка разумов, ну окей.
Кароч, цепочка разумов. Эт такая хуйня, вот идешь ты по парку, скажем. Идешь не один, с девушкой, немножко волнуешься, что возникла пауза, но не сильно уже, потому что в целом все хорошо. Ты чувствуешь, что ей спокойно с тобой. И вот вы видите какого-то мудня в фонтане. Ты спокойно отдаешь ей пакеты, спокойно заходишь в фонтан, не беспокоясь, что новые штаны теперь будут мокрыми. И начинаешь пиздить мудня по еблу, но не сильно, раза два. Так, чтобы привести его разум в чувство, так чтобы он понял, что никакой девушки рядом с тобой нет и тебя самого нет.
Мудень озирается, медленно разворачивая голову, пристально вглядываясь в окружение. Все эти годы он словно спал. И вот, на какой-то миг ему удалось выплыть из этого омута повседневной суеты и обнаружить себя побитым и в фонтане.
Этот момент очень ценен, второго такого не будет. Он пристально смотрит вокруг, жадно впитывая в себя момент. Смотрит на детей в песочнице. Мамаша стыдливо отводит глаза, стараясь телом закрыть от детишек срамного человека в фонтане. Но и отворачиваться не спешит, боковым зрением следя за подозрительной фигурой. На всякий случай, вдруг он решит подойти.
Через некоторое она все же не выдерживает и оглядывается. И тут понимает, что никакого мужчины не было. И детей не было и песочницы. Есть только ее пустая, никому не нужная каморка, в которую ей пора возвращаться. И зачем она ее купила? Зачем потратила столько времени и сил? Волшебный замок обернулся темницей и вот ей уже за 30. Она ждет одноклассника, повод зайти в гости самый невинный, передать ему какую-то баночку то ли с медом, то ли с вареньем. Внизу хлопнула подъездная дверь. Все подъезды одинаковы при первом посещении. Ты сразу ощущаешь чем живут все эти незнакомые, никогда не виденные тобой люди. Подъезд словно прихожая, он расскажет тебе о местных нравах намного больше местных сплетниц. Он навалится на тебя запахами, голосами и звуками за дверьми, полутьмой или нервным светом лампочки. Лифтами я никогда не пользуюсь, а в этот раз решил вот рискнуть. Двери со скрежетом пустили меня в самое чрево подъезда. Я шагнул внутрь и был им проглочен, я знал этот лифт и этот подъезд, мы давно знакомы. И вот рука привычно тянется к прожженной кнопке. Я стою в нерешительности у двери, она нисколько не изменилась, дермантин, изрытый вульгарной сеткой. Кто там живет теперь за этой дверью? Не знаю, но предчувствую, что тот, кто откроет дверь, обнаружит пустую площадку. На какое-то время ему станет не по себе. "По-меньше надо сидеть на двощах, уеба". Дверь звонко закроется и подъезд вновь погрузится в спокойную тишину обычного дня. Между стекол жужжит без устали муха, если б только выбраться из этого плена, чудесный запах куриного бульона, доносящийся из-за двери квартиры номер 27.
Каждый день, вот уже год, я просыпаюсь в хаотичное время, в промежутке между 12 и 15 часами дня, мучаясь от диких болей в спине если просплю дольше. Я открываю глаза не под звон будильника, а под лай голодных собак и мяуканье не менее голодных кошек. Если батя дома, то мои ноздри ловят запах тлеющих сигарет ЛМ, либо кент 6. Может повезти, и этот неприятный запах перебивается запахом готовящейся еды, ведь мой батя – неудавшийся кулинар, просасывающий свои кулинарные изыски бутылкой водки. Точно также может и не повезти, и к сигаретному дыму добавляется запах естественных животных нужд, растекшихся по коридору.
Птички не поют ни утром, ни вечером. Вместо них солнце встречают и провожают скрипы и рев моторов или, до кучи - лязг огромных железных стержней, опускаемых в глубокие ямы, шум кранов и бетономешалок со стороны стройки неподалеку.
После сна я еще некоторое время просто лежу. Смотрю в потолок, борю в себе желание кричать и браниться, давлю в себе кроткие мысли бросить все и просто отдохнуть годик-два (давлю на корню, каждый день это делаю по нескольку раз, ибо точно знаю – если так сделаю, то даже имеющееся сейчас вернуть будет не невозможно, конечно, но до крайности сложно).
Затем приходит время вставать. Приходит оно, в основном, потому, что лежать становится сложно. До невозможности больно. Нудящая боль в пояснице постепенно поднимается вверх и начинает сводить правую руку, в то же время, боль катится вниз и мои артрозные ноги начинают ныть – да что там, ВИЗЖАТЬ – заставляя вставать и брести в душ, избегая мокрых пятен в коридоре. Я делаю все, как обычно: поднимаю корпус, опираясь на левую руку, сажусь по-турецки, затем наклоняюсь вперед и подползаю к краю кровати, свешиваю руки, поднимаю с пола штаны и халат, надеваю их, засовываю ноги в тапочки-шлепцы и отправляюсь по коридору в ванную комнату.
Там я ссу в раковину, попутно смотря в зеркало и оценивая размер синяков под глазами, степень жирности волос, необходимость побриться, чистя зубы. Закончив опорожнять мочевой пузырь я мою свой пенис и смываю воду в унитазе (совмещенный санузел и, возможно, какой-то невроз).
Затем – сам душ. Мою голову по надобности, брею лицо, подмышки, пах и задницу. Минут 40 просто смотрю как стекает вода. Всегда думаю что-то менять.
После душа – обратно в комнату, где несколько минут я просто сижу в своем удобном кресле и смотрю в стену над монитором. К этому времени игнорировать посторонние звуки становится просто, будь то шум с улицы или звон телефона, лай собак или треск жесткого диска, писк загружающегося виндовс или реплики персонажей мультфильмов с ноутбука.
Каждый день после душа я трачу достаточно большое количество времени, чтобы побороть в себе чувство тоски, бесполезности, одиночества.
Затем я гуляю с собаками, кормлю их, наливаю им воду. Занимаюсь делами, лежащими рядом с учебой, листаю предложения по работе и шлю свое резюме во все возможные стороны.
Записываю планы на завтра.
Ложусь спать.
Засыпаю.
/roll
>>32211
Лень много писать, да и не умею.
Острова Мертвых были странной локацией, пугающей. Непонятно, чем руководствовались разработчики, создавая её. Быть может они хотели внести хоть какое-то разнообразие в однообразно-приторный мир, которые сейчас так популярны среди большинства игроков. Здесь вы не увидите ни вездесущих напыщенных эльфов с их вычурными нарядами, ни тур'каа в их неуклюжей, размалеванной дикарскими орнаментами, броне, ни прочих типичных обитателей игровых территорий. Только пустота. Пустота и тьма. И изредка встречающиеся мобы-скелеты, монотонно бродящие из стороны в сторону в черном тумане.
Вдали над черным туманом возвышается медленно вращающийся замок, ещё более мрачный, чем окружающая обстановка, внушающий чувство безысходности. В его окнах никогда не горит свет, ни одно воздушное судно не причаливает к нему. Только медленное вращение и изредка донясящийся с той стороны низгий гул дают понять, что он существует и не является декорацией. Никто не знает что там, до него невозможно добраться. Чем дальше ты двигаешься в том направлении, тем гуще становится черный туман. Очень скоро ты перестаешь видеть что-либо, кроме тумана. У многих сдавали нервы и они поворачивали назад. Те же, кто был посмелее и продолжал двигаться, выходили из тумана на друом конце острова, будто пройдя сквозь замок.
И по сей день нависает он мрачной громадой над черным маревом, медленно вращаясь, никому не открывая своих таин, словно символ одиночества, отчаяния, смерти.
Ролл.
Попробую.
Кручу-верчу!
>>31720
Напиши еще чего-нибудь по Белой Партии, охуенно же.
Лень - пиздец
>>32329
Ммм, хорошо, но позже. Мне сейчас есть что писать.
>>32342
Ссылку прошу. Если не хочешь палиться, можно и на почту. Ну очень понравилось же.
>>29873
ладно бля, тоска и скука такая что хоть волком вой, давайте сюда вашу тему
>>32400
и только я хотел отвлечься от будней, так меня их заставляют описать, блять!
>>32401
Я хотел было предложить тебе роллить по секунде поста, но похоже ты соснул вдвойне, лол.
>>29873
Ролл. Отвлекусь от своей мегаэпопеи и напишу небольшой рассказ.
>>32400>>32401
не обессудьте, пацаны
Моё утро началось на восходе в 4 часа утра. По инерции от кругового движения Земли, моего пьяного соседа затолкнуло в комнату, и он стал активно подавать признаки своего существования. Он громко включил идиотскую музыку - чтобы я проснулся, громко стал жрать - чтобы я захотел его убить, а затем отрубился - чтобы вытолкнуть воздух в комнате своим перегаром и я от этого задохнулся. Надо было собираться и идти на работу. Как сказали в новостях, учащиеся пожарного училища своровали со склада пожарные ботинки с титановыми подошвами, стали ходить в них по метро и ломать людям стопы в знак протеста реформе образования. Так что я решил не рисковать и решил прогуляться пешком. Об опоздании я предупредить не мог: два миллиона азербайджанцев в Москве стали звонить друг другу и поздравлять с днём рождения пророка, чем и забили все радиочастоты мобильной связи. Новостные радиостанции продолжали вещать, и я развлекался под дороге слушая сводки с Украины. Когда я дошёл до места своей работы, Славянск успели взять и снова отдать не меньше пяти раз. На месте мне дали переводить очередную техническую статью в PROMT`е, и это оказалось очень скучно. Чтобы взбодриться я старался организовать приток крови к своему члену, вызывая в воображении фантазии. Я представлял как обнимаю свою возлюбленную из параллельной группы в институте, ласкаю её груди а затем наконец вставляю этот же самый член в её вагину и смотрю ей в лицо, ожидая как она на это отреагирует. Но, пустив немного жидкости в свои штаны, пришлось очнуться и увидеть что вместо перевода я написал вполне себе ничего такую эротику. Которую всё равно пришлось удалить вместе с надеждами на будущее. Статья видимо не сильно была нужна начальнику (как и весь я), так как когда я доложил о конце рабочего дня он и вовсе не признал во мне подчиненного и вызвал охрану. Памятуя о случаях в метро, я сел в частную маршрутку чтобы добраться до дома. Однако я постеснялся назвать остановку, и оказался в Таджикистане. Мне пришлось стать детским сутенёром чтобы накопить на билет обратно, но это уже другая история. А на следующий день началась война.
>>29873
Ролл. Завтра экзамен, надо отвлечься. Хотя какой тут ролл. Ясно же, что будет 7.
И что? 5?
Кручу-верчу, написать графоманскую хуйню хочу.
рольну
.роль
пицу
>>32723
Бескрайнее поле купалось в рассвете. Лучи медленно прорезали нависшую над миром сонную тишину, заставляя птиц выводить свои трели, а насекомых — летать туда-сюда, трудолюбиво жужжа.
Однако в маленькой деревушке на три дома, примостившейся на западном склоне холма, было тихо. Еще бы — хозяйство никуда не убежит, а несколько лишних сладких минут в постели были такими желанными.
Но все же вскоре все жители переполошились и выбежали на улицу, в страхе вглядываясь в тонкую кромку горизонта. Тонкой нитью от нее ползла мощеная булыжником дорога.
И по этой серой ниточке, выдавая громкий перестук конских копыт, медленно ползла едва заметная в утреннем тумане темная фигурка неизвестного всадника.
Крестьяне стали спешно организовывать оборону — разбойники и мародеры в этих краях были неприятно обыкновенны. Накидав наспех баррикаду из тряпья и вил, они взобрались на нее, размахивая тесаками и громко крича.
Всадник подъехал поближе, и что-то ослепительно яркой вспышкой блеснуло на его груди. Это был герб королевства — золотая голова пса.
Облегченно вздохнув, крестьяне разобрали баррикаду и спрятали оружие.
Наконец рыцарь подъехал к деревне и спешился. Доспехи выглядели внушительно — пластины вороненой стали казались несокрушимыми, а золотые узоры были похожи на крылья сошедшего с небес ангела.
Рыцарь поднял забрало и высунул наружу длинный розовый язык.
— Не было ли в округе бандитов? — кашляющим голосом спросил он.
— Да давече двое ехало, конные, но мы их вилами ух! — размахивая руками, начал рассказывать староста. — Ускакали в сторону леса.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, рыцарь всмотрелся в темные острые пики елей, облепивших еще один холм.
— Ну что же, тогда поеду их выслеживать! Слава Королю! — воскликнул он и пришпорил коня.
В клубах пыли лошадь понеслась галопом в сторону леса.
Крестьяне долго смотрели ему вслед.
— Ишь ты, видали...
— А блохи у него есть?
— А как они хвосты-то свои в латах ховают? У них ведь хвост-то есть!
А лошадь все скакала и скакала. Вместе с оживающим миром в лучах солнца купался и всадник. Он не стал опускать забрало, и его розовый язык развевался на ветру, как знамя.
На его черной морде лежало выражение неподдельного и непонятного счастья.
Эхо его лая долго еще гуляло среди холмов.
>>32724
Напишу еще один опусик, на четверку — значит, про ядерную войну.
На что похожа ядерная война?
Честно, я так и не успел понять. Это случилось как-то так быстро, быстрее, чем у меня мысль в голове промелькнула.
Весенняя мелодия, лившаяся из приемника, слишком быстро превратилась в надрывной голос диктора, который вопил о "бомбах".
Беззаботное голубое небо слишком быстро покрылось кровавым заревом.
Дом слишком быстро превратился в серые руины.
Наверное, ядерная война похожа на ветер. Бессмысленный и беспощадный ураган, пробивающий насквозь самую суть вещей.
Этот ураган проявил ко мне саркастичное милосердие — меня всего лишь завалило обломками моего дома. Летевшие в небе черные точки бомбардировщиков решили подыграть ему, не бросив в меня спасительную капсулу ядерного пламени. Так я и лежал в этих холодных камнях, не в состоянии пошевелиться.
Сперва я кричал. Кричал долго, пока не сорвал голос до едва слышного писка. Потом я дергался, но каждое движение отдавало рваной болью. Поэтому я стал немым и неподвижным, как статуя.
Жжение в передавленных конечностях дало понять, что у меня идет кровь. Сперва меня это пугало. Но затем, когда я увидел тающий на горизонте "гриб", я смирился.
Не знаю, были ли боги милосердны надо мной или же наоборот подвергли меня самой страшной каре. Так или иначе я лежал и медленно оглядывался по сторонам, глядя на внезапно посеревшие равнины.
Потрясала меня внезапно наступившая тишина. Ни гула заводов, ни детского смеха, ни стрекотания кузнечиков, ни птичьих песен. Я попал в абсолютный вакуум абсолютной смерти.
Я пытался уснуть, чтобы умереть без мучений, от кровопотери, но моя тюрьма обнимала меня все сильнее, сдавливая ребра. Заснуть не получалось. И я смотрел.
Когда солнце, мертвенно-бледное, спустилось к горизонту, накатила сонливость, свойственная умирающему. Начало тошнить, но я давно не ел, поэтому дергался в адски болезненных рвотных позывах. Я плакал, но уже даже писка не слышал — я стал совсем немым. По губам стекал липкий и мерзкий на вкус желудочный сок.
Я завидовал каждому расчлененному заживо, хотя раньше содрогался при виде человеческой крови. Я завидовал каждому умершему от голода. Я завидовал всем на свете, потому что ужаснее моей участи было не сыскать. Холодные камни лишили меня всего, даже мыслей, которые мелькали в угасающем мозгу все медленнее и ленивее.
Наступила ночь, и ее леденящий воздух обжег мое израненное лицо. Я пытался смотреть на звезды, но их не было, да и сломанный позвоночник слишком сильно протестовал против движений головы.
Кровь быстро спеклась прямо в моей глотке, невыносимо хотелось пить. Превозмогая боль, я пытался напоить себя хотя бы собственной слюной, но вскоре и ее не стало — осталась только кислая и липкая мокрота, прилипшая к окровавленному нёбу.
Я снова попытался заснуть. Сны набегали на израненные глаза мириадами галлюцинаций и узоров, но боль, тупая и непреодолимая, все еще была со мной. В холодной темноте я молился о смерти, потому что устал жить в этом выжженном мире.
Смерть наступила вместе с рассветом. В последний раз взглянув на солнце, которое на этот раз было невероятно красивым, я, тихо хрипя, наконец-то умер.
roll
ролл
>>32743
Свет загорается, очередная ночь подходит к концу. Люди еще не ходят, птицы сидят по чердакам, будет спокойный день. День всегда спокойный - люди заняты делами, стаи уже не дерутся, враг прячется по затопленным подвалам и канализациям.
Последний за ночь новобранец вывалился из окна разрисованной всевозможными знаками высотки. С резким всплеском, разбрасывая множество мутных брызг, тело упало на землю, тягучая мутная жижа растекалась из штанин, рукавов, из-под капюшона. Казалось, будто что-то извивается в этой жиже. Распластанное тело сжалось и на четвереньках поползло к ближайшему колодцу канализации. Движения конечностей выдавали слабость тела, и были волнообразными.
Эта местность уже начала разверзаться от появившейся заразы, скоро мразь вынудит стаю снова переносить гнездо, а разведчиков все не видно. Когда-то такие, как я, оберегали гнездо от чужих стай, теперь все стаи свои, появился новый враг.
поэтический ролл
ролл
ролл
>>32876
Звездолет приземляется, мы выходим наружу.
Планета неизведанных миров открывается нам.
Людей никаких, растений тоже, как в стужу,
Нет никого — пустота, исчез будто бы гам.
Окликаю пилота, — Смотри, — указал я рукою,
— Там поля черных и белых квадратов, видал?
— На Севере что-ли? Мне надо проверить с тобою.
— Ну ладно, пойдем. Путь прост был и мал.
Мы двое, тая интерес и тревогу, идти стали быстро,
Прошли километр в скафандрах.
И вот поворот, впереди город клеток, но их более триста,
Но нам непонятно, здесь странно, комки ужаса в гландах:
Фигуры громадные спустились с небес.
Нас давят белые кони и ладьи, слоны, вот король.
Просторно и страшно, хоть и кругом черный лес,
Напротив врос белый. Кислород стал под ноль,
Мы мертвые скрючились на границах квадратов,
Лишь песня лилАсь в наши уши, в сознание:
"Играем мы вечно, игра без гарантов,
Побеждает смышленый, игра наша мания,
Беречь свои пешки стало бессмысленно,
Раздавливай всех, направляйся к победе.
Родных и друзей, всех выслал я в ад.
Храни одного, ликвидируй все беды,
Береги одного, береги ты себя, короля!"
>>33002
Холод. Сырость. Тьма.
И я - среди всего этого. Уже почти один.
- Нет... Олеся... Не надо...
- П... Поздно... Прощай.
И всё смолкло.
Я остался один в этом проклятом месте.
А началось всё с обычной прогулки на яхте.
Несколько недель назад я продал свою компьютерную фирму, договорившись о небольших ежемесячных отчислениях с новыми хозяевами. Получилось, что я разбогател; часть суммы пошла на погашение всех существовавших долгов, часть - положил в банк под проценты, а на остатки решил исполнить наконец мечту.
Я купил яхту и отправился в морскую прогулку с друзьями.
Со мной поехали Валера и Наташа, молодая пара, Наташа была на седьмом месяце беременности. Они недавно поженились, моя идея с яхтой послужила для них отличным развлечением для медового месяца.
Со мной поехал Витя, мой старый друг, также мечтавший о собственной яхте.
Со мной поехал Ваня Ерохин, зазнайка, но в целом неплохой парень.
И, наконец, брат и сестра - Антон и Олеся Сычёвы.
Мне нравилась Олеся - весёлая, хотя и немного стеснительная девушка, она могла мгновенно завоевать расположение любого человека. Её брат был немного странным: тихий, замкнутый, но все, кто знал его получше, относились к нему неплохо.
Мы плыли уже два дня и зашли довольно далеко в океан, когда Антон попросил развернуться.
- Слышишь, Лёша... Давай назад, а?
- Назад? - тогда для меня это прозвучало как глупость. Откуда мне было знать?... - Да ты рехнулся, Сыч. Весело же. Зачем?
- Так надо. Я не могу объяснить, Лёха, как ты не понимаешь!
- Ну, давай посовещаемся с остальными.
Зачем? Зачем я тогда отказался?
Все были против. Только Олеся встала на сторону брата. Я воздержался; мне было, в сущности, плевать.
И мы поплыли дальше.
На следующий день Антон пропал.
А ещё через сутки мы увидели Архипелаг.
- Лёша! - позвала Наташа. Да и кто больше? Ваня сидел с Олесей, неспособной пережить потерю брата, а Валера слёг с морской болезнью. Совершенно неожиданно: Валера плавал не впервые, и уж от него-то я никак не ждал такой ерунды.
- Ну что там?
- Земля...
- Протри глаза, мы в открытом океане. Тут нет земли!
- Смотри сам, идиот! - Наташа протянула мне подзорную трубу.
Я посмотрел в трубу.
И похолодел.
Красное небо на горизонте я заметил давно, но только сейчас понял, что оно красное со всех сторон.
И остров. Остров, которого не было на карте.
"Я не могу объяснить, Лёха, как ты не понимаешь!"
Когда мы подплыли ближе, я заметил вулкан.
Но вот только...
- Это... замок?
- Похоже на то. - Валера только что вышел из каюты. Он выглядел бодрым, но я видел, как он блевал через борт.
- Что же это за место, чёрт возьми?
- Лёха... Там люди. - прошептал бледный, как смерть, Ваня.
Я взял трубу.
- Это не люди...
- Я знаю...
И только сейчас я заметил красную полоску на груди Валеры.
- Ты чем блевал? Кровью?
Валера вздрогнул.
Вулкан вспыхнул.
Валера сдавленно захрипел и вывалился за борт. Я успел заметить, как в том месте, где он пошёл ко дну, расплылось кровавое пятно.
- НЕТ! ВАЛЕРА!
О чёрт...
- Наташа, стой, тут что-то не так...
- ВАЛЕРА!!!
- Ребята, замок... он... вращается?
Щлющька
Ролл
>>33003
>А началось всё с обычной прогулки на яхте
>с обычной прогулки на яхте
>прогулки на яхте
>с обычной
roll
>>33055
Ночь. Проливной дождь хлещет по питерским крышам. Она идет вдоль Петергофского шоссе навстречу движению. Возле рта горит огонек сигареты. Огни фар выхватывают ее бледное лицо, отражаясь в пустоте глаз. Штормовой ветер треплет короткую юбку, обнажая белые трусики. Ей сигналит белый volkswagen polo. Он останавливается возле нее. Стекло медленно опускается. Из машины выглядывает доброе мягкое лицо, полное семейных забот.
"Садитесь, пожалуйста, я вас подвезу"
"Спасибо"
Она садится на заднее сидение и несколько минут они молча едут в сторону Петергофа. Она замечает отражение его глаз в зеркале заднего вида, которые жадно рассматривают ее тело. Она раздвигает ноги и приподнимает юбку. Дрожащей рукой мужчина за рулем переключает передачу. Звонит телефон в его кармане.
"Да, дорогая, уже еду домой, скоро буду. И я тебя. Пока"
Машина сворачивает с трассы и остановливается на обочине. Мужчина вылезает из авто, открывает заднюю дверцу, садится рядом с девушкой и громко хлопает дверью. Его руки жадно тянутся к юному телу. Толстые пальцы вонзаются в белые ляжки. Красный язык облизывает ее лицо. Она не сопротивляется. Он стаскивает с нее нижнее белье и ложиться сверху. Спустя пару минут возни он кончает.
"Да, детка, ты моя сучка, как же удачно, что именно я подобрал тебя"
Она не говоря ни слова молниеносным движением вонзает палец в его правый глаз. Он взвывает от боли, откидывается назад. Она хватает пепельницу и бьет его в лоб. Он теряет сознание. Она накидывается на него и впивается зубами в мягкое горло. Сиденье окрашивается красным. Она берет в рот его обмякший член и он начинает набухать. Ее зубы сжимаеются и отрываются детородный орган. Она включает прикуриватель и когда устройство щелкает, прислоняет крайнюю плоть к нагретой спирали. Пахнет паленым мясом. Она достает сигарету и прикуривается от его члена. Затем она втыкает член мужчингы в его окровавленный рот.
Раздается звонок его телефона. Она выходит из авто, а проливной дождь так и хлещет по питерским крышам.
роллирую
>>33059
Что-то какая-то хуета, ты уж прости.
Какую пепельницу она взяла? Вот эту: http://13.img.avito.st/640x480/455434813.jpg?
Пока доставать, проще рукой уж ударить.
Прикурила от члена, ну охуеть. На шашлык поедешь, попробуй от мяса прикурить.
Кроме "он" и "она" есть еще такие слова как "водитель", "женщина" (или "девушка"), в зависимости как ты ее преподносишь, можно еще ввести такие определения как "хищница", "жертва", "извращенка" и т. д.
Насчет "Садитесь, пожалуйста, я вас подвезу" - как-то неестественно звучит. Более органично было бы "Девушка, вас подвезти?" или что-то подобное. Далее он везет ее просто хуй пойми куда, не спросил даже в какую сторону.
Под проливным дождём курить сигарету, ну не знаю, я не курильщик, но как по мне, это как-то нереально. И вообще, зачем блядь, сигарета? Она так уж нужна? Она показывает характер героя? Непонимат.
>Затем она втыкает член мужчингы в его окровавленный рот
А рот-то почему окровавленный? Вроде она ему только член откусила и глаз выколола.
>>29873
Кручу-верчу, годноту хочу!!!
Ролл
Реролл
ролл
реролл
>>35618
Накатал вот
http://pastebin.com/jAWSh2sW
>>35620
О, тонкое глумление над витиранами. Годно, попробуй вбросить куда-нибудь.
roll
Ролл блеать!
ролл
Ролл.
>>35697
Вот, набросал за вечер. Возможно, в итоге вышло не совсем по теме.
http://pastebin.com/BXv0vBue
Кручу-верчу
Emerald City: A Dame to Kill For
С того момента, как Элли узнала тайну Изумрудного Города, она каждую секунду ощущала, что находится в опасности. За ней, безусловно, следили. Она не могла решить - стоит ли знать остальным. Она не боялась за свою жизнь - это достойная цена за истину. Но ничего не стоило счастья её друзей. Особенно теперь, когда Железный Дровосек любил её всем, якобы только что приобретённым, сердцем.
Весь день напролёт Железный Дровосек рубил дрова для громадного костра, хотя смотреть на вечернюю казнь он не собирался - не любил смертей. А весь город тем временем готовился к сожжению ведьмы. Вероятно, той что жила неподалёку, про неё постоянно шептались.
Солнце уже садилось за стол. Дровосек лежал в своей комнате, уставившись в изумрудный потолок. Он думал об Элли: они столько прошли вместе, благодаря ей он обрёл сердце, почувствовал что такое любовь. Он отвлёкся на крики толпы, когда дверь распахнул Тотошка и с бешеным лаем бросился в его сторону.Вслед за псом, металлический лесоруб побежал к площади. Что-то шло не так.
На костре горела Элли. Дальше всё было как в тумане. Тотошка бросился к костру, нет, в костёр, к девочке.
Дровосек почувствовал женские руки на своих плечах. Он оглянулся. Тёмные, струящиеся волосы отливали красным - то ли отблеск бросал закат, то ли огонь. Какие-то гипнотизирующие тёмные глаза. И мягкий, певучий голос, совсем тихий. Он не понимал ни слова, но он чувствовал что должен делать, не осознавал, но ощущал.
Сразу за собакой через площадь к костру бежал доспех. Железо отражало все оттенки изумрудного пламени. Девочка в костре вопила от боли. Толпа восторженно наблюдала за происходящим. Женщина со смуглой кожей и длинными смоляными волосами с нетерпением ожидала. Её тёмные глаза хитро блестели.
Когда оба друга Элли запрыгнули в костёр, женщина незаметно щёлкнула пальцами и растворилась в толпе. Звук щелчка разнёсся по всей площади, сливаясь с оглушительным рёвом, раздававшимся из костра. Происходило что-то мистическое, колдовское. Огонь вскинулся до шпиля зелёной башни. В пламени рождалось чудовище. Нечто, покрытое собачьей шерстью и облачённое в раскалённый металл, держало на руках-лапах обугленное тело девочки и испускало неистовый вой.
Через год от города не осталось и следа. Армия клонов рыцаря-пса, возглавляемая той самой ведьмой, жившей неподалёку - красивой, смуглой, тёмноволосой женщиной - уничтожила Изумрудный город, пожрав всех лжецов, виновных в смерти Элли.
Ролецкий
Ухряб.
>>35833
Король Барбасс, герой-завоеватель,
Властитель всех полуночных кантонов,
Стоял у стен Будака де Конура,
Могучих стен из чёрного гранита.
Взошла луна - он выехал из замка
И ныне, рать собрав, смотрел на шлемы,
Скалящиеся острыми зубами
На серых стальноблещущих забралах,
Глядел на рощи копий, на знамёна
Со костями золотыми в алом поле,
И радовался мощи своих сотен
И доблести всех рыцарей достойных.
Аой!
Поправив королевский свой ошейник,
Усеянный шипами золотыми,
Король сказал: "О, дорогие братья!
О, верная и доблестная стая!
Поход нам предстоит столь многотрудный,
Что суждено не всем из нас добраться
До проклятых кочевий Мурза-бая,
Но кто дойдёт - тот сможет в славной битве
Навеки обессмертить своё имя!
Кто кровью обагрит мечи и пасти,
Тех воспоют, восславят менестрели.
А кто идёт не только ради славы -
Тех ждут давно несметные богатства,
Награбленные жадным Мурза-баем
На землях наших прадедов и дедов!".
Король сказал - и глас его разнёсся
Над полем под сияющей луною,
И рыцари, и воины простые
В ответ ему запели, закричали,
И стали бить в щиты и дружно славить
Могучего Барбасса Белозуба.
Сколь он велик был, помнят и поныне
Все до последнего облезлого бродяги.
И тот поход, и прочие деяния
Навеки в памяти народной сохранились,
Не только лишь на выцветших страницах
В монастырях хранимых старых хроник.
Аой!
"Вперёд!", - сказал король. Запели трубы,
Полки тяжёлой поступью железной
Пошли на полдень, и земля дрожала,
И даже стены славного Будака
Содрогнулись от этой страшной мощи.
И весь народ со всех сторон собрался,
И ликовал, и славил властелина
И рыцарей, и воинов бесстрашных,
И пировал до самого рассвета.
И так было положено начало
Походу на безбожных, бессердечных
Сородичей злодея Мурза-бая.
Аой!
[...]
>>35751
Закат горит красным, знаменуя конец светового дня. Глупцы. Они еще не в состоянии понять, что ждет их. Ведь этот закат будет чем-то большим. Закат этого мира и всей вселенной. Который принесу ей я.
Живые. Они беспорядочны. В них огонь, с которым они несутся сквозь короткие кванты времени, которые называют жизнью. Глупцы. Они не осознают всей красоты и силы упокоения, изо всех сил цепляясь за свои никчемные и бессмысленные оболочки. Им не дано понять, каково это - ощущать покой, творить покой, самому являться покоем. Тысячелетия я находился в своей гробнице в мире и покое, ожидая, когда наступит время привнести в галактику покой. Мир. Через уничтожение.
Живые. Жалкие, в своей безрассудной тяге к жизни. Они не осознают, что борются за бессмыленные вещи. Они страшатся смерти, не понимая, что смерть - это единственный способ... Они готовы на все, лишь бы сохранить свои жизни. Остаться еще на несколько секунд или лет в плену своих бренных оболочек из мяса и костей. Когда-то и я был таким. Много веков назад. Пока мои новые братья не показали мне истинного пути. Так поступлю и я.
Я уничтожу жизнь в этих живых передо мной, как и во всех в этом мире. Их оружие не сможет помешать мне. Не причинит мне вреда. Но мое - принесет им смерть.
Живые слабы и беспомощны перед эмиссаром могильного мира. Они бессильны против меня. Как они могут помешать мне? Как они, мечущиеся в страхе за свои жизни, способны чувствовать покой, что живет в моем металлическом сердце? Жизнь - это слабость. Но смерть - сила. Мертвого не уничтожить. И тысячи веков я буду мертв, но не повержен. Разве не это есть истинное величие? Бесконечный покой. Бессмертие в смерти.
Я скитаюсь. Каменистые горы, равнины, кишащие жизнью. Или же некогда бывшие ею наполнены, а ныне - выжжены огнем и разрушены. Этот мир раздирает война. Война между живыми. Тысячи мертвецов лежат на полях сражений. Мне не интересны их имена. Не интересны их мотивы. Ибо все они заблуждаются, полагая, будто победитель - это оставшийся в живых.
Но я открою им истину. Я принесу им освобождение. Через разрушение.
Камни крушатся под моей тяжелой поступью. Мой посох отнял тысячи жизней, и отнимет еще миллионы. Я сотворю из этого мира гробницу. Остров покоя в сумасшедшем, отвратительном буйстве жизни тысяч планет.
Суровые ветра. Они треплют мою накидку. Но мне - все равно. Тур-Абис. Плато смерти. Я прибыл.
Многие тысячи лет мои братья спали мертвым сном, покойные и величественные. Их покой должен быть потревожен. Но только ради нового покоя.
Я иду среди них. Насколько хватает взгляда, они стоят, выстроенные безупречно ровными рядами, безмолвные. Бессмертные. И мертвые.
Их тела - словно саркофаги. А их головы - тяжелые, металлические, - словно черепа. В их взглядах нет ни страха, ни боли. Никаких эмоций. В них нет жизни. Пришло время.
Вокруг моих ног вьются, ожидая приказаний, бесчисленные скарабеи-служители. Ожидавшие меня долгие тысячелетия, они наконец приступают к выполнению своих заданий.
Тучи над Тур-Абисом. Тучи и грозы. Воинства мира-могилы оживают. Их глаза разгораются инфернальным огнем, а тела приходят в дивижение. Самое время, братья. Поднимите черепа и взгляните на ужасы жизни, которая просочилась на эту планету за те века, что вы дремали, наслаждаясь вечностью. Ваши металлические руки вновь нальются прежней силой, когда возьмутся за свое оружие.
Они все готовы. Невероятная сила загробной армии возвращается в этот мир.
Я вижу воинов поднимающих свои дуговые пушки. Вижу разрушителей, настраивающих оружие. Прямо из под земли выкапываются ужасающие "освежеванные". Молчаливые и грациозные парии вышагивают между отрядами. Грозные "призраки", словно парящие скелеты, стремительно проносятся мимо, а неподалеку служители выкапывают из их гробниц "могильщиков" - мощные боевые машины.
Молнии сверкают над Тур-Абисом. Грохочет гром. Я стою на месте. А над рядами солдат передо мной медленно проплывает ослепительный в своем величии, полностью восстановленный монолит. Черная пирамида. Могучая боевая крепость, на вершине которой сверкает замогильным огнем орудие упокоения. Молнии бьют в его вершину, не причиняя ему вреда, а он, лишь плавно вращаясь, продолжает скользить над головами воинов.
Мой посох в моих руках. Мне не нужно ничего больше. Покой и так внутри меня. Отныне он будет и окружать меня. Мертвые не могут быть уничтожены. Но живые - будут. Я, лорд некронов, тысячи лет созерцавший бесконечность, верну эту планету в лоно вечного упокоения.
Кронус станет миром-могилой. Как и каждый другой мир в галактике.
>>35895
Ох, лол. Ну так даже интереснее.
ролл
Мотороллер
/ролл
roll
Этот город погряз в разврате и преступности. Джеймс шёл но ночному бульвару, прячась в сером плаще от проливного дождя. Сигарете в его зубах не давала потухнуть низко сдвинутая шляпа. На языке всё ещё чувствовался вкус "Дениэлса". А на губах - её губ.
Он был ОП'ом того самого треда... Бездарная рулетка в тематике... Такое не прощается.
Он был заядлым курильщиком, но сейчас курил именно для того, чтобы заглушить во рту вкус собственного хуя...
Будучи настоящим самцом (два часа назад), он попытался подкатить яйца к какой-то девочке в баре. Со стороны любой мог сразу же сказать, что она была нимфоманкой. Её поведение, её движения...
Джеймс надеялся оттянуться как следует в этот вечер. Но, к сожалению его и к радости всех остальных, девочка оказалась психопаткой.
Когда они зашли в комнату наверху, и ОП лёг на кровать голым, она достала секатор и отхуячила ему конец по самое очко, а потом засунула ему в рот и заставила жевать...
Джеймс зашёл домой и открыл издач. Откусив от сигары, он поджёг её и начал:
- Если последняя цифра поста...
Ему ещё долго придётся курить и пить виски, чтобы заглушить вкус собственных яиц в рту. Этот город погряз...
Очередной серый день многомиллионного мегаполиса. Звон будильника будит ватный мозг девушки, живущей в квартире высокого, такого же серого как этот город, панельного дома. 15 часов на циферблате. Наливает себе кофе. Из одной бесформенной бессмыслицы в другую путается клубок мыслей у нее в голове.
Все хорошо, главное чтобы в ее голову не закралась эта мысль, которая гложет ее последние годы. Почему она не работает, почему не учится, почему каждый день она не отползает от монитора и страшится психиатрической больницы, а может и мечтает о ней...
Сегодня все получится, я поеду на собеседование, устроюсь, и все наладится. Зарядившись этой единственной адекватной мыслью она собралсь и поехала.
Серый безлюдный корридоры, заваленные коробками, склады, наконец то офис и кабинет. В кресле мужчина. Строгий костюм, галстук, щетина, красивые глаза.
Он говорит так складно, видно, что образован, умен и.. так хорошо слажен. На пальце кольцо, на полке фотография где он с детьми. Она облизала губы. Между ног снова этот мерзкий огонь. Ее слабое сознание не способно с ним бороться. Сколько лет бессмысленного сопротивления своему пороку. В ней же нет ничего кроме этого чувства. К черту все!
- Зарплата каждое пятнадцатое и тридцатое число месяца на вашу банковскую карту.
Она встала и подошла к нему. Растерялся. Достала из кармана ножик, больше похожий на шило. Сколько лет она смотрела на него то с печалью, то с вожделением, сколько раз видела это в своих снах.
Приложила острие к его горлу и велела молчать. Страх цивилизованного человека. Он разделся по приказу. Как великолепно это тело, грязный огонь охватил все между ног и согрел ее тело. Она валит его на холодный и грязный пол и стянув с себя колготки садится на вожделенный ствол, наслаждаясь чувством его проникновения. Она жадно прыгает на нем, держа острие у его шеи. Выдавила из него все что хотела. Лезвие опускается вниз сначала по груди потом по животу. Лицо мужчины охватывает страх а потом ужас от понимания произошедшего. Она отрезала его член когда он был в ней. Крик огласил все здание и заставил стекла дрожать. Весь пол был залит кровью. Меж ее ног все было в крови. Со улыбкой удовлетворенной женщины она вытащила из себя его член и со всей силой начала заталкивать ему его в рот. Он сопротивлялся, но все слабее и слабее. Потеряв море крови он лежал, обмякнув на полу со своим членом во рту. Она звонко засмеялась. В дверь ломятся. Удовлетворения сменилось страхом, каждый удар в дверь пробуждал ее сознание, Она открыла дверь, в комнату завалилась женщина, увидев тело она завизжала.
Дальше все как в тумане. Она выбежала из офиса, дошла до метро. Каждый взгляд повергал ее в ужас. Захлопнула дверь квартиры. Теперь она уже никогда из нее не выйдет, ну разве что... на охоту.
>ватный мозг девушки
какел бомбанул
Кручу барабан
ролл
Короче, зеро.
Проснулся в 5, посмотрел на часы. Ни хера не вижу, в глазах расплывалось. Утро, как утро. Ничего особенного. Сильно болит голова. Как обычно, цитрамон на ощупь, разжевать, запить из стаканчика. В окне дождь. Серые тучи, как говорят свинцовые. Хорошо, что суббота. Можно плевать на все, включить комп и просто помечтать. Ну что там родимый Двач? Ага, все те же хуеплеты со своими пиздостраданиями. Блять, лемминги, как один. такие же, блять, как я. К херам. Жизнь продолжается, изи дня в день одно и то же. Вобщем-то это хорошо. Или неплохо. А, в жопу.
Доширак опять остыл, сморщенные капли жира оседают на языке, я этого не замечаю. Вставать неохота, буду пиздострадать до обеда. Потом прогуляюсь. На улице сыро, мне нравится. Серега позвонил, никуда не хочу, пошел на хуй. Включу любимое кино и буду смотреть как в темном окне зажигаются чьи-то окна. В общем, неплохой день, не хуже чем остальные.
Хуево написал, антош, прости. Нашло просто.
Ролл.
Риль
Шли импурии, они оутуковили имупурию
, потом они шел по галактюкю аутостипом, и чивик, скузал, я спустю зимлю, вирнился не каробль, и писли итого ничал идтю по набирюжной, а инуплунетяни, посли по главт мосту, и зухвутили зюмлю. А потом они Трахались очинь долго, он трахал инуплонетянина, в зуд. и биль сильно истощен. и впютал свою инергию в сюбы, далии они трахали и трахали. и у них стали дети!
ролл
Эх, рулеточка - давай.
Блджад. Ну, напишу, про нимфоманку.
Это был прекрасный вечер для Никиты, похоже ему удалось сделать то, что он давно мечтал - вмеру симпатичный спортивный аспирант подцепил в сети 14илетку. Ебать уже можно - а в тюрьму по новым законам уже не сажают. Он предложил ей встречу на воскресение, то есть уже на после завтра и ликовал предвкушая.
Никита долго не мог уснуть, и проворочавшись уснул только под утро, проснувшись, он решил все таки разогнать холостятский беспорядок и привести себя к фигурно-выбритому состоянию, чтобы впечатлить Алису - так звали 14илетку. Он навел марафет, вынес мусор, купил шампанское и сладости, побрился, постирал и погладил парадные одеяния.
И вот воскресение. Он выставил бабоукладчик (так он называл шампанское в ведро со льдом) и ждал, когда она позвонит.
Она позвонила, сказала, что уже на пути из колледжа. И вот заветный звонок в дверь последовал вслед за часовым ожиданием. Он открыл дверь, предложил ей выпить и закусить, но едва успел закрыть дверь так как Алиса накинулась на него в порыве страсти.
Бабоукладчик не понадобился. Она практически выебала его! Его - практически взрослого мужика, разорвав о его член свою целку- она отымела неистово. Он был вне себя от блаженства, его тонкое тело воспарило к райским мирам.
И вот они лежат в кровати. Никита говорит: Ты -просто божественна!
- Ты и не догадываешься на сколько ты прав. (Ответила она) В Индии есть особая форма богини, почитаемая как 14илетняя, ибо в этом возрасти как считается женщина достигает пика своей красоты, подобно луне на 14ый лунный день.
Ну, а теперь мне придется сделать, то что возможно тебе не очень понравится.
Никита не успел сообразить, сквозь истому, что с ним происходит и вот его член охватила жуткая боль. Алиса с чудовищной силой потянула член на себя - Никита взвыл. Она оторвала его член и засовывая в рот сказала: "Такова цена за ночь с богиней, а я на месяц еще останусь 14илетней."
Я родился животным,
Мой удел убивать
Вызывать в себе ярость
И врага разрывать
Я щенком был оторван
От материнской груди
Был мне путь уготовлен,
Что я должен пройти
Полный боли, страданий
Закаляющий дух:
Ни душевных терзаний
Ни совести мук
Неокрепших щенков
Заставляли сражаться
Нет когтей и клыков -
Но ты должен пытаться
Повзрослевшие псы
Их глаза полны злобы
Молодые бойцы
Обучены и готовы
Им не ведома боль
Они не знают страха
В этой войне их роль –
Смерть в бою или плаха
Без войны под контролем
Их не удержать
Под полуденным зноем
Смерть им встречать
Пес-король ухмылялся
Уходящим войскам
На войну отправлялся
Их звериный оскал
И псы-рыцари рвали
Врагов, увлекая
Все больших – в бой
До костей прогрызая – плоть
Им был песней – вой
Убиваемых, животных строй
Редел на глазах и боль
Незаметна была, ведь есть
Оголтелая ненависть,
Месть – за украденных жизней
Судьбу, и не счесть
Сколько крови пролили всего за одну
Корону пса и его войну.
roll
[ethjk
Мне нравится 5.
Кино. Хочу написать сценарий. Название фильма "Крики воронья". Сюжет такой. Любовь. Жила-была девочка по имени Алина. У нее был папа, он был очень хороший человек. Она его любила. Отец очень любит дочь. Ночь.
СтрашнО, темнО. Что-то мерещится. Кто-то идет в ночи. Короче, очень страшно, криппи-сценарий. Собираюсь продолжать над этим думать.
ролл
Ну ок.
Содомиты и твари не пройдут. Я задушу тебя, мой похотливый друг, своими сильными белыми ногами, пока ты будешь долбиться в каменную стену моей несокрушимой девственности. Я непорочна, я чиста, я смеюсь, запрокидывая голову, над твоей кровью, что заливает наши животы и ноги - похоже, ты ободрался до мяса. В него я вцепляюсь зубами, мотаю головой, не обращая внимания на бессильные затихающе удары. Нет, дружок, нет, ты не попал в лапы сектантке, ты не провалился в кошмар, из которого просто забыл проснуться. Просто не повернул выключатель, нет же, нет. Теперь мы все такие, теперь так будет всегда и я заталкиваю во влагалище куски твоего члена со всей осторожностью, чтобы не прищемить пальцы зубами.
Ролл!
ролл
ролл
roll
ролл
Никогда не пытался в прозу, поехали.
Привет.
roll
Ну допустим ролл.
Роллирую.
qwdasd
Пишись, книга, большая и маленькая.
Всем кто здесь зароллил и не написал ничего в течении дня - желаю рака яиц.
Мой ролл - самый роллястый ролл из всех ролльных!
У меня брат от таких тем здох!
Пиши и не слушай никого.
roll
бумп
Бумп
бумп
roll ton
Супер-блевотина.
Поехали
Теснота - вот что всегда раздражало меня. Разные ткани, цвета и фасоны ничего не меняли, лишь добавляли разнообразия в мою, и без того, безынтересную жизнь. Иногда, правда, и мне находили применение в этой жизни: чаще, чтобы поссать, реже, чтобы поебаться. О, и нельзя забывать о дрочке! Сандра, его правая рука, знала меня довольно неплохо, мы ведь росли в месте. А вот Дженифер я знал плохо. Мы редко встречались, и, бывало, я задумывался, а жива ли она сейчас. Обычно после этих мыслей мы и виделись, минуты на 2-3, по-работе. Сучка еще та, хотя с ней мы виделись дольше, не знаю почему, но дольше, иногда она задерживалась минут на 5-10, бесит.
Но не будем об этом, потому что в моей жизни все стало по-другому: однажды, когда я, как собственно и всегда, болтался без дела, мне послышался женский голос. О, значит сейчас у меня будет работенка! Знаете, общение с разными частями тела всегда происходит по-разному. Вот вы, например, общались со ступней? А мне приходилось, и даже не просто общаться, а работать с ней! Но, вернемся к голосу. Когда я было поднялся (Мужчины встают, когда заходит Дама) на меня накатилось дурное предчувствие - что-то не так. Пот покатил ручьем, вены запульсировали. Альбина. Левая. Странно. Боль в груди, кровь. Свобода? Да, это была она! Я упал на пол, в загаженной кухне и наслаждался, нет, не так - НАСЛАЖДАЛСЯ пока мой мучитель, ублюдок, что использовал меня все эти годы, медленно умирал. Непередаваемое ощущение.
А, не заметил, что он в вот должен был еще попасть! Ну похуй, лень переписывать, все равно высер.
ролл
ОП врывается в тред. Надо признать, идеи были по большей части дебильные, но что поделать, они пришли в мою головы еще в бытность спермотоксикозным подростком. Ролльну-ка я по-православному, с рандомпиком, да попытаюсь дать шанс хоть одному из продуктов собственной убогой мысли...
> они пришли в мою головы
Я всегда знал, что харкач борда мутантов.
> еще в бытность спермотоксикозным подростком
А теперь мутант поебался и он больше не спермотоксикозник. Или ты настолько мутант, что постарел за десять месяцев? Сочувствую, бро.
И нихуясе у тебя рандомпик.
ролл
ролл
ROLL
Ролл во имя правильности!
ρoλλ
Зачем вообще писать о всяком говне?
roll
roll
Чаму нет?
бабах!
БЛДЖД, я сижу дома и сычую! Ну нах!
Бабах 2!
1d9
Lol, ну ок.
..С противным хрустом и скрипом челюсти вонзались в мёртвую тушу цистодона. Ящер лежал здесь уже неделю, очевидно, испытав тяжкую агонию после падения с двадцатиметровой скалы.
Тупые безглазые морды рихнидов медленно поворачивались, сканируя окрестности на предмет возникновения чужака, после чего возвращались к трапезе с падалью. Стервятники - так их здесь называли. Двуногие твари размером с хорошую собаку всегда появлялись неподалёку, каким-то образом предчувствуя чью-то смерть. Этот феномен не смогли изучить даже спустя двадцать лет исследований на этой планете.
Один из них дёрнулся, будто почувствовав взгляд сквозь прицел, и что-то беззвучно гаркнул. Остальные не обратили на него внимания.
Приклад мягко отдал в плечо, послав краткий смертоносный импульс. Спустя мгновение голова дальнего из падальщиков взорвалась, обдав сородичей чем-то серым, противным. Перебирая ногами, тушка неуклюже завалилась на землю, орошая землю серебристой кровью. Стая среагировала мгновенно, бросившись от трупа в противоположную сторону. Они всегда бежали от опасности. Именно в этом заключалась цель снайпера - привлечь их поближе.
Произведя еще два выстрела для острастки, он неспешно отложил винтовку и приложил к глазам бинокль. Ромуальд Джеймс с позывным "Джей-Джей" всегда гордился своей меткостью. Однако сейчас ему не нужно было убивать всех.
Скрытый от палящих лучей неимоверно огромного солнца зонтом, он все равно чувствовал утомительную жару. Вода заканчивалась, а до конца смены было ещё далеко - и это бесило его. Так же, как и бесили дебильные поручения учёных. Как бесила тупость местных животных, не достигших пока в своём пути развития даже уровня кошки. Как бесила вся эта миссия на дальнюю, злосчастную планетку в глубине малоисследованного сектора Галактики, вдалеке от кордонов, цивилизации и в целом - человечества. На всей этой жалкой планетке не было никого, кроме него, еще нескольких бедолаг и кучки учёных. И целой экосистемы, почти целиком состоявшей из плотоядных насекомых и животных, отдалённо напоминавших земных динозавров, между которыми шла бесконечная война за существование.
Выпустив сигаретный дым сквозь сжатые зубы, он сдвинул шляпу на нос и будто бы задремал, окунувшись в воспоминания. Здесь, на вышке, располагавшейся на холме, огороженном электросетью, он мог не опасаться нападения хищных созданий чужой природы.
И дёрнул же его чёрт брякнуть дочери генерала, что ей в супруги сгодился бы лишь гигантский моллюск-камневёрт с Беты Ариадны - теперь он имел счастье ежедневно наблюдать тех самых моллюсков ежедневно, в достатке...
Роллирую-роллирую, перероллирую, да не перевыроллирую.
(да, простите, так или иначе пришлось привлечь тему метро)
..Свист снаряда распорол воздух, и спустя застывшее каплей смолы мгновение уши резанул оглушительный грохот, похожий на треск разрываемой бумаги, только усиленный в десятки, сотни раз. Обдало тёплой волной воздуха от взрывной волны, и чья-то рука схватила его и потащила дальше, сквозь висевшую в воздухе пыль, грохот и пламя.
- Мама...
Он не услышал даже сам себя, однако женщина, тащившая его за собой, каким-то образом услышала его и обернулась, улыбнувшись ему так, как улыбалась всегда - успокаивающе, тепло, невзирая на то, что тело ее было иссечено злобными шершнями осколков, свистевших повсюду, некоторые раны кровоточили, волосы сбились в пыли, а одежда была разорвана в нескольких местах. Его всегда удивляла эта её способность.
"Потерпи, еще немного," - удалось ему прочесть в её немом крике, по губам. Согласно кивнув, он пригнулся, уклоняясь от взрезавшего воздух очередного кусочка бетона, отколотого сверхзвуковым глубоковакуумным снарядом, и побежал дальше, за ней, стараясь не отставать.
Они были уже в какой-то сотне метров от входа в метро, когда воздух вспорол ни с чем не сравнимый вой сирен воздушной атаки. Вой, которого они все боялись, от которого кровь стыла в жилах, и который нёс простое и понятное каждому послание - вот и всё, сейчас настанет конец.
У них оставалось всего несколько минут, чтобы добраться до входа, мальчик понимал это, поэтому торопился, как мог, не отставая - но у них было слишком мало шансов, люди сбегались к станции отовсюду, толкаясь, крича в истерике. Давка, паника и массовая истерия производили неизгладимое впечатление, однако сегодня его уже сложно было удивить - мозг устал, и эмоции будто отключились; лишь изредка реальность вспыхивала перед мальчиком страшным, неугасимым снимком ужаса и хаоса, навсегда откладываясь в памяти, после чего все вновь превращалось в вереницу смутных, серых кадров, состоявших из бега и грохота.
Наконец они оказались у дверей. Суровые мужики с автоматами, казалось, неторопливо сгребали народ в очередь, хотя на самом деле действовали на пределе возможностей. Попав внутрь, они бегом, спотыкаясь, пошли по эскалатору, тянувшемуся вглубь земли узкой лестницей в ад. Естественно, все четыре эскалатора стояли. Здесь контролировать народ было уже невозможно, и каждый спускался, как мог. Давка стояла невообразимая.
Они едва преодолели половину пути, когда вой, ставший привычным сигналом готовности за эти несколько минут, внезапно прервался, и на миг воцарилась неестественная тишина - все замолчали, будто пытаясь убедиться, что их чувства не лгут, что их время действительно истекло... А затем начался ад. Каждый кричал, как последний раз в жизни - и у него не было причин сомневаться в том, что это действительно может быть последний раз. Давка возросла в разы, все пытались протолкнуться, как могли, некоторые шагали прямо по головам людей, расталкивая женщин и наступая на детей, спотыкались, с ужасом катились вниз, сжибая на своём пути столбики фонарей и других людей...
Внезапно он понял, что перестал ощущать мать поблизости. Поток толпы, подобно океану, нёс его своими течениями все дальше, и было удивительно то, как четырнадцатилетнего мальчишку не растоптали в этой толпе - но ему было все равно, он поддался панике и теперь пытался вернуться назад, повторяя одно и то же в срывающемся крике. А затем...
- Обыскать.
Серая камуфлированная форма офицера, молодого, тощего парня лет двадцати пяти, как нельзя лучше подходила под грязные тона бетона подвала. Вход напоминал на приглашающие створки мышеловки, но отходить было некуда. Сотни людей шушукались, сидя у стен, некоторые постанывали, баюкая задетые осколками снарядом ранения, кто-то спал, кто-то ел. Они находились здесь уже больше недели, и оставалась всего тысяча до того, как убежище будет официально заполнено... Но их здесь было больше, много больше тысячи.
Боковой штрек метро превратился в преисподнюю - преддверие рая, а может быть, и ада. Никто не знал, что было за дверьми входа - оттуда не выпускали.
Руки двух молчаливых бойцов тщательно обыскали его, проверяя каждый карман, задерживаясь на выступах предметов в карманах, не оставляя непроверенных зон. Всё это происходило в напряженном молчании под прицелами дул автоматов - по вполне очевидным причинам сюда нельзя было проносить оружие и взрывчатку, однако некоторые пытались избегать этих правил. Некоторых убивали на месте.
- Следующий.
Всё еще не веря своему счастью, худенький паренёк приблизился к провалу входа. Толчок в грудь едва не сбил его с ног - увесистый пакет с одеждой, прижатый на мгновение к груди, пах машинным маслом, пластиком и какой-то затхлостью, будто намекавшей, что в этой одежде он будет находиться в убежище остаток жизни, и привыкать к такому запаху нужно было уже сейчас.
На мгновение открывшийся проём показал ему камеру входа, после чего его втолкнули внутрь и захлопнули дверь. Он огляделся - вокруг не было ничего, лишь голые бетонные стены, тусклая лампочка под потолком, одинокий динамик, встроенный в стену - и он*, вход в само убежище, представлявший из себя не до конца закрытый (пока) гермозатвор.
Несмело приблизившись, он потянулся к двери... И тут же был втянут в какую-то могильную черноту, вокруг раздался зловещий хохот, и в грудь ему уткнулись десятки автоматов. Безликие маски охранников равнодушно взирали на него, а чей-то смех эхом разносился в темноте, дробясь в ушах, вызывая паранойю, страх и желание бежать, избегнуть очевидной страшной участи - вход оказался обманкой, фальшивкой, конечно же, их всего лишь расстреливали прямо за гермодверью, ведь все убежища давно были заполнены...
С судорожным вскриком он вскочил с кровати и едва не расшиб себе лоб об ящик, привинченный к стене. Едва успокоившись и разглядев свою комнату, он в бессилии рухнул обратно. Глаза против воли наполнились слезами от адреналина и пережитого волнения.
Сон преследовал его, регулярно повторяясь в однотипных вариациях. За эти девять лет, проведённых здесь, он уже сбился со счёта, сколько раз ему снился расстрел. Сон мог не присниться ни разу за месяц, за полгода - но он неизменно возвращался, стоило Артёму забыть про него.
- С тобой всё в порядке? - настороженно спросил чей-то знакомый голос из-за двери, и парень, очнувшись, наскоро оделся и, открыв дверь, сделал вид, что едва проснулся, отлично поспав и потянулся, вызвав недоверчивый взгляд Деда.
- Опять, поди, кошмарами мучался? - Подозрительно спросил он.
Артём отвернулся, пытаясь скрыть мелькнувшую в глазах досаду. Деда было не провести. Поговаривали даже, он некогда служил в рядах секретных спецслужб. Верилось в это слабо, однако в проницательности и действенности его методов дознавания сомневаться не приходилось, да и выправка у него была явно военная - хоть и звали его просто Дедом за глаза, а выглядел он не на 60, а на все 40 - могучее тело, не потерявшее былой мощи и точности движений, острый ум и добрый, но склочный характер делали из него человека, за которого изредка хотелось спрятаться.
- Ешь.
Миска пахла вкусным, не плесневелым хлебом и свежей кашей с добавленной щепоткой приправ из грибов. Набросившись на еду, Артём принялся изображать жутко занятого трапезой человека, жестами призывая Деда не мешать ему расспросами. И на этот раз ему удалось - усмехнувшись, Максим Валерьевич отстал и занялся изучением очередной карты.
В их двух комнатах было достаточно тесно. Ящики с продовольствием, баулы со снаряжением, расставленные у стойки автоматы и цинки с патронами, пол-шкафа одежды - они жили довольно богато по меркам мира, в который некогда поневоле попали. Обустроенное жилище давало сердцу почувствовать что-то родное и ощутить себя защищенным - особенно в те времена, когда станция подвергалась нападению.
(дальше писать лень, лол)
..Свист снаряда распорол воздух, и спустя застывшее каплей смолы мгновение уши резанул оглушительный грохот, похожий на треск разрываемой бумаги, только усиленный в десятки, сотни раз. Обдало тёплой волной воздуха от взрывной волны, и чья-то рука схватила его и потащила дальше, сквозь висевшую в воздухе пыль, грохот и пламя.
- Мама...
Он не услышал даже сам себя, однако женщина, тащившая его за собой, каким-то образом услышала его и обернулась, улыбнувшись ему так, как улыбалась всегда - успокаивающе, тепло, невзирая на то, что тело ее было иссечено злобными шершнями осколков, свистевших повсюду, некоторые раны кровоточили, волосы сбились в пыли, а одежда была разорвана в нескольких местах. Его всегда удивляла эта её способность.
"Потерпи, еще немного," - удалось ему прочесть в её немом крике, по губам. Согласно кивнув, он пригнулся, уклоняясь от взрезавшего воздух очередного кусочка бетона, отколотого сверхзвуковым глубоковакуумным снарядом, и побежал дальше, за ней, стараясь не отставать.
Они были уже в какой-то сотне метров от входа в метро, когда воздух вспорол ни с чем не сравнимый вой сирен воздушной атаки. Вой, которого они все боялись, от которого кровь стыла в жилах, и который нёс простое и понятное каждому послание - вот и всё, сейчас настанет конец.
У них оставалось всего несколько минут, чтобы добраться до входа, мальчик понимал это, поэтому торопился, как мог, не отставая - но у них было слишком мало шансов, люди сбегались к станции отовсюду, толкаясь, крича в истерике. Давка, паника и массовая истерия производили неизгладимое впечатление, однако сегодня его уже сложно было удивить - мозг устал, и эмоции будто отключились; лишь изредка реальность вспыхивала перед мальчиком страшным, неугасимым снимком ужаса и хаоса, навсегда откладываясь в памяти, после чего все вновь превращалось в вереницу смутных, серых кадров, состоявших из бега и грохота.
Наконец они оказались у дверей. Суровые мужики с автоматами, казалось, неторопливо сгребали народ в очередь, хотя на самом деле действовали на пределе возможностей. Попав внутрь, они бегом, спотыкаясь, пошли по эскалатору, тянувшемуся вглубь земли узкой лестницей в ад. Естественно, все четыре эскалатора стояли. Здесь контролировать народ было уже невозможно, и каждый спускался, как мог. Давка стояла невообразимая.
Они едва преодолели половину пути, когда вой, ставший привычным сигналом готовности за эти несколько минут, внезапно прервался, и на миг воцарилась неестественная тишина - все замолчали, будто пытаясь убедиться, что их чувства не лгут, что их время действительно истекло... А затем начался ад. Каждый кричал, как последний раз в жизни - и у него не было причин сомневаться в том, что это действительно может быть последний раз. Давка возросла в разы, все пытались протолкнуться, как могли, некоторые шагали прямо по головам людей, расталкивая женщин и наступая на детей, спотыкались, с ужасом катились вниз, сжибая на своём пути столбики фонарей и других людей...
Внезапно он понял, что перестал ощущать мать поблизости. Поток толпы, подобно океану, нёс его своими течениями все дальше, и было удивительно то, как четырнадцатилетнего мальчишку не растоптали в этой толпе - но ему было все равно, он поддался панике и теперь пытался вернуться назад, повторяя одно и то же в срывающемся крике. А затем...
- Обыскать.
Серая камуфлированная форма офицера, молодого, тощего парня лет двадцати пяти, как нельзя лучше подходила под грязные тона бетона подвала. Вход напоминал на приглашающие створки мышеловки, но отходить было некуда. Сотни людей шушукались, сидя у стен, некоторые постанывали, баюкая задетые осколками снарядом ранения, кто-то спал, кто-то ел. Они находились здесь уже больше недели, и оставалась всего тысяча до того, как убежище будет официально заполнено... Но их здесь было больше, много больше тысячи.
Боковой штрек метро превратился в преисподнюю - преддверие рая, а может быть, и ада. Никто не знал, что было за дверьми входа - оттуда не выпускали.
Руки двух молчаливых бойцов тщательно обыскали его, проверяя каждый карман, задерживаясь на выступах предметов в карманах, не оставляя непроверенных зон. Всё это происходило в напряженном молчании под прицелами дул автоматов - по вполне очевидным причинам сюда нельзя было проносить оружие и взрывчатку, однако некоторые пытались избегать этих правил. Некоторых убивали на месте.
- Следующий.
Всё еще не веря своему счастью, худенький паренёк приблизился к провалу входа. Толчок в грудь едва не сбил его с ног - увесистый пакет с одеждой, прижатый на мгновение к груди, пах машинным маслом, пластиком и какой-то затхлостью, будто намекавшей, что в этой одежде он будет находиться в убежище остаток жизни, и привыкать к такому запаху нужно было уже сейчас.
На мгновение открывшийся проём показал ему камеру входа, после чего его втолкнули внутрь и захлопнули дверь. Он огляделся - вокруг не было ничего, лишь голые бетонные стены, тусклая лампочка под потолком, одинокий динамик, встроенный в стену - и он*, вход в само убежище, представлявший из себя не до конца закрытый (пока) гермозатвор.
Несмело приблизившись, он потянулся к двери... И тут же был втянут в какую-то могильную черноту, вокруг раздался зловещий хохот, и в грудь ему уткнулись десятки автоматов. Безликие маски охранников равнодушно взирали на него, а чей-то смех эхом разносился в темноте, дробясь в ушах, вызывая паранойю, страх и желание бежать, избегнуть очевидной страшной участи - вход оказался обманкой, фальшивкой, конечно же, их всего лишь расстреливали прямо за гермодверью, ведь все убежища давно были заполнены...
С судорожным вскриком он вскочил с кровати и едва не расшиб себе лоб об ящик, привинченный к стене. Едва успокоившись и разглядев свою комнату, он в бессилии рухнул обратно. Глаза против воли наполнились слезами от адреналина и пережитого волнения.
Сон преследовал его, регулярно повторяясь в однотипных вариациях. За эти девять лет, проведённых здесь, он уже сбился со счёта, сколько раз ему снился расстрел. Сон мог не присниться ни разу за месяц, за полгода - но он неизменно возвращался, стоило Артёму забыть про него.
- С тобой всё в порядке? - настороженно спросил чей-то знакомый голос из-за двери, и парень, очнувшись, наскоро оделся и, открыв дверь, сделал вид, что едва проснулся, отлично поспав и потянулся, вызвав недоверчивый взгляд Деда.
- Опять, поди, кошмарами мучался? - Подозрительно спросил он.
Артём отвернулся, пытаясь скрыть мелькнувшую в глазах досаду. Деда было не провести. Поговаривали даже, он некогда служил в рядах секретных спецслужб. Верилось в это слабо, однако в проницательности и действенности его методов дознавания сомневаться не приходилось, да и выправка у него была явно военная - хоть и звали его просто Дедом за глаза, а выглядел он не на 60, а на все 40 - могучее тело, не потерявшее былой мощи и точности движений, острый ум и добрый, но склочный характер делали из него человека, за которого изредка хотелось спрятаться.
- Ешь.
Миска пахла вкусным, не плесневелым хлебом и свежей кашей с добавленной щепоткой приправ из грибов. Набросившись на еду, Артём принялся изображать жутко занятого трапезой человека, жестами призывая Деда не мешать ему расспросами. И на этот раз ему удалось - усмехнувшись, Максим Валерьевич отстал и занялся изучением очередной карты.
В их двух комнатах было достаточно тесно. Ящики с продовольствием, баулы со снаряжением, расставленные у стойки автоматы и цинки с патронами, пол-шкафа одежды - они жили довольно богато по меркам мира, в который некогда поневоле попали. Обустроенное жилище давало сердцу почувствовать что-то родное и ощутить себя защищенным - особенно в те времена, когда станция подвергалась нападению.
(дальше писать лень, лол)
roll
Если последняя цифра поста равна 1, то ты пишешь о вращающемся замке на островах мёртвых.
Если последняя цифра поста равна 2, то ты пишешь о войне фантастических млекопитающих с динозаврами.
Если последняя цифра поста равна 3, то ты пишешь о псах-рыцарях. В смысле, рыцарях-собаках.
Если последняя цифра поста равна 4, то ты пишешь о ядерной войне и умирании последних выживших.
Если последняя цифра поста равна 5, то ты пишешь о нимфоманке-убийце, которая отрезает всем самцам хуй и запихивает его им в рот.
Если последняя цифра поста равна 6, то ты пишешь о шахматном городе на загадочной планете.
Если последняя цифра поста равна 7, то ты пишешь о воинстве белизны, душащем мир непорочностью.
Если последняя цифра поста равна 8, то ты пишешь о цепочке обменов разумами.
Если последняя цифра поста равна 9, то ты пишешь о галактической хроноимперии, атакующей Землю.
Если последняя цифра поста равна 0, ты описываешь собственные будни.